Алексей Лухминский - Следуя своему выбору

Пять заранее подготовленных фамилий зачитываются просто в гробовой тишине.

– А остальные? – вопрос звучит неожиданно хрипло, и поэтому непонятно, кто его задал, но, кажется, это был Григорий Алексеевич Назаров, являющийся не только конструктором в нашем отделе, но и по совместительству заместителем председателя профкома предприятия. Судя по его отношению к работе, этот мужик, похоже, раз и навсегда решил, что ему платят деньги за его общественные дела.

– Остальные? – переспрашивает Михаил. – Остальным мне предложить нечего, кроме полной свободы от всех обязанностей. Можете приходить на работу или вообще не приходить сюда, но заданий вам никаких даваться не будет. Если хотите, берите отпуск за свой счёт или вообще увольняйтесь, поскольку в обозримом будущем никакой зарплаты не предвидится.

Последнее было сказано с излишней резкостью, поэтому начался ожидаемый скандал. В возгласах наших сотрудников о нас с Мишей прозвучало много нового, но это пришлось выслушать.

– Послушайте, вы, оба! – в конце концов, взрываясь, обращается к нам как к руководству отдела Григорий Алексеевич. – Запомните, здесь не может быть частной лавочки, которую вы хотите организовать. Все мы находимся на государственном предприятии и не позволим вам творить беззаконие! Я напишу жалобу в администрацию и в профком! Попляшете у меня!

Глядя в лицо выступающего и видя, как он чуть не брызгает слюнями, стараюсь не засмеяться. Уж очень забавно выглядит его откровенное бешенство. Даже не знаю, следует ли нам отвечать на этот спич.

– Вы и не только вы можете писать куда угодно и сколько угодно. На уже принятые решения это влияния не окажет, – сухо реагирует начальник и подводит итог: – Короче, всё, что мы хотели вам сказать, уже сказано. Собрание окончено.

За неделю, которая прошла с момента собрания, наши дела сильно двинулись вперёд. Получив от нас небольшой аванс, пятеро наших сотрудниц весьма активно взялись за работу. А через два дня после собрания мы с Мишей были вызваны к руководству. Мы сразу же поняли, что Назаров, этот самый профсоюзный деятель, на нас нажаловался. Заранее обсудили, кто и что будет говорить, и пришли к выводу, что открывать источник финансирования мы не станем и сами поставим перед директором вопрос: хочет ли он, чтобы разрабатываемые по государственным договорам изделия были завершены. Действительно, в главном кабинете предприятия перед нами была положена написанная от руки жалоба на произвол администрации подразделения, которая «превращает государственную структуру в частную лавочку». От нас потребовали объяснений. Отвечали мы так, как и договаривались перед походом, а когда задали свой жёсткий вопрос, нужно ли выполнять условия госзаказа даже в условиях отсутствия финансирования, директор откровенно заюлил и сказал, что это надо делать, не нарушая закона. Пришлось задать второй вопрос – в чём усматривается нарушение. Ответа не последовало, а вместо него он стал говорить, что не хочет портить отношения с профкомом. Тогда я спросил, что ему важнее – выполнение госпрограммы или отношения с каким-то профкомом. Заодно напомнил, что являюсь ведущим конструктором, то есть ответственным за исполнение, по крайней мере одного из двух изделий, конструируемых в отделе, и не хочу марать перед заказчиком, где меня хорошо знают, своё доброе имя. Возможно, последние мои слова по причине своей резкости стали решающими. Ответом был взмах руки, символизирующий, что мы можем идти. Вообще у меня сложилось странное впечатление о прошедшем разговоре. Похоже, директор не очень заинтересован в нашей работе.

Рано мы с Мишей выдохнули, вернувшись с победой от директора. Утром в пятницу ко мне быстрым шагом, блестя очками, подходит Анна Викторовна, одна из тех пятерых сотрудниц, кто теперь работает в особых условиях.

– Вот полюбуйтесь, Пал Сергеич, – и на мой стол ложатся несколько чертежей деталей изделий по госзаказу, разрисованных поверх цветными фломастерами. Ими же сделаны абсолютно похабные матерные надписи печатными буквами. – Это вообще как называется?

Немолодая женщина пышет праведным гневом, а мне и ответить ей нечего.

– Ну что я могу сказать? – наконец выдавливаю я. – Это реакция на нашу работу тех, кто не с нами, – и показываю ей на стул: – Да вы садитесь!

– Но с этим же надо что-то делать! – выпаливает она, но садится. – Я готова понять их обиду, но уничтожать чужую работу…

– Анна Викторовна, вы пока успокойтесь, – прошу я её. – Прямо сейчас тихонько передайте остальным нашим, что сегодня в конце рабочего дня мы всё готовое перенесём в кабинет к Михаилу Александровичу. А за выходные мы с ним постараемся что-нибудь придумать.

– С готовым мне понятно, а с тем, что не до конца готово? – не успокаивается она.

– Я прямо сейчас пойду к начальнику, мы подумаем и наверняка что-то решим. Будет выход из положения!

Михаил слушает новость со странным спокойствием. Я даже удивился.

– Что ж, всё идёт так, как я и предполагал, – усмехаясь, заявляет он.

– Это хорошо, что предполагал, а делать-то что?

– Переезжать будем! Я в администрации договорился о выделении нам комнатухи за последним, самым дальним залом. Там сейчас составлены старые столы, поэтому надо их просто вытащить в коридор, и площади на шесть-семь рабочих мест хватит. Сам же ты можешь переехать в мой кабинет. Пространства на двоих у меня достаточно.

Ай да Миша! Вот они, его административные способности!

Оставшись после работы и дождавшись, пока все «не наши» уйдут домой, мы с энтузиазмом начинаем переезд. Со столами мужская часть сформировавшегося мини-коллектива, состоящая всего из двух человек, справилась быстро, а потом женщины всё почистили и помыли. Дальше началось перемещение из залов кульманов и столов наших сотрудниц в подготовленную комнату, ну и моих стола и кульмана в кабинет начальника. Закончили уже после девяти вечера. Теперь, кажется, можно вздохнуть спокойно.

Утром в понедельник наблюдаем переполох в оставшейся части отдела, но пятеро женщин имеют возможность спокойно работать. Мы же с Михаилом теперь всё обсуждаем, не вставая со своих мест, да и иметь совсем рядом городской телефон при моих переговорах с производственными и «левыми» заказчиками гораздо удобнее. Но главное, при таком расположении – безо всяких переходов туда-сюда – оперативные вопросы решаются быстрее.

Во вторник с самого утра в теперь уже общий кабинет быстро входит Анна Викторовна и, поздоровавшись, сообщает, что они не могут попасть в свою комнату. Опять незадача! Иду смотреть. Да… Тот, кто забивал в замочную скважину английского замка спички, постарался на славу. Значит, наши оппоненты рук не опустили. В работе бы такое рвение раньше демонстрировали! Интересно, чьих же это рук дело?