Анна Бабяшкина - И это взойдёт
- Название:И это взойдёт
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2021
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анна Бабяшкина - И это взойдёт краткое содержание
Это история о любви и травме, стокгольмском синдроме и его преодолении, о тайнах природы и загадках человеческой души, об изоляции и инновациях, а также о том, каковы настоящая свобода и истинная сила.
Анна Бабяшкина – автор книг «Пусто: Пусто», «Разница во времени», «Мне тебя надо», «Прежде чем сдохнуть». Лауреат премии «Дебют», входила в лонг-лист премии им. Белкина и премии «Нацбест». Переводчик на русский язык романа «Разговоры с друзьями» Салли Руни.
И это взойдёт - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Хватит о прошлом. Надо про сегодня. И про завтра. И про послезавтра… Вчера было вчера. А сегодня – весна. Чувствую: тот момент, который «я замечу», – происходит сейчас. И Флора – первая ласточка перемен. Моя форточка открывается.
Вначале я, ошарашенная появлением Садовницы, повела себя как-то грубо, раздрызганно, а потом екнуло: это оно! Мое время. Сейчас все будет зависеть от меня. Он смотрит на меня, это проверка. Колесо фортуны наконец повернется. И я собралась, включилась и дальше держалась уже нормально.
Смотрю на Флору с удивлением и надеждой. Удивлением от того, что вижу нового, незнакомого человека. Ее можно узнавать. У нее есть какие-то свои истории, которые она может рассказать. Я на самом деле могу с ней разговаривать. И с надеждой смотрю, да. Я очень хочу, чтобы это место, эта усадьба, этот сад остались такими же, как сейчас. Я к ним привыкла. Мне нравятся эти запустение, заброшенность и тоска, которыми все тут дышит. Сейчас – трагично, правдиво, жизненно, по-настоящему. И при этом хочется, чтобы все стало иначе. Очнулось ото сна, зацвело, зажило в полную силу. Хочется сохранить все и при этом все кардинально изменить, чтобы ничто не напоминало о прежнем. Как это соединить? Не знаю. Пусть выкручивается Садовница.
Егор. From Russia with love
Аэропорт Вильнюса кажется построенным задолго до появления авиации. Можно представить, что когда-то это был загородный дворец латифундиста, а потом от здания оставили фасад, снесли внутри все перегородки и наваяли перекрытия из стекла и металла. Я успел заметить, что здесь не любят сносить что-либо до основания. Предпочитают оставить старую оболочку, видимость, а внутри все вычерпать и заполнить новым. Все вильнюсские коворкинги, технопарки, бизнес-центры, в которых мы с Вадимом побывали за эти дни, снаружи выглядели старинными особняками или советскими пионерлагерями. Внутри же они прятали все то, что привычно-обязательно наблюдать в «центрах развития инновационных технологий» – стеклянные перегородки, кресла-груши, много белых стен и стен, выкрашенных под грифельную доску, яркие диваны, пластиковые растения в добротных глиняных горшках, лаконичный дизайн. От этой двуличности литовской инновационной инфраструктуры создавалось ощущение, что все здесь как-то обманчиво, иллюзорно, понарошку. То ли дело наше «Школково» – разъезженное строительной техникой просторное поле посреди леса, на котором с нуля, из ничего возникли футуристичные стеклянные корпуса, огромные, голубовато-прозрачные, как айсберги. Каждое – детище именитого архитектора. Во всем чувствовались лобовая, решительная атака на будущее, масштаб, воля к прорыву, попытка перепрыгнуть из позавчера сразу в послезавтра – ловкий трюк, возможный лишь в виртуальной реальности. Только, казалось, компьютерная игра зависла прямо во время прыжка главного героя, и он так и остался висеть в воздухе, дрыгая ногами. Я ощущал себя таким персонажем, потому что компания Future Vision, в которой я значился руководителем и техническим директором, воспарив технологически, никак не хотела приземляться на ноги и превращаться в нормальную коммерческую фирму с оборотами, доходами и международными контрактами.
Вадим забрал со стойки регистрации оба посадочных – свой и мой, тщательно уложил вглубь портфеля из натуральной кожи.
«До бординга еще больше часа, пойдем потратим баблишко в дьюти-фри и выпьем», – предложил он.
Я поправил на плече то и дело соскальзывающий рюкзак и потащился за товарищем, мысленно сжавшись и приготовившись к испытанию.
Испытанием был проход зоны дьюти-фри и предвылетных кафешек. Вадим почти не глядя закидывал в корзинку раздражающе бессмысленные вещи: духи, игрушки, шоколад, сувениры, магниты. Каждый раз, бывая с ним в дьюти-фри, я начинал сильно сомневаться в умственных способностях коллеги. Покупать весь этот мусор за неадекватные деньги мог только полный дебил. Но Вадим, судя по всем остальным его, из нормальной жизни, поступкам и словам, дебилом не был. Такой вот явный и раздражающий диссонанс. Поэтому я предпочел погромче включить музыку в наушниках и игнорировать происходящее. Зато потом Вадим снова превратился в нормального парня и мы вместе пошли выпивать перед взлетом. В совместных командировках этот момент я любил больше всего. Тут, где небо соприкасалось с землей, возникала какая-то не воспроизводимая ни в каких других условиях искренность.
Я боялся летать. Не настолько, чтобы признаться в этом кому-то еще, но вполне сильно, чтобы признать страх перед самим собой. Пристегивая ремень безопасности в самолетном кресле, я ощущал, что полностью отдаюсь во власть судьбе. От этого вынужденного доверия на меня нападала исповедальность. Хотелось объяснить что-то про себя, хотя бы и тому, кто, скорее всего, в ближайшие часы сгинет вместе с тобой. Казалось, что высказанное продолжит где-то жить, даже если исчезнут уши, слышавшие твою исповедь.
В последние полгода мы много летали вместе с Вадимом по всему свету, и он внезапно сделался мне кем-то вроде духовника. Что и отталкивающе тяготило, и привязывало к нему одновременно.
До посадки оставалось еще минут сорок. В светлом, парящем над взлетным полем зальчике Jutta Jazz мы устроились возле окна на высоких стульях. Панорамные окна открывали вид на самолеты и стену соседнего терминала. Несмотря на утро, мы выпили. Я рассматривал свое отражение в стекле. «Вовсе не страшный, а просто немного устал», – подбодрил я себя. А вслух произнес:
– Ну что? Как дальше жить будем?
– Чувствую, все будет круто, – ответил Вадим, который считался коммерческим директором Future Vision. – Пора валить! У нас есть супертехнология. Благодаря «Школково» и их гранту мы довели ее до ума. Никто в мире сейчас не умеет с такой скоростью и точностью распознавать жесты. Ну и все, спасибо родине, пришло время поменять порт приписки. Пора показать Борису Максимовичу и его свите вот такой жест, – Вадим покачал рукой, будто прощаясь с кем-то далеким, затерявшимся на взлетной полосе.
– Жест распознан, – механическим голосом рапортовал я и тоже покачал рукой.
Оба засмеялись.
К столику подплыл официант.
– Вам повторить? – с достоинством предложил он.
Мы, не сговариваясь, кивнули.
– Ну правда, – возбужденно заерзал Вадим и, как будто я возражал ему, начал доказывать. – Единственные, кому удалось продать наше решение на отечественном рынке, – производители телевизоров «Богатырь». Кто-нибудь видел живого человека, покупающего телевизор «Богатырь»? Может, технологию купят отечественные Amazon, Google, Facebook, Microsoft-Kinect? Ах да, у нас же нет своих Amazon, Google, Microsoft. Значит, надо идти к настоящим. Если хочешь работать с европейцами, американцами – со всем миром, надо отклеивать с себя ярлычок «from Russia with love», переезжать в Европу, открывать тут фирму и притворяться европейцем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: