Тамара Концевая - Непропавшие без вести. Рассказы

Свою сноровку применял в домашних делах. Он лучше всех вбивал в землю колья, чтобы на них развешивать для просушки калабасы из-под молока. Мастерил на акациях со скудной листвой травяные лабазы для хранения зёрен кукурузы и тефа. Помогал матери строить новую хижину, если старая приходила в негодность. Он не боялся попрёков от сверстников за выполнение женской работы. Ведь жилища положено строить только женщинам. Уже с детства мальчонка ломал изжитые временем стереотипы, не ища оправдания мужской лености, которая присуща сильному полу не только его этноса.

Основным же занятием считался выпас в саванне коров и коз, принадлежавших его деревне. Там нужен был глаз да глаз, чтобы пастухи вражеских общин не отбили скотину и не увели на свою территорию. А потому стада оберегали мальчишеской ватагой.

Задумываться над тем, кто содержит их с матерью, начал позже. У них всегда было молоко и каша угали из кукурузной муки, а вот ни одной личной коровки не наблюдалось. На осмысленные вопросы сына мать отвечала гордо, что его отец, будучи носителем духа Смерти Ямды, с почётом умер ему в угоду, тем самым обеспечил признание и почести семье.

Малец смутно помнил тот день, ему было года четыре. Папа лежал на высоком топчане над дымящимся травами очагом, положив голову на деревянную бркуту. Он не шевелился, будто внимательно слушал, как супруга, сидя на жёстких коровьих шкурах, вроде гигантских щитов, заунывно бубнила непонятные заклинания.

В какой-то миг у мазанки показалась верховная жрица в ритуальном одеянии из козлиных кож. Она протиснулась в узкий и низкий аркообразный лаз и, встав на круглую табуретку бркуту, которую ей пододвинула мать, всыпала в рот лежавшему на полатях снадобье, а с рассветом тот уже не проснулся.

Эта безжалостная жрица-убийца, что распоряжается судьбами, действует по указанию богини Срек. Она временами наведывается к жителям, тогда её торопятся задобрить брагой из злаков, чтобы не вздумалось колдунье провести очередной гибельный обряд и не умертвить кого-либо из мужчин.

Признаться, ритуал не обходился без содействия самих жён. Изначально они готовили мужьям галлюциногенный напиток, затем укладывали их на ложе и незаметно вдували в нос несчастному ядовитый порошок, что заранее раздавала верховная ведьма. По прошествии некоторого времени колдовка разносила противоядие испытуемым, находившимся в наркотическом трансе. Иногда случалось, что кто-то из сильного пола не выживал, принося себя в жертву жестокому богу Ямды. Именно таким откупом стала жизнь отца Оликоси, когда спасительное зелье оказалось бессильно. После чего супруга получила всеобщее поклонение и покровительство общества.

В поселение к мурси иногда заявлялись иноземцы посмотреть на житьё-бытьё малого народа Африки. Разговаривали на незнакомых наречиях. По ребячьей простоте, а может из гордости парнишка каждый раз протягивал гостям ценную справку сложенную вдвое, которую бережно хранил в одном из сухих лабазов на дереве. Пусть не думают, что он никто! Он Оликоси Мулу!

К сожалению приезжие не могли прочесть документ на амхарском, что придало бы подростку важности. Оттого в нём крепло желание сделать это когда-нибудь самостоятельно.

К белокожим людям неприязни не испытывал, только не очень приятно, что они, называемые ничего не значащим словом «туристы», много смеялись над его матерью. А она ведь, как только завидит светлый джип на пыльной саванной дороге, сразу сооружала оригинальную причёску из мотка мягкой проволоки, закрепляла её за уши и закладывала внутрь сигаретные фильтры. Готовилась к встрече. Спешила вставить лучшую узорчатую тарелку дэби в дыру на нижней губе, чтобы ни один человек не видел её свободно болтающейся на подбородке. Красиво так было, а они ухмылялись. Наверное, им не очень-то нравилось, но деньги за снимки платили.

Цветные картинки вызывали у ребёнка удивление. Конечно, у мамы были ещё украшения, чтобы понравиться гостям. Они на шкурах в углу хижины высились большой горкой. Но та инсталляция с сигаретными фильтрами особенно была хороша.

Как-то матушка взяла своё чадо на городской рынок за восемь километров от дома. Надо было поменять мешочек кукурузы с их поля на сандалии себе и тканевую накидку сыну. Растёт ведь.

Жарко под солнцем и горячо идти по раскалённой полупустыне в разбежавшихся колючих деревцах, но любопытство разбирало мальчонку, готов был вытерпеть всякие невзгоды.

Город увидел впервые. Много эмоций возникали одна за другой, но особенно заинтересовали ребята его возраста в бордовых шортах и белых рубашках. Родительница объяснила, что это школьники. Они учатся писать на бумаге и читать на амхарик.

Будто град, на неё обрушилась масса вопросов:

– Что такое школьники? Как они учатся? Почему я не учусь? Почему нет школы в нашем хуторе? – трудно было ответить сразу на всё, а сын продолжал.

– Я хочу научиться читать и писать на амхарском языке. Мне очень хочется.

С того похода судьба мальчика совершила крутой вираж.

Каждый незанятый день втайне от всех он бежал восемь километров под незастеклённые окна школьного корпуса. Ведь у него теперь была тканевая накидка, что укрывала презрительную для городского жителя наготу. Садился спиной к стене и вслушивался в каждую фразу учителя, доносившуюся через оконный проём.

Память у подростка оказалась феноменальная. Он запоминал всё и сразу, не пользуясь ручками и тетрадями. После полудня возвращался домой.

Если с запоминанием всё было в норме, то выводить слова приходилось по песку тонким прутиком, а с ним совладать не всегда получалось, но он не расстраивался. Пыли вокруг хватало и всегда можно написать сначала. Задачки решались сами по себе, а чтение практиковал на вывесках, объявлениях, рекламных плакатах.

Но разве можно долго оберегать чудесную тайну, когда не терпится всё рассказать друзьям? Скоро деревня прознала о похождениях пострела. Был бы он не сыном своего отца, послали бы его на выпас скота. Всё больше толку с того. Но в данной ситуации, несмотря на ворчание мужчин, женский пол смотрел на него с восхищением. Как-никак, матриархат!

Вскорости над ним перестала подсмеиваться городская детвора, преподаватели иногда пускали под крышу. Ему было этого недостаточно. Неизбывное стремление к образовательному процессу завладело полностью его существом. Склонность необычного ученика к знаниям отмечали все учителя, а один из них взялся помочь надоеде и распределил в свой класс. Тут сыграла решающую роль та самая заветная справка о рождении, что хранилась в укромном местечке. А может удача улыбается упорным?

Сулу был добрым энергичным наставником. Он побеспокоился об Оликоси. Приобрёл для него форму, тетради, ручки и ранец. А самое главное, теперь школьнику не надо было дважды в день преодолевать путь через саванну, его определили в интернат для учащихся из дальних посёлков. В выходные дни он навещал отчий дом и ночевал там целых две ночи, чтобы в понедельник утром поспешить на уроки. По будням в послеобеденное время подрабатывал извозом на тук-туке, заполучив в аренду мотоцикл с каретой. Некоторые школяры занимались тем же.