Вадим Чернышев - Откровения несуществующего

Парни удобно устроились на веранде, так как это было единственное место в пивнушке, где свежий воздух преобладал над спертым «патриотическим» угаром. К тому же открывающийся взору вид и отсутствие шума от голографических передатчиков, транслирующих спортивные соревнования все тридцать два часа в сутки, позволили компании быстро забыть упущенную возможность в очередной раз погонять персонал «Болей за наших».

– Торн, Лоран, всегда хотел спросить, а почему ваши отцы вернулись? По-моему, это глупо – возвращаться на Глотию из жирных миров, даже на эту пенсию и с кучей сброда в управлении, – вдруг сказал Грог.

– Я бы никогда не вернулся в это унылое болото, – добавил он и выпил большой глоток темного, как его мысли, пива.

– Не знаю, отец мне никогда об этом не рассказывал. Как-то сказал, что так было надо и на этом все, – сказал задумчиво Торн.

– Я тоже спросил своего и у нас получился напротив, длинный разговор, – сказал захмелевший Лоран и продолжил, – Отец спросил меня тогда, почему Твари не отправляют своих детей в военные академии? Я не знал что ответить. Тогда отец начал издалека. Он хотел, чтобы я сам все понял и сделал свой выбор. Он поинтересовался, знаю ли я, как получаются Твари, почему они такие и что я о них думаю? Ну, я, как любой современный подросток, стал ему рассказывать о миропорядке на нашей планете, типа исторически так сложилось, что благодаря Тварям, каждый знает свое место, и без них невозможно сделать карьеру, общество распадется и экономике наступит конец. Отец улыбнулся и спросил меня, знаю ли я, что в жирных мирах Тварей нет, и вирус давно побежден? Вот тут я впал в ступор. Как же они тогда живут? Все мои убеждения враз рухнули, как карточный домик. Как же наши традиции, тысячелетия устоявшегося пути, за что мы сражаемся, в конце концов? Контрольным выстрелом в мой мозг было утверждение отца, что в жирных мирах нет рабства, и люди сами выбирают свое будущее. После этого я стал засыпать его вопросами каждый день на протяжении последнего года. Меня интересовало все. Официально, первое заражение вирусом было не случайно. В ходе Великого противостояния между Пронианской империей и Конфедерацией жирных миров население империи совершенно потеряло иммунитет к деградации и в погоне за неминуемой победой над всемирным злом пропустило вирусный удар. Как оказалось, вирус поражает не всех, а лишь определенные слои населения. До сих пор ученые не смогли дать ответ, почему именно данные регионы и слои общества подвержены деградации и мутациям. Но результаты превзошли все ожидания тогда еще враждовавшей с нами Конфедерации. В мгновение ока огромное количество людей превратилось в Тварей. Поначалу никто не обратил внимание на отличия их поведения от общепринятого, а потом оказалось поздно. Привыкшие сбиваться, как псы, в стаи, Твари подмяли под свой контроль все ресурсы и рычаги управления. Измененное, мутировавшее сознание Тварей, не гнушалось ни убийствами, ни грабежом, но самое мерзкое их детище – это построенная ими система ценностей, возведенная в ранг веры. Отец же мне говорил совершенно противоположное. Все это – полная…

– Лоран, остановись! Нас могут услышать, и тогда нашей карьере конец, – зашептал испуганно Торн, – ты с ума сошел, такое плести, пиво ударило тебе в голову.

– Да, Лоран, тебя несет. Откуда ты знаешь, что твой отец прав, никто из нас никогда не был даже на другой стороне нашей планеты, не говоря уже о жирных мирах, куда никого не пускают из планет бывшей империи и из Темного Содружества, – сказал один из друзей и оглянулся на проходившего мимо официанта.

– А вам самим никогда не приходило в голову спросить себя, почему люди находятся в таком унизительном положении на своей собственной планете? И что это за независимость, где в рабстве большая часть населения? Мы же не Прония с ее вековыми устоями рабства. Почему нами правят неизвестно откуда взявшиеся Твари и их отпрыски? – вспылил Лоран.

– Если ты такой умный, то почему сам не откажешься от своих рабов и не сделаешь их жизнь лучше? – спросил Лорана Грог.

– Это невозможно, – ответил за него Торн, – по закону если раб хочет лучшей жизни, то он автоматически переходит в распоряжение правительства и переводится на райские работы пятого континента. Хозяин платит при этом штраф в размере стоимости раба на счет «Комитета общего дела». Еще никто из райскихработ не возвращался, поэтому рабы при опросе пишут, что режимом довольны и голосуют все как один за Тварей. Единственное, чего можно добиться, – это отказа от обязательных оптовых поставок рабов в армию и на альтернативный труд на планеты Темного Содружества.

– А кстати, никак не возьму в толк, почему правительство не прекратит незаконную продажу рабов на планеты Темного Содружества, это же элементарно сделать, – спросил Лоран.

– А ты у своего папаши спроси, он у тебя все знает, – съязвил Грог и допил очередной кубок пива, – я слышал на планетах Темного Содружества каннибализм и скотоложство официально разрешены, а еще они своим женщинам при рождении удаляют отдел мозга, отвечающий за развитие мышления, чтобы потом ими было легко управлять.

– И это меня вы называете пьяным, – захохотал Лоран, – да ты просто невменяемый, рассказываешь здесь страшилки какие-то. Они такие же люди, как и мы, зачем им весь этот ужас. Судя по их передачам, они вообще человеколюбивые и добрые люди.

– Судя по нашим передачам, мы самая свободная планета в Галактике, – вставил фразу сосед справа, – херня все это.

– Слушай, а этот вирус через поколения передается? Твой отец ничего не говорил? – спросил Торн Лорана.

– Думаю, передается только поведение, – улыбнулся Лоран в ответ.

– Ты так и не ответил, почему твой отец вернулся на Глотию? – настаивал Грог.

– Он как-то сказал, что не доделал то, что начал, поэтому вернулся, – сказал Лоран и посмотрел на яркое, чистое небо, где искрились два солнца.

Допив пиво и попрощавшись, компания разъехалась по домам готовиться ко дню завтрашнему. Мысли, мысли, мысли… А ну их, эти мысли.

Толпившиеся у телепорта родственники откровенно раздражали. Каждый считал своим долгом сказать хоть несколько напутственных слов, в результате получались какофония, суета и сумбур. А хотелось праздника.

Будущие кадеты Академии, представители этого сектора Глотии, были собраны, построены в одну шеренгу и представляли собой жалкое разношерстное сборище худощавых подростков с героическими выражениями лица и полными котомками маминых пирожков. Царивший в глазах абитуриентов ужас расставания с родным домом, с лихвой компенсировался рассказами сопровождающего офицера о прелестях военной жизни и бесконечном море поклонниц стальных парней, в которых они превратятся в ближайшее время.