Виктор Зуев - Буферная зона

Но подвешенное состояние между бешенной ездой и неминуемым падением продолжалось недолго – Олеша выпал из мотоцикла при резком повороте на дороге с креном и перевернулся пару раз у обочины, ничего не повредив. Юрка почувствовал падение пассажира и остановил мотоцикл.

– Ну как ты там? Не разбился? – весело крикнул он Олеше.

– Вроде нет. Всё цело, – ответил он, поднимаясь с земли и отряхиваясь, при этом стараясь придать лицу невозмутимый вид.

– Давай, я вас прокачу по очереди, до речки и обратно. Тут недалеко, с километр будет.

– Да я уже не хочу. Если только Лизу, если она желает.

– Да-да. Я еще хочу покататься. Так клево! Можно мне, милый? – воскликнула Лизка, обратившись к Олеше, продолжая сидеть в седле мотоцикла.

Олеше весьма понравилось, что она при Юрке назвала его милым, как бы намекая на их интимные отношения, которых не было, и он как собственник величаво разрешил:

– Давай, валяй. Только недолго. Я тебя здесь подожду.

Мотоцикл взревел, рванул с места и зигзагами, под Лизкин визг, скрылся за крутым поворотом. Какое-то время еще был слышен звук мотора, но и он вскоре затих. Наступила внезапная лесная тишина, нарушаемая только чириканьем невидимых птичек, да запах выхлопных газов мотоцикла по-прежнему ощущался на дорожке, и как казалась ему, едва уловимый аромат ее волос. Олеша не спеша стал прохаживаться туда-сюда, гордясь собой от того, что их вместе увидел Юрка, что она при нем назвала его милым и попросила у него разрешения прокатиться, что Юрка сейчас катает его девушку, которую вскоре вернет законному хозяину. Но проходили минуты, тишина становилась невыносимой, однако звука приближающегося мотоцикла всё не было слышно, как он ни напрягал слух. После получасового томительного ожидания Олеша достал из кармана телефон и позвонил ей: вызов прошел, но никто не отвечал.

– Может, не слышит из-за мотоцикла, – подумал он и решил позвонить попозже.

Олеша еще три раза звонил Лизе, но ее телефон по-прежнему не отвечал. Он позвонил Юрке, чтобы спросить, где они пропали, но и его телефон молчал, принимая вызов. И тогда Олеша наконец стал догадываться, что они его попросту бросили одного и занялись где-то там сексуальными играми, в этот яркий теплый весенний день среди цветущих веток черемухи, на зеленой лужайке. Он сел на придорожный камень и еще целый час прислушивался к лесным звукам в надежде услышать мотоциклетный гул, но всё безуспешно. Тогда Олеша поднялся и тихо побрел обратно в город. Вскоре он дошел до букета цветов, оставленных им у обочины. Букет одиноко белел на грязной дороге, кисточки цветочков уже успели поникнуть и своим видом вызывали жалость. Олеша подошел к брошенному у дороги букету черемухи и молча, со зла пнул его ногой так, что цветы разлетелись по сторонам. Через некоторое время Олеша вышел на трассу, где поймал попутку и вернулся домой убитый горем, терзаемый ревностью и предательством друга.

Он страдал всю ночь, боль его не знала границ, она была бездонной, он не знал, что делать, как дальше жить, и если еще вчера весь мир лежал у его ног, то сегодня он сузился до иголочного ушка, через которое он пытался пролезть во сне, задремав под утро.

На завтра, во второй половине дня, мать, видя его состояние, послала сына в магазин за продуктами, чтобы он хоть как-то развеялся. Олеша нехотя оделся и побрел, а там, в супермаркете, между рядами полок с овощами столкнулся с сияющей Лизкой.

– А, Олеш, привет! – воскликнула она радостно, как ни в чем не бывало. – Ты почему такой мрачный, случилось что-нибудь?

– Вы почему вчера не вернулись и обманули меня?

– Ах, из-за этого… Я подумала, что-то серьезное. А мне Юрка сказал, что ты хотел вернуться к нашим и пофлиртовать с Наташкой. Мы там нашли красивую полянку, всю в ландышах, я нарвала их целый букет, до сих пор у меня в стакане стоят, одуряющий запах, – быстро затараторила Лизка, отвлекая его внимание, но видя, что он продолжает хмуриться, добавила:

– Ну не сердись, милый. Хочешь, мы завтра пойдем в лесок, и я покажу тебе эту полянку, хочешь? – и подойдя к нему поближе, погладила по щеке.

Олеша отвел ее руку с толстенькими пальчиками, похожими на сосиски, и сказал хмуро:

– Нет, не хочу.

– Ну и глупыш. Передумаешь – позвони, – приставила ладонь с воображаемым телефоном к своему уху, повернулась на каблуках и пошла от него, виляя чувственно задом, как она считала.

Олеша посмотрел ей вслед и только тут с удивлением заметил, какая Лизка коротконогая и широкозадая.

«Да она просто уродина, – подумал он, глядя, как она гадко вертит жопой. – И как я в такую тумбочку мог влюбиться?».

И с этой секунды у него мгновенно прошли сердечная боль и ревность, стало легко на душе и захотелось рассмеяться над своими недавними терзаниями. Лиза потом звонила ему много раз, но Олеша просто не брал трубку, мстя ей за свои страдания. Только на третий день он ответил ей на очередной настойчивый звонок:

– Слушаю Вас, – сказал он сухо и официально, как неизвестному абоненту.

– Олеш, привет! Ты почему не отвечаешь? Я третий день до тебя дозвониться не могу, – капризным тоном начала его отчитывать Лизка.

– А, это ты. Привет, – небрежным голосом, растягивая слова, прервал ее Олеша и выжидательно замолчал.

– Ты что, обиделся на меня, да? Хочешь, пойдем сегодня с тобой прогуляемся, как в прошлый раз?

– Я немножко сейчас занят, позвони попозже. Или нет, завтра. Или лучше я сам тебе потом позвоню, когда освобожусь, – злорадно ответил ей Олеша и выключил телефон.

Больше он Лизке никогда не звонил. Она звонила ему еще несколько раз, но Олеша не отвечал, и Лиза прекратила свои попытки соблазнить его – видимо, наконец поняла, что Олеша ее разлюбил.

А над Юркой он с тех пор зло посмеивался за его странные предпочтения в выборе подружки.

3

Сатирические Олешины байки о бездарных и корыстных начальниках во время перекуров рабочих поднимали его статус в глазах трудового коллектива, и бригадир ежемесячно начислял ему приличную зарплату, сравнимую с зарплатой высококвалифицированного слесаря-сборщика. Правда, были некоторые недовольные в бригаде, считавшие это несправедливым.

– Почему этот бездельник и неумеха получает столько же, сколько и я, – возмущался Паша, классный сборщик сложных механизмов. – Я делаю в десять раз больше его, поэтому получать должен больше.

– Он отстаивает интересы нашей бригады перед начальством, – защищал Олешу бригадир.

– Знаем мы эти интересы, болтать – не мешки ворочать, – ворчал недовольный Паша.

Начальство ценило в Олеше политическую заводскую активность, проявляющуюся в поддержке руководства, и терпело его критические замечания в свой адрес в среде несознательных работяг. Но такая легкая трудовая жизнь для Олеши продолжалась недолго. Через два года его вынуждены были уволить за прогулы, отчасти за то, что он слишком часто и резко критиковал руководство (по доносам самих рабочих), и отчасти за его нетерпимость среди коллектива бригады.