Юлия Ковалькова - @ Актер. Часть 1

Окончательно Он смог разобраться в себе в шестнадцать лет, как и эта Элизабет.

Но если её гений мимикрировать и выживать был с нуля создан Им, то Его талант родился, когда Его отец подловил Его на сексуальных экспериментах с мальчишками. Он вообще достаточно рано созрел, начал выглядеть старше и осознавать, что по натуре Он не гомо, не гетеро, а би, хотя дело, в общем, не в сексе. Просто Ему всегда нравилось взять и заставить другое человеческое существо сделать то, против чего оно восставало. Только вот Его отцу объяснить это было нельзя. Отец, выходец из Южной Европы, бывший майор запаса, для которого главной удачей в жизни стала женитьба на Его матери-англичанке, застав Его на «месте преступления», остервенело проорал Ему прямо в лицо, что, он, «сдуру отдав Его в английское военное училище», давно уже «это» подозревал и «поэтому проследил Его до гостиницы».

Тогда-то Он и понял, что отец… Нет, не то, что никогда Ему этого не простит (плевать Он хотел на его прощение!), но может запросто испортить Ему жизнь. Например, возьмет и заберет его из военной академии. Или сделает так, что Его тайна однажды откроется. Или – расскажет всё матери. Подростки, с которыми Он экспериментировал, выдать Его не могли (Он и в четырнадцать был осторожен и предусмотрителен, и никогда не приводил в один и тот же отель одних и тех же мальчишек. К тому же в гостиницах Он использовал парики и записывался под разными именами). Но Его отец – это другое дело: отец был вспыльчив, обидчив и очень умен. Вот только Он был умнее…

И Он решил убить своего отца. И не потому, что у Него была какая-то особенная ревность к родителю, любившему Его мать до безумия, и не потому, что, как объяснил бы это старик Фрейд, Он страдал болезненным влечением к собственной матери – нет, ничего это не было. Он как-то сразу и вдруг осознал, что должен избавиться от человека, который угрожал Его безопасности. И Он убил своего отца. Всего сутки Ему потребовались на то, чтобы покопаться в Интернете и выяснить, как испортить тормозные колодки в стареньком джипе, чтобы отец, который обожал гонять на этой машине, не справился с управлением. И еще шесть суток Он потратил на то, чтобы подгадать преступление к нужным погодным условиям.

Он выжидал. На исходе шестого дня, когда над маленьким приморским городом, в который Его семья приезжала на лето, наконец хлынул ливень, Он забрался в гараж и намочил тормозные колодки машины отца, которую знал до винтика, потому что много раз чинил эту машину с отцом. А потом, вернувшись из гаража, Он намекнул матери, что в домашней аптечке закончился адвил, который Он, разыгрывая перед ней головную боль, аккуратно принимал всю неделю. И утром мать отправила в аптеку отца на машине, потому что так было быстрее. Привычно разогнавшись на скалистой дороге, отец не справился с управлением, джип пошел юзом и рухнул в море.

На всю операцию у Него тогда ушло ровно семь дней. Но, к Его удивлению, самым сложным для Него стали не подготовка к убийству, не ожидание прогноза погоды, не презрительные взгляды отца (Он просто их игнорировал), а мучительное пережидание тех нескольких, но для Него бесконечных минут, когда отец сядет за руль и уедет, чтобы никогда уже не вернуться.

Вот тогда Он и дал себе слово: на будущее продумывать все свои операции так, чтобы их сценарий заключался в трех словах: «Всё гениальное – просто». Впрочем, Он не подкачал и тогда, в свой самый первый раз. Полиция, выловив в море джип (тело отца, кстати сказать, так и не нашли – течение в том месте было глубокое), приписала аварию несчастному случаю. Когда же чуть позже полицейские пришли в их дом, чтобы сообщить Его матери, что ее муж и Его отец погиб, Ему даже играть не пришлось. Жалея мать, Он искренне плакал.

С тех пор всё, за что Он брался, выходило у Него непринужденно и легко, как у человека, который твердо знает, что ему нужно, как этого достичь и всегда добивается поставленной цели, будь то подчинение себе других людей, перевоплощение, изучение иностранных языков или срежиссированные Им ограбления. Но самым лучшим сюжетом в Его жизни, пожалуй, стало создание международного синдиката охотников за бриллиантами. «Розовые пантеры», как их называл Интерпол. Он не возражал (пусть называют, как хотят), хотя драгоценности ему в общем нравились. Но Его настоящим адреналином все-таки была только власть. А власть стимулируют деньги. Тогда, готовясь к первым налетам, Он тщательно отбирал членов банды, разглядывая их по одному, рассматривая, как выбирают бриллианты, но все же отдавал предпочтение бывшим военным, которые, как и Его неудачник-отец, не нашли себе применения в мирной жизни. Хотя для Него в них самым главным было то качество, которым Его отец не обладал в принципе. Эти люди буквально молились на Него. И они никогда бы Его не сдали, потому что Он дал им самое драгоценное, то, что для них стоило больше, чем все бриллианты в мире. Он дал им уверенность в завтрашнем дне и то чувство братства, к которому они привыкли на войне и которого им теперь так не хватало.

Сначала под ним было двадцать, потом сто, затем восемьсот человек. Но Он с самого первого дня решил делить их на «четвёрки», где каждая группа знает только своего звеньевого. Тот, осуществляя связь с вышестоящей «четверкой», входил в нее уже как рядовой член группы, не зная ни своего вышестоящего руководителя, ни того, кто будет управлять операцией. Так выше и выше – и до тех пор, пока «четверки» не собрались в пирамиду, на вершине которой стоял Он, неузнанный и невидимый.

А еще у Него было двенадцать Апостолов – двенадцать преданных Ему «слуг», понявших, что свобода без Него – это химера. Двенадцать преданных Ему душ – так Он в шутку окрестил тех, кого, готовя пути отхода, собирался сдать Интерполу. Парич, Денич, Аня Станкевич… Хотя, если разобраться, Его Апостолы в отличие от слуг Христа не особо страдали. В свое время Он честно предложил этим людям обменять их отсидку в тюрьме на сумму, исчислявшуюся даже не миллионами евро, а десятками миллионов. И очень скоро Его Апостолам предстояло выйти из мест заключения, отсидев срок (который – Он позаботился! – им скосили за «примерное» поведение), скрыться от надзора полиции (Он бы и в этом им помог), хирургически изменить свою внешность, выправить новые документы и жить обеспеченными до конца жизни.

Их было двенадцать, Его верных Апостолов, включая Радека и Джоветича. Правда, Джоветича Он позже устранил сам (тот тогда чересчур наследил в «GRAFF»). А что касается Радека, того нападавшего, которого задержала полиция при ограблении ювелирного в Вадуце и которого Интерпол так и не смог идентифицировать, то Радеку – русскому Вячеславу Родионову – предстояло недолго отбывать срок в швейцарской тюрьме. Очень скоро Он убьет и его. Но не за то, что Радек попался, а потому, что при задержании крикнул по-русски: «Ради неё я вас не предам!»