Максим Шутов - В танце снегов

Двери автобуса распахнулись. И кто бы вы думали в них показался? На ступеньки заскочил сельский участковый. Крепкий мужчина лет тридцати, среднего роста. Его щеки были румяны от мороза, а глаза смотрели со старой знакомой проницательностью. Быстро найдя среди пассажиров мою скромную кандидатуру, он мгновенно оказался рядом, успев протиснуться между креслами до того, как с них начали вставать спутники вашего повествователя.

– Здорово, Иван. Давай помогу тебе с поклажей.

Как только он заполучил багаж, в довесок к вещам, на его руке повисла сидевшая рядом старушка.

– Товарищ милиционер, видите небритого в центре автобуса. Да, да он нехристь. Этот человек сегодня на сыночку напал, а батюшка защитил мальчика.

Не дав защитнице угнетенных договорить, страж порядка прошел к хулигану, что-то ему быстро сказал и вышел из автобуса, призывно помахав рукой.

В моей голове пронеслась куча мыслей, основанных на грядущем торжестве правосудия. С ними я направился к выходу, краем глаза наблюдая за походкой, движущегося к дверям, автобусного хулигана. Каждый его шаг рассказывал о смятении в душе отталкивающего человека.

Хлебнув свежего морозного воздуха, я вышел на пирон. Бабушка, как всегда скромно стояла в стороне от нетерпеливо толпящихся людей. Встреча, с победившим в конкурсе доброты и тепла человеком, затмила все. Упав в ее объятья, я не заметил, как участковый навис над подвыпившим хулиганом, как рыжебородый спутник, аккуратно спустившись по ступенькам автобуса, быстрым шагом растворился на сельских улочках, как украшенный заиндевевшими окнами транспорт тронулся с места и отправился по одному ему ведомым делам. События неслись мимо. Мне было не до них. Я наконец очутился в мире, куда стремился всей душой. Мире, в который до сих пор не смог прорваться нарастающий беспредел, разрушающий естество, веками доказывавшее свою безальтернативность.

Зачарованность прервал милиционер, закончивший объяснение правил игры, на вверенном ему кусочке земного шара, новоявленному гостю. Держа в руках мои скромные пожитки, он с удовольствием присоединился к нашей радости.

– Ваня, Ванечка, Иван заждались мы тебя. Что так долго не ехал?

– Сергей, маму трудно уговорить. Ей все некогда, а одного меня она еле отпустила.

– Сильно тебя этот бедокур напугал?

– Нет. За меня священник заступился.

Бабушка с интересом осмотрелась.

– Какой такой священник?

Я тоже поискал доброго спутника глазами и не нашел.

– Зовут его Тихон. К отцу Иоанну с проверкой приехал.

Бабушка Агафья всплеснула руками.

– С какой такой проверкой? Этого еще не хватало.

Участковый вмешался разговор и замахал руками в воздухе.

– Хорош мерзнуть. Поехали. Вас отвезу и на работу. Пошли, пошли… Я машину у почты поставил.

Мы с бабушкой, обменявшись добродушными улыбками, направились за веселым участковым, тащившим к своему железному коню мою поклажу.

Милицейский УАЗ… Красивая высокая машина, раскрашенная в жёлто-синих тонах. Детские впечатления не могли не отметить ухоженность данного аппарата. Как снаружи, так и внутри Уазик был всегда педантично чист. Еще летом я наблюдал, как Сергей отчитывает сельского механика, которому было предписано помимо ремонта тракторов следить за здоровьем жёлто-синего коня милиционера. Механик, наверное, справедливо заявлял, что с ржавчиной и другими прелестями данного чуда технической мысли бороться сложно. На что участковый уверенно парировал напоминанием о неравной борьбе автомеханика с превосходным сельским самогоном. Также милиционер рассказывал про серьезную ответственность, что наступит если специалист-механизатор не победит ржавчину, равную по своей вредоносности пресловутому напитку.

Быстрым шагом добравшись до автомобиля, Сергей забросил мои вещи на переднее пассажирское сиденье и распахнул перед нами заднюю дверь. Поблагодарив его, бабушка с редкой для ее лет сноровкой поднялась в салон. Забравшись за ней, я услышал характерный лязг захлопывающихся у меня за спиной дверей Уаза. Еще несколько секунд и участковый поворачивал ключ на завораживающей металлической панели, заполненной множеством рычажков непонятного назначения. Немного задрожав, автомобиль ожил и наполнил салон тарахтением мотора. Двигатель зарычал громко и бодро, чем вызвал одобрительную улыбку милиционера. Сергей обернулся на заднее сидение и посмотрел мне в глаза.

– Ну, что поехали?

Бабушка махнула рукой.

– Трогай милый.

Машина рванула вперед, приминая колесами только что нападавший снег. Знакомые дома замелькали по сторонам, сменяя друг друга. Направление синеватого дыма, неизменно лившегося из их труб, говорило, что завтра будет морозно. Началось погружение в неспешную жизнь российской глубинки. Это снова происходило со мной. Затаив дыхание, ваш повествователь прижимал к душе каждый встречавшийся сеновал, каждый забор, каждый покосившийся сарай. Ах, любимое село, какое ты теплое и красивое. Не отрывая глаз от окна, я решил поинтересоваться.

– Сергей, как у вас на работе? После того случая больше приключений не было?

Милиционер махнул рукой.

– Что ты. Как на новый птичник народу со стороны набрали, так приключения и начались. То подерутся, то друг друга в воровстве обвинят. Недавно, смешно сказать, новоселам летающие люди мерещиться начали. В общем не соскучишься.

Баах…

В дверь рядом со мной что-то сильно и громко долбануло. Милиционер вдавил тормоз. Машина, пройдя какое-то расстояние юзом, остановилась.

Крык…

Калитку одного из дворов распахнули с ноги. В проезд выпрыгнул худощавый мужчина, одетый в костюм южанина. Зеленую майку без рукавов он зачем-то заправил черные трусы. Чернеющие, напоминавшие парашюты трусы ярко контрастировали с нехотя вздымающимися сугробами. Это было первой странностью незнакомца, бросившейся мне в глаза. Штрих, как ни странно оказавшийся вторым в моем ошарашенном сознании, представлял собой большое двуствольное ружье, залихватски раскручиваемое жарким человеком. Третье место на неожиданной картине я отдал огромному пузу, подозрительно не подходящему столь худому представителю мужской половины сельчан. В дополнение ко всему жутковатый незнакомец был в прекрасном расположении духа и даже что-то кричал, приближаясь к нашему желто-синему убежищу. Его босые ноги уверенно шагали вперед, создавая скрип ледяного снега. Ужасные звуки приближались ближе и ближе. Самая сильная оторопь взяла меня, когда я разобрал его слова, яростно брошенные на морозный воздух. Это были стихи.