Яна Тимофеева - Незваный гость. Дама треф, или Сказка для взрослой золушки

Та отвела взгляд, молча тасуя колоду.

– Дама бубён – жена и мать: такая как одному отдана, так и век верна, – начала объяснять она, являя мне нужную карту. – Червовая – вольная птица: она сама себе судьбу ищет, а как находит – так уж не упустит, и любить станет только того, кто её любовью одарил. – Гадалка едва слышно вздохнула. – Пиковая… – она хмыкнула. – Той никто не нужён, хоть и захоти она – любого бы взяла, да одной ей лучше: попользуется мужиком – и выкинет… – повисла пауза, а моя гадалка замерла с мечтательно-самодовольной ухмылкой на лице.

– А трефовая? – не выдержав, поторопила я.

Бабка, словно очнувшись, уставилась на меня.

– А трефовая всю жисть между ёбаных: и мужики кругом, и мужика нет – вот так! – зло, с каким-то непонятным для меня негодованием припечатала она, и голос снова стал старческим – визгливым и дребезжащим. А я вдруг разозлилась: ну нихрена ж себе заявление! Даже фыркнула от злости. А муж мой, с коим пятнадцать лет живу в законном браке – это как? Недоразумение?!

– Ну так чего? Гадать, али всё ж ягодки завесить? – словно издеваясь, начала бабка. – Можа, вообще заклятье трефовое с тебя снять, а? Я могу, но то не меньше тыщщи стоит, а в твоём случае – и все полторы! – она поднялась с заборчика, выпрямилась и… оказалась выше меня. Не то, что бы я уродилась такой уж дылдой, но… бабуля ведь минуту назад выглядела согбенной и от этого маленькой! – Давай сыму заклятье, а то сама ж пожалеешь вскорости, слезьми умоешься! – прозвучало тем временем пророчески.

Я понуро опустила голову.

– Не верю.

– Ну и дура! – скрипуче рявкнуло в ответ. – Об тебе ж хлопочу!

– О себе хлопочите! – вырвалось у меня.

– Будешь выть аки волчиха – ишшо вспомнишь меня! – бабка угрожающе нависла надо мной, грозя пальцем.

И тут, не смотря на свою природную скромность, я не выдержала.

– Да пошли Вы! – выплюнула я прямо ей в лицо, а затем развернулась и ушла – на этот раз, без оглядки, но с твёрдым намерением лично взять поганую метлу и разогнать противную старуху, коли ещё хоть раз увижу её возле магазина! Вот только сделать это прямо сейчас мне отчего-то опять не хватило окаянства…

Но и перестать думать о зловредной бабке я никак не могла: ни усталость не помогла, ни неблизкая дорога до дома, ни нескончаемые домашние заботы, – всё из головы не шло этакое её бестактное поведение! Это забивало все мысли, мешало совершать привычные действия, а позже, когда я добралась таки до постели – долго не давало уснуть, стучась в мозг давно известной аксиомой: видать, на лбу у меня написано, кто я, и что у меня не так, раз любая старая дура с первого взгляда это видит.

Поворочавшись с полчаса в кровати, я со вздохом поднялась, нашарила в темноте ночник и и включила его. Только одно могло теперь помочь: чтение любимой книги – той самой, больше года бессменно живущей прямо у меня под кроватью, уже довольно затёртой от частого пребывания в руках, с тремя изображёнными на обложке героями, что давно стали как родные – особенно один, высокий, светлый, и, казалось бы, так не по-мужски длинноволосый… Вот и опять пришло время на ощупь найти знакомый томик, положить перед собой и… открыть на первой попавшейся странице.

***

…Когда я наконец отложила книгу и закрыла глаза, время, кажется, перевалило за полночь – давно пора было спать. Да и не читала я толком, так, просто «втыкала» – раз десять уже, наверное, провалилась в объятия Морфея, но всё ещё продолжала мужественно с ним сражаться – ведь интересная же книга, хочется же ещё почитать!.. Но всё же, бережно отправив синенькую, уже изрядно потёртую книжечку обратно под кровать, я дотянулась до ночника, нажала на кнопку, и комната погрузилась в темноту… Я почти заснула, но вспомнила, что надо перед сном уточнить, заведён ли на завтра будильник, взяла свой телефон… Однако, что именно я увидела на его дисплее, изгладилось из моей памяти подчистую: наверное, всё же отправилась в мир грёз раньше. Просто уснула и, как все люди на свете, понятия не имела, что за новый день уже спешит мне навстречу.

В то утро, когда глаза мои открылись, солнце сияло уже вовсю. И чувствовала я себя подозрительно бодрой… А в следующую секунду поняла и причину этого!

С криком:

– Твою мать! – я словно на пружине выскочила из постели и заметалась по дому, пытаясь собрать себя воедино.

Так, телефон в сумку, зарядку тоже. Заглянуть в кошелёк – денег мало, ну и ладно, сегодня зарплату обещали, дотяну. Быстро в душ, слегка ополоснуться: голову помыть времени не хватит, ну да ничего, переживу: не до того сегодня. Мне сутки предстоит провести на ногах: работать весь день за себя, потом ночь за коллегу, и главное тут – раньше времени не рухнуть, остальное второстепенно.

Зато завтра весь день буду балдеть! Сначала высплюсь, потом пойду к Галке: пива выпьем, поболтаем, а там, глядишь, веселье попрёт, а поработает и за меня, и за себя всё та же коллега… Но это только завтра, а сейчас нужно срочно выходить и искать транспорт, чтобы непременно до этой самой работы добраться. И так как время – восьмой час, то и все соседи, которые могли бы меня подвезти, благополучно уехали, и надежда остаётся только на попутку. А учитывая, что сегодня среда, самый обычный рабочий день, то будем считать, что надежды нет совсем.

Минуточку! Надежда есть всегда!

– Надька! – раздался знакомый голос. Кто-то звал меня дурным голосом, словно в лесу или в слишком уж большом помещении, и отвечать не хотелось от слова совсем. Но окрик разумеется повторился.

– Надька!

– Да чего тебе? – неласково бросила я наконец, выходя из душа и заворачиваясь на ходу в полотенце.

– Слышь, Надюх! Дай сто рублей, а? – заглядывая с веранды в занавешенный тюлем дверной проём, заныл мой брат Серёга.

Я брезгливо оглядела его и покачала головой. Красавец, да и только, в обычном своём утреннем состоянии – с большо-о-ого бодуна, весь помятый, небритый, источающий перегар… Одно слово – алкаш.

– Это с какого перепугу? – спросила я как можно безразличнее.

– Поправиться надо: у меня башка болит, – привёл он свой неубиваемый аргумент, при этом театрально приложив ладонь ко лбу.

– Надо же! И с чего бы это? – съязвила я, проходя мимо него в зал и останавливаясь перед зеркалом.

– Ну, перебрал вчерась маленько, – признался он, заходя и присаживаясь на стул неподалёку от меня, чтобы удобнее было заглядывать в глаза.

– Ага, и позавчерась – тоже. – Я начала расчёсывать волосы.

– Ну На-адь! – опять заныл он.

– Отвали, мне некогда: на работу опаздываю. И вали давай отсюда, мне одеваться пора! – велела я как можно строже и не отвлекаясь от своего занятия ни на секунду, но при этом чувствуя, что если он не отцепится сейчас, то… могу и сдаться. Как это чаще всего и бывает.