Андрей Костров - 9х18

Этот процесс созревания творческой силы в нас протекал в опасной и даже катастрофической форме, когда я лидировал в нашей сумасбродной компании, придавая в принципе безобидным делам и веселью опасные и даже в некотором смысле уголовные оттенки. Поэтому участковый частенько заглядывал к моим родителям в гости, проводил беседу на тему моего поведения в ночное время суток. Мы с ним «подружились», еще когда я в седьмом классе учился, мы тогда с дружками перебили стекла в школе, и нас поставили на учет в детскую комнату милиции. С этого момента невеселое общение с участковым не прекращалось.

Он тогда сказал моим родителям: если останется в поселке, то хорошим ничем не кончит. «Доиграется, – говорил он моему отцу, – рано или поздно сядет». Нас было четыре друга. Вместе мы куролесили в деревне. Двое моих друзей, после того как я уехал в город, ушли в армию. Это их тоже, может быть, спасло. Меня в армию не взяли, хотя я очень хотел служить, воевать, геройствовать. Тогда шла война в Чечне. Меня забраковали по состоянию здоровья с псориазом. Может быть, от этого я еще больше озлобился на действительность и стал уходить в крайности в своих хулиганских выходках. Но Провидение Божие определило мне другой путь, другую армию – испытание большим городом. И слава Богу! Четвертый наш товарищ остался в поселке – и в армию не пошел, и учиться никуда не поехал, его в конечном счете за какую-то шалость (все-таки доигрался!) через полгода посадили. Этой дорогой пошли многие мои ровесники из тех, кто остался в деревне.

Я уехал в начале весны, чуть раньше, чем наша компания разошлась по своим дорогам. В то время как я уже вовсю работал в городе, зарабатывал себе на жизнь перед поступлением в техникум – торговал картошкой на рынке, – мои дружки продолжали веселиться целое лето, до своего призыва, но уже не с такой опасностью для своей и общественной жизни. Мое отсутствие немного успокоило их. Они стали вести более безопасный образ жизни – уже так не дрались, практически перестали совершать противоправные действия и почти не пили. Почти, я сказал. Но веселые дела все же по привычке творили, о подробностях я узнавал уже на расстоянии.

Для того, чтобы обрисовать картину того мирка, в котором мы жили, расскажу об одном происшествии, случившемся с нашими ребятами в момент, когда я уже уехал из деревни, но который очень точно передает атмосферу нашей тогдашней бесшабашности, раскрывает не только отрицательные стороны нашей молодости, но и показывает весь романтизм, которым были пропитаны наши сумасбродные дела.

Самый дельный из нас был Юра по кличке Зюзя, заядлый рыбак и охотник. Пару раз мы брали ружье, подаренное ему отцом, на дискотеку, когда ожидали приезда из другой деревни толпы парней, количеством нас, по сводкам разведки, превосходивших. Тогда мы припрятывали в кустах ружье на всякий случай. Мы всегда ждали этого всякого случая, втайне даже надеялись на то, что с нами что-нибудь произойдет такое, где надо будет предельно применить весь арсенал наших возможностей. Насмотревшись фильмов про Рембо, мы мнили себя «Рембами». Слава Богу, такого случая не представилось, и нам не пришлось применять нашу секретную силу, обходились кулаками, за исключением одного раза, когда все-таки постреляли вверх. Ну, а так, конечно, мы «отрывались» с этим ружьем, когда Юрка нас брал с собой на рыбалку, – стреляли по банкам да по воображаемым медведям.

Признаться, Юрик не любил брать нас на рыбалку, когда он действительно хотел порыбачить и поохотиться. Тогда он ходил со своим отцом – местным егерем. Юра к этому делу относился благоговейно, и мы его всегда уверяли, что дурака валять на рыбалке не будем, а будем ему помогать и сидеть смирно, когда надо, и выполнять все его указания. Он каждый раз нам верил, и каждый раз зря. Рыбалка наша всегда превращалась в веселую прогулку с горячительными напитками. На Руси пьют на рыбалке – такое случается.

Так вот, этот Юра устроился на лето поработать до призыва в армию на местный льнозавод, доживающий в нашем селе свои последние годы. Устроился трактористом. У него были права на трактор, он этим очень гордился, так как ПТУ закончил, как он сказал, с красным дипломом. Его когда взяли на работу (конечно, по ходатайству родителей, батя же лесник – важная персона), то он сразу заявил директору завода, что ему на трактор нужны грузчики в лице его товарищей Петрухи и Уки. Ука – это кличка нашего самого просвещенного участника группы, очень начитанного, доброго и интеллигентного парня. Он был моим самым лучшим другом, может быть, его доброе сердце как-то влияло тогда по-доброму на меня и подогревало мою злобную душу, не давая мне озлобиться на мир и на людей окончательно. Этого доброго парня занесло в наше сумасбродное товарищество только в силу этого времени 90-х, когда все было наоборот и вверх ногами. Петруха – раздолбай. Школу бросил в седьмом классе. Никого и ничего не боялся. Но добрый. Особенно любил лошадей. Подрабатывал на скотном дворе – сено по зиме разносил коровам, летом работал пастухом. Директор завода не хотела брать ребят, так как знала, что сочетание этих людей к добру не приведет. Все, конечно, знали, кто мы, чем занимались и на что способны. Мы по отдельности-то, в принципе, были людьми неплохими, но вместе все наши интересы – творческие и добрые, по большому счету, в своей основе, – всегда сводились к непредсказуемым ситуациям с хулиганскими и разгульными последствиями.

И все же директор завода согласилась на это дело и, как выяснилось позже, не зря, так как ребята ничего плохого не совершили в период работы на заводе и доверие, великодушно им оказанное, оправдали. Кроме только той шалости, когда утопили трактор в озере. Но это для деревни в 90-е было вполне безобидное и нормальное явление. Так что их, по-моему, даже и не уволили с работы. Если коротко, то это было так.

Тракториста Юру и двух его грузчиков отправили на местную пилораму за досками для постройки заводского сарая. Те поехали с удовольствием, так как уже себя зарекомендовали вполне ответственными работниками, и им эта жизнь, видимо, понравилась: когда на тебя за твои поступки и дела смотрят не с осуждением, а с уважением. Но старые привычки дают о себе знать, даже когда ты уже с ними вроде и расстался и делать по-старому не хочешь, но… не так все просто в этой жизни. Погрузили доски в тракторную телегу, а на обратной дороге наших тружеников остановила какая-то бабушка и, не подозревая ни о чем, спросила Юру, высунувшегося из кабины, чтобы лучше слышать ее вопрос: «Почем доски, сынок, везешь»? До ее вопроса даже мысли не было, чтобы потом все вспоминали об этом. Но бабушкин вопрос перевернул все планы вверх дном. Внутренняя загульная сила поднялась, как волна, неожиданно внутри ребят и поглотила собой все их добрые намерения одним махом. Юра залез обратно в кабину.