V. Speys - Фаетон. Книга-11. Пришельцы

Последний год перед школой выдался особенно трудным. Открылся летний детский сад для детей работников колхоза "Большевик". Зимой Шпитьковской детсад не работал. Бабушка собралась отвести меня.

– Ты опять лег? – окликнула она меня. Я успел уже задремать, лежа на печке, мечтая о своих друзьях. – А ну ка слезай, а то уже девять часов скоро. – Твердила неумолимо бабушка.

Я неохотно слез с печки. Снял длинный сестрин сарафан, служивший мне ночной рубашкой. Надел трусы, шорты на одной шлейке-подтяжке штанин, безрукавку и выбежал босиком во двор. Там уже меня поджидал забияка петушок. Птица, завидев своего врага, покосилась глазом, и пошла было в наступление, воинственно переваливаясь с ноги на ногу, как бы, подражая увесистому гусю. Но скрипнула, отворяясь, коридорная дверь и на пороге появилась бабушка. Петух нехотя отступил, делая вид, что собирает зерно, и никакого дела ему нет до мальчишки. Бабушка, замотавшись у печи, опаздывала с внуком. Но, тем не менее, бабушка взяла меня за руку, и мы двинулись в путь. Мне ничего не оставалось делать, как плестись следом за ворчащей бабушкой. Мы вышли на улицу. Дальше дорога потянулась аллеей столетних лип, остатки старинного помещичьего парка, буйным цветением встретивших меня и бабушку. Неожиданно бабушка остановилась и внимательно осмотрела меня.

– Боже ж ты мой, на кого ж ты похоже, а? – всплеснула руками она, и ухватила крепко меня за плечи, притянула к себе. Я завертел головой, но бабушка неумолимо стала облизывать чумазые щеки, смачно сплевывая грязную слюну. "Умыв", таким образом, мое лицо, она повела меня к детскому саду. А, мне, так не хотелось туда. Не хотелось расставаться со своими друзьями Ножиком, Синим Стеклышком, и петушком, их не разрешалось брать с собой. Я нехотя плелся следом, намеренно отставал от спешащей бабушки. А каштаны приветливо качали зелеными листьями. Парк пел листвой приветливые гимны.

– Да иди же быстрее? – подгоняла она меня. И я подбавлял шага, но как только бабушка отворачивалась, уходила чуть вперед, снова отставал и, наконец, решил-таки спрятаться за ствол раскидистого каштана.

– Ты видишь какое дитя, спряталось? От паршивца. А ну ка выходи? – бабушка, ворча, таким образом, возвращалась, проходила мимо, а я выбегал из схованки и насмешливо говорил ей в спину

– Б– а-бабушка, а кого вы там зовете?

– Ну, подожди, вот расскажу воспитательнице тете Оле, она тебя крапивой, угостит. Вот будешь знать, как издеваться над старыми людьми?

Вот и детский сад. Воспитательница полная, круглолицая, встретила нас у калитки.

– Я вас не приму. Уже дети давно в столовой.

– Да не нужно ему кушать. Пускай идет играть. – Парировала бабушка.

– У нас так нельзя. – И, обращаясь ко мне, – А ты будешь наказан за опоздание. Последний раз принимаю тебя. – И уже бабушке, – Больше чтоб не опаздывали? – строго приказала она. На что бабушка махнула рукой проворчав.

– А-а-а, – знаем вас?

Я поплелся за воспитательницей следом.

В столовой было тепло и жарко, дощатые столы уже убраны.

– Садись за стол. – приказала воспитательница.

Я сел, стал болтать ногами. Неожиданно рядом вырос длинный худой мальчик. Это опоздал в детский сад Шут Коля. Я считал его своим другом. У него тоже не было отца, и он тоже, как и я, сегодня опоздал в детский сад. Дружба наша началась еще из прошлого года, когда к нам домой приехала родная сестра моей бабушки по отцу мерить мою мать с Альбертом, моим отцом. Ее звали тетя Зина, и она жила в Москве, и работала стенографисткой в канцелярии правительства СССР. Мать говорила, что она стенографировала разные совещания правительственных встреч и даже присутствовала на визитах иностранных делегаций по приглашению правительства. Она привезла целую уйму шоколадных конфет с вишневым ликером, с коньяком, ну вобщим мне было позволено взять целых два кармана в мой пиджачок. И тетя Зина, а мать строго настрого приказала мне не называть ее бабушкой, называть только тетей Зиной, хоть на самом деле она была мне двоюродной бабушкой. Тетя Зина вызвалась повести меня в садик, но мать не позволила, как оказалось, моя мать боялась, что меня заберет отец в Москву и отдаст на воспитание тете Зине. Вот поэтому я, с набитыми карманами шоколадных конфет, моя мать и тетя Зина вдвоем привели меня в детский садик. Вот тут-то и появился Шут Коля, который раньше совсем не обращал на меня никакого внимания, так как он был на целый год старше и у него был свой круг друзей одногодок. Он робко подошел ко мне и спросил.

– Валик, а дай мне конфету? – Он возник рядом с нами и не уходил, пока тетя Зина не сунула ему в руку конфету в красной обертке. Он взял угощение и обращаясь ко мне сказал, – Дай мне, для парней. А я скажу, чтобы они тебя не обижали. А если кто-то будет к тебе придираться, то ты только скажи мне. – Он стоял и не уходил, теребя уже обертку от конфеты в руке. Тетя Зина сказала мне, – Валик, не давай конфет этих никому. Они с алкоголем и детям этих конфет нельзя давать.

Я почувствовал свою важность и значимость в эти минуты и обратился к тете Зине.

– Может одну дадим. С одной же ничего не случится плохого? – Мать посмотрела на меня и сказала, – Ну дай ему одну. И пускай себе идет угощает товарищей.

Я сунул Коле две конфеты, и он с радостью убежал к друзьям, суя в рот все сразу. Там еще два мальчика стали смотреть в мою сторону. Не трудно было догадаться, что они узнали от Коли. После недолгого совещания, Коля опять пришел, и так повторялось до тех пор, пока не кончились все мои конфеты. После чего Коля забыл о моем существовании…

– А, это ты, Коля? Садись рядом с Валиком. – Нежно, почти ласково обратилась к нему воспитательница тетя Оля, колыхая увесистым телом, пошла к раздаточному окну.

Столовая была сооружена в виде навеса. Разница в обращении воспитательницы ко мне и Коле, была заметной. Коля опоздал тоже, даже на большее время. Но с ним обращались особенно подчеркнуто ласково, когда рядом находился я. Я, конечно, не понимал такого обращения, где-то подсознательно ощущая себя изгоем.

Перед нами появились тарелки с супом со свежим горошком и кусками мяса.

Коля заглянул в мою тарелку и сказал.

– Дай мне твой жирный кусок, я тебе дам вот этот кусок мяса.

В тарелке у Коли был большой белый кусень.

– Это не мясо. – Парировал я.

– Мясо, мясо! Это оно такое белое и совсем нет сала.

Не успел я ответить, как Коля бросил белый, дрожащий как желе кусок вареного сала в мою тарелку, и из моей тарелки зачерпнул аппетитное ребрышко с мясом.

Комок огорчения подступил к моему горлу, и я от обиды перестал есть.

– Возьми, съешь, попробуй, это же мясо. – Уговаривал, не отставая от меня, Коля.

И поверив в это, я взял кусок в рот.