Анатолий Белоусов - Евангелие от Морфея

Барик плюнул, пытаясь плевком сшибить повисшую на травинке осу, но промазал.

– Ну и брось ты этого Дрыгу! На кой он тебе сдался?

– Брось, брось… – Барик встал и принялся отряхивать штаны.

Весь песок полетел в лицо Хлюпову, отчего тот расчихался и замахал руками.

– Извини.

Барик быстро скинул одежду.

– Пойду окунусь…

Он подтянул длинные, почти до самых колен, полосатые трусы и с гиканьем помчался к реке.

– Вали давай отседова!.. Хоть немного от тебя отдохну.

Ваня высморкался, отыскал в Бариковой одеже мятую пачку и вытащил из нее гнутую, как червяк, сигарету.

«Слова, слова…» А на самом деле: мысли, мысли… «Мысли – это радиоволны… – думал он, равнодушно наблюдая за тем, как плещется в реке Барик, время от времени показывая над водой голую жопу (…американский поплавок!..). – Только вот насколько мысли связаны со словами и какая между двумя этими явлениями существует зависимость, не совсем понятно. Что первично и что от чего рождается? Мысль выражается вовне через слово, это ясно. Более того, в какой-то мере и в голове мысли присутствуют в виде слов… Слов & Образов… Но ведь и образы выражаются словами, а слова могут не нести в себе никакого смысла, чего никогда не случается с Идеями. Вот какая штукенция! Только и Идея не может развиваться без Слова и Образа, а выражая идеи словами, свободно оперируя построением образов… Черт! Ахинея какая-то…»

Ему на мгновение вспомнилась Светка Рюмина, но он тут же отогнал этот фантом прочь. Светка ему не нравилась, а ее мушиная прилипчивость выводила из себя. Вот если б на ее месте оказалась Анька, тогда другое дело. А Светка… Ну не нравится, и всё! И хоть ты тресни!..

– Чего сидишь? Заколачивай давай! – Барик приплясывал на правой ноге, левой рукой с остервенением колотя себя по уху. – Щас ка-ак дунем!

Он тряханул волосатой башкой, окатив Хлюпова мелкими брызгами.

– Отвянь! Мешаешь…

Ваня, как пылесос, всасывал в пустую папиросную гильзу («штакетину») мелко растертую зеленовато-коричневую пыль.

– Ровно на косяк, – констатировал он.

Дунули. Барик сразу улетел в стратосферу, а Хлюпов как ни в чем не бывало остался сидеть на песочке. Он уже давно заметил такую странность – больше, чем на первый косяк, его не пробивало. Что словил после первого, на том и тащись. После можешь хоть весь «корабль» враз высмолить, кайфу от этого не прибавится. А Барика ничего цапануло. Во прется, аж завидно!

Ваня вздохнул.

– Слышь, Бариковский, – он покачал его за большой палец ноги, – а чего это Макс так нарезался вчера? Он же вроде бы по бухлу не прикалывается…

– Щас как дам в чрево! – угрожающе зарычал Барик.

На несколько минут Хлюпов оставил его в покое, а когда наконец решился повторить вопрос, Барик заговорил сам:

– Эй, Спиноза! – Он уставился на Хлюпова сверкающими, как две новые монеты, глазами. – Ну почему ты в Бога не веришь, а? Ответь.

– А с чего ты взял, что не верю? – удивился Ваня.

– Я ж знаю. Все знают! Ну скажи – почему?

– Наверное, потому что верю в его отсутствие. Бог умер, как это ни банально звучит.

– Пошло, а не просто банально… Ты помнишь того мужика?

– Какого еще мужика? – удивился Хлюпов.

– Ну, того, который у Светки квартируется. Он еще вчера на вечеринке всю дорогу к Аньке клеился.

– Это такой из себя весь, в костюме?

– Ага. – Барик кивнул. – Хотя пришел он сюда совсем без костюма…

– Голый, что ли?

– Ладно, проехали. Ну, так вот, я у него книжечку одну увел…

– Книжечку? – оживился Хлюпов. – Какую книжечку?

– Синенькую, записную… Дело не в этом. Понимаешь, неспроста он к нам закатился. Чувствую, что совсем неспроста!.. И в Бога ты зря не веришь, и вообще…

Барик вдруг резко перекинулся набок, его вырвало.

– Ты что? – Хлюпов брезгливо поморщился.

– Вот черт… – Он вытер губы тыльной стороной ладони. – Сам не знаю. Ни разу такого не было. В жизни с травы не блевал!

Ваня продолжал косомордиться.

– Слушай, дай книжечку полистать, – попросил он. – Я тебе завтра же верну, честное слово!

Барик ничего не ответил. Отодвинувшись подальше от блевотины, он пытался зажечь сигарету.

– Ну дай, – продолжал канючить Ваня. – А я тебе сидишки Шнитке и Курехина подгоню. Помнишь, ты спрашивал?

Барик безмолвствовал. Он быстро оделся, помочился на куст дикой смородины и, повязав рубаху вокруг талии, направился к дороге. Солнце село, а до города километра полтора. По прохладце могут и комары сожрать.

Ваня плелся следом, не переставая скулить. На мосту он совсем озверел и, вцепившись Барику в руку, угрожающе завизжал:

– Дашь или нет?!.

Барик секунду помедлил.

– Дам, – сказал он спокойно и как ни в чем не бывало потопал дальше.

…1.018. Так как Я бесконечен, я вижу смысл и необходимость разобраться в том, что же такое то, что меня окружает, что же такое мир ?

1.019. Я знаю , что окружающий меня мир существует независимо от меня и моего сознания. Он существует таким, какой он есть , независимо от того, каким я его себе представляю. Однако то, каким я его себе представляю, делает его для меня именно таким и никаким другим.

1.020. Для меня окружающий мир таков, каким я его себе представляю !

1.021. У меня есть пять органов восприятия, благодаря которым я получаю информацию об окружающем меня мире. У меня есть разум, благодаря которому я могу анализировать информацию, получаемую через органы внешнего восприятия, и строить предположения о том, каков окружающий меня мир.

1.022. Но мои органы чувств дают мне информацию не обо всём окружающем меня мире, а только о незначительной его части. Впрочем, благодаря своему разуму я могу расширить свои представления о мире, выдвинув те или иные предположения о том, что находится за пределами досягаемости моих органов чувств.

1.023. Благодаря разуму я могу создавать различные приборы и приспособления, которые в той или иной мере расширят диапазон восприятия моих органов чувств. Благодаря разуму я могу расширить свои представления об окружающем мире, основываясь на той информации, которую получу при помощи созданных приборов и приспособлений.

1.024. Я могу производить в окружающем меня мире те или иные изменения , действуя избирательно и целенаправленно, могу интерпретировать полученные результаты тем или иным образом и делать разнообразные выводы, создавая тем самым в своем сознании более или менее искаженное представление о доступной мне части окружающего мира. Распространяя это представление на те части мира, которые мне недоступны, я могу предположить , что знаю и их.