Геннадий Полтев - Время боится зрящих. Часть 1. Нисхождение духа

Автор данной книги, восхищённый достижениями древних видящих, сделал такую попытку и на протяжении многих лет сначала из любопытства, а затем осознанно и целенаправленно пытался действовать и жить в соответствии с путём Воина. Воина, который стремится к знанию не на основе интеллектуальных построений и научных изысканий или философского утонченно-абстрактного знания, не выходящего за категориальные пределы, а к знанию, которое при определенных специфических обстоятельствах даётся сразу во всей своей полноте, жизненности и окончательности. Именно тот, незадействованный на протяжении всей жизни, аспект человеческой сущности, непосредственно связанный с загадочной Силой Вселенной, автор и стремился проявить в себе в доступной ему полноте всё это время. Книга, которая предлагается вашему вниманию, является итогом собственных поисков, попыткой расширить своё восприятие и повторить хоть что-то из арсенала практик видящих. Не в угоду тщеславию или иному чувству, а потому, что так распорядилась вечная, могучая и сознательная Сила, являющаяся причиной всего сущего в этой Вселенной и которую впервые осознали видящие глубокой древности.

Приступив к практике осознания, описанной достаточно подробно в книгах Кастанеды, я постоянно стремился сопоставлять свой собственный опыт с поучениями дона Хуана и опытом Кастанеды. Ясно, что невозможно расписать всё на все случаи жизни, да и сами книги, наверное, предназначались для широкого ознакомления людей с необычным учением, а не как пособие для практических занятий. Но опыт переживания иной реальности описан в них так подробно, так добросовестно и эмоционально, что я увлекся идеей стать Воином, избравшим путь Знания. И, разумеется, стал рассматривать книги Кастанеды как руководство к действию, совершенно не сомневаясь в реальности описанных событий и лиц, составляющих магическую партию дона Хуана. Бесценный опыт Кастанеды и поучения дона Хуана служили своеобразным ориентиром, подсказывающим мне, в каком направлении двигаться дальше, какие опасности следует избегать и как научиться тому или иному действию.

Мой собственный опыт, который сразу же стал принимать конкретные формы, требовал объяснений, поскольку дальнейшие шаги без осмысленных действий были просто опасны. Это заставляло неоднократно перечитывать книги Кастанеды, размышлять над их содержанием. Сначала все шло довольно гладко, но по мере углубления в свои занятия я столкнулся с такими феноменами, о которых либо ничего не было сказано в книгах, либо упоминалось вскользь. Возникло множество вопросов, на которые не находилось ответов. Это тормозило движение вперед. Так, вскоре при очередной попытке переместить сознание в энергетическое тело, меня стали сотрясать сильнейшие вибрации. Это было похоже на электрический удар высокого напряжения, растянувшийся во времени. Тело вибрировало на всю глубину каждой своей клеткой и с такой интенсивностью, что, казалось, оно распадается на составные элементы. Я досрочно прекращал свои занятия, опасаясь разрушения тела.

Ещё одно необычное состояние, которое возникало при определённых условиях, но происходило реже. Мне катастрофически и совершенно внезапно не хватало воздуха, я буквально начинал задыхаться. Только что минуту назад я лежал, отключив диалог, в спокойной обстановке, как вдруг учащенно начинало биться сердце, и вслед за этим наступало удушье, сопровождаемое давлением извне и жаром, словно я внезапно оказался в печи. Вообще, странных состояний, в которые я часто погружался, было множество, они оказывали разное воздействие на меня, и обычно я стремился опознать их, внимательно перечитывая всё, что касалось интересующей меня темы. При явном сходстве опыта и если дух мой был подготовлен, я смело повторял свои эксперименты, ничего не боясь. А при отсутствии хоть какой-то проясняющей информации становился чересчур осмотрительным, не решаясь на поступки, достойные Воина.

Наступил такой момент, когда я, понимая, что все возникающие препятствия – это мой вызов и только мой, а значит, мне самому преодолевать их, стал искать способ справляться с ними. Особенно это касалось необоснованных страхов. К тому времени, когда передо мною возникла эта проблема, я в своих сновидениях редко испытывал страх физического уровня, но зато преобладающим стали рациональные опасения, а они-то как раз и происходили от недостатка информации. В ту пору это было оправдано, и моя чрезмерная осторожность была единственной защитной реакцией на разнообразные проявления неизвестного, но рациональные опасения постепенно превратились в трудноодолимое препятствие на моём пути. Я выскакивал из глубин сновидений при малейшем намеке на опасность, которой, быть может, в тот момент и не существовало. Тогда и появилась впервые мысль описать собственный скромный опыт исследования иной реальности в надежде, что эта мысль посетит и других, и мы сможем объединить свои усилия.

Однако еще одно важное соображение явилось неоспоримым аргументом в моей затее с книгой. Как известно, видящие из партии дона Хуана, а затем и его новые ученики обладали знаниями большого количества позиций сновидений. Шаманы за тысячи лет исследовали эти позиции, закрепили их специальной техникой и научились совершать невероятные вещи. В контексте приобретения опыта на пути к свободе они являлись непременными элементами этого пути и уникальными приёмами изменения восприятия. Партия дона Хуана, а за нею и Карлос Кастанеда со своими соратниками, ушли, так и не раскрыв многих аспектов учения. Что остается делать тем тысячам последователей, которые когда-нибудь в своей практике почувствуют острую потребность в знании хотя бы некоторых позиций сновидений? В нашем положении, когда до всего приходится доходить самостоятельно, книга предоставляет возможность обогатить учение взаимным коллективным опытом находок и открытий. Таким образом, всегда с благодарностью относясь к авторам книг, описывающих свой опыт, я посчитал справедливым, в свою очередь, поделиться и собственным опытом – вернуть свой долг.

Основные положения, которым я неуклонно следовал при написании этой книги, были честность и точность в отображении собственного опыта. Но тут я столкнулся с проблемой. Мне не составляло большого труда описать правдиво и без прикрас внешние формы, то есть картины и объекты сновидений, – но передать словами состояния, в которые неоднократно приходилось погружаться, к тому же не имея литературного навыка, оказалось весьма проблематичным. Дело было в самих состояниях. Многие из них не имели аналогов с жизненным опытом и не поддавались описанию средствами языка, сориентированными в основном на него. Я посчитал эти состояния важными и решил непременно рассказать о них, сделать узнаваемыми, чтобы читатель получил хоть какие-то представления о том, с чем он может столкнуться в его собственных попытках изменения восприятия.