Константин Кудрев - «Тяжёлая» вода

– «Партия сказала: «Надо!», комсомол ответил: «Есть!»». Так что ли?

– Так точно, Саша! Так точно! Именно так и есть! Теперь ты понимаешь – как важно все сделать не просто на «хорошо», «на пять с плюсом»!

– Теперь все ясно! Сделаем в лучшем виде, не подведем вас, товарищ адмирал! Как говорят наши вероятные противника – американцы: «Все будет о кей!».

– Я в тебя верю, поэтому на Военном совете я рекомендовал именно твой корабль для выполнения этого важного правительственного задания!

– Спасибо за доверие, не подведем: «Либо грудь в крестах, либо голова в кустах!», – впервые улыбнулся капитан первого ранга, польщенный столь высоким доверием командующего подводными силами Северного флота.

– Голова нам еще пригодится, чай мы не «всадники без головы»? А вот насчет «груди в крестах», то могу авансом «по секрету» тебе сказать следующее (никому не говорил, ибо «сказанное слово – серебренное, а не сказанное – золотое»): если все пройдет, как задумано, то на будущий год поедешь учиться в Академию Генерального штаба. А по окончанию оной – меня сменишь? Естественно «звездочка» (звание Героя Советского Союза. прим. Авт.) и адмиральские погоны тебе, Александр Андреевич, гарантированы!? Вот такие «на кону ставки»! Это ясно?

– Так точно, товарищ контр-адмирал! Не подведем, оправдаем высокое доверие партии и правительства, командования флота и ваше! Служу Советскому Союзу!

– Служи, служи, да помни, что я тебе сейчас сказал! Но служба службой, а обед – по расписанию! Давай, командир, похлебосольствуй, угощай – ублажай начальство! – Порошин был явно в хорошем, приподнятым расположении духа и доволен результатом этого трудного разговора, который дался ему явно труднее, нежели он предполагал изначально.

– Сейчас распоряжусь, Василий Алексеевич! Все будет в лучшем виде! – было видно, что и у Французова «упал камень с души» от неожиданного визита «самого большого начальника». И уже с «легким сердцем» командир крейсера по телефону распорядился – приказал помощнику по снабжению капитану третьего ранга Мещерякову по прозвищу «Царь» накрыть обед в кают-кампании персонально только на двоих – для Порошина и Французова. Сергей Александрович Мещеряков свое прозвище «Царь» получил за то, что мог достать все – даже «живую и мертвую воду». На «Златоусте» всегда были лучшие повара – коки, которые готовили блюда как в ресторанах – кухня была лучшая не только в дивизии, но и на всем Северном флоте. Неслучайно, но многие флагманские офицеры предпочитали «на халяву» обедать и ужинать на «К-921», что создавало некоторые «трудности» для офицеров лодки – приходилось обедать или ужинать в две смены: в первую смену ели флагманские офицеры («чужие») и «свои» старшие офицеры из числа командного состава. А во вторую смену все оставшиеся голодными офицеры крейсера. В прочем, это «маленькие неудобства» с лихвой компенсировались кулинарными изысками и гастрономическими деликатесами, которые доставали и из них творили под чутким и внимательным присмотром «царя» снабженцы корабля. Не буду описывать меню корабельного обеда в тот день, ибо не присутствовал – «нежданный (не приглашенный ко двору) гость хуже татарина». Однако, смею представить, что, как минимум, это было не менее пяти – шести салатов – закусок, «первое» и отнюдь не перловый суп; «второе» с обязательным порционным куском мяса или рыбы; компот, кисель или морс; и обязательный атрибут обеда подводника – североморца бокал или два (в зависимости от погон потребляющего) сухого красного или белого вина а-ля «Старый замок», «Бычья кровь», «Алазанская долина» или «Рислинг»… И пока отцы – командиры наслаждались «шедеврами гастрономии» поваров – коков крейсера, корабельная служба подобно закрученной часовой спирали «крутилась – вертелась», шла своим чередом.

– Дежурному по кораблю! Передать управление кораблем – на ют! – гремел строгий приказ из всех корабельных громкоговорителей – динамиков, включая те, что были расположены в кают-кампании.

– Серега «рулит»! – усмехнулся Французов, отправляя очередной кусок еды на вилке себе в рот.

– Пусть рулит! У него это хорошо получается – по крайней мере «на слух»! – усмехнулся адмирал и протянул свой бокал, чтобы чокнуться со своим «визави» – хозяином и командиром «Златоуста». – Будем здравы, Александр Андреевич!?

– Будем! – «алаверды» от Французова и звон фужеров. И почти «в унисон» к тосту из громкоговорителей рявкнул голос – команда старпома Крайнова:

– Командиру БЧ-5! ПЭЖ (пост энергетики и живучести корабля)! Подать электропитание, сжатый воздух на ракетные крышки и стартовый стол шахты номер «восемь»!.. Командиру БЧ-2! Начать выгрузку – погрузку боезапаса из шахты № 8!

Под действием «пневматики» гигантская крышка почти в два с половиной метра в диаметре открылась, открывая «вход в бездну ада», то есть в ракетную шахту, «на дне» которой, то есть у стартового стола уже суетились офицеры БЧ-2 ПРКСН «К-921»: отключили ракету от всех систем «питания», выкрутив «гребенки» – розетки, пневмо и гидрошланги, многочисленные патрубки и провода КИП и автоматики… Когда все, что нужно было отсоединено и откручено, командир ракетно – артиллерийской (хотя на подводном ракетном крейсере стратегического назначения никакой артиллерии и в помине никогда не было и не будет?) боевой части капитан второго ранга Вадим Алексеевич Бессонов доложил «наверх» по рации:

– Сергей Васильевич! Мы готовы начать выгрузку ракеты!

– Добро! – пока что все шло по плану, у Крайнова «отлегло» от сердца. «Молодец Бессонов! Все будет в порядке, все хорошо! Все идет как «по маслу», пока …». – Начинаю отчет времени! Товсь!.. Пошел отчет: 10,… 9,… 8, …7, …6, …5, …4, …3, …2, …1!!! Внимание личного состава корабля – начать погрузку – выгрузку боезапаса из шахты!

Дежурный по кораблю дал соответствующий корабельному уставу сигнал – ревун, сигнализирующий как проведение регламента соответствующих корабельных работ: (* * *).

Старший инженер РТД подал электропитание на электроподъемник-домкрат, и ракета медленно, небольшими рывками, по «рейке» и направляющим «салазкам» стала подниматься «на лифте» из шахты вверх… Как только из шахты вначале влезла «пипетка» – боеголовка, а затем и показался семнадцатиметровый (!) корпус и самого «изделия», крановщик плавкрана движением стрелы крана «подал» специальное погрузочное такелажное устройство для зацепления и перегрузке ракеты в контейнер – «тубус» ракетовоза. Вначале ракету зацепили за верхние крепления – кольца крюками, потом – за нижние. Таким образом, ракета «закрепилась» балкой – «коромыслом» как собака на коротком и «строгом» поводке – ни туда, ни сюда. «Жесткая» сцепка, дабы исключить любую возможность «погулять» многотонной «игрушке» от порыва ветра или морской качки. И как только вся ракета, целиком, «вылезла» на свет божий, ее, «родимую» очень бережно, как хрусталь, перенесли на берег и плавно положили в контейнер. Крановщик исполнил сей «маневр» ювелирно – ракета легла на свое ложе, как будто так оно и было. Вся операция за все про все заняла не более пятнадцати – двадцати минут, однако Крайнов, несмотря на пронизывающий ветер и мороз, взмок – вспотел от волнения. В отличие от офицера – подводника майор Быков, наоборот, действовал спокойно и хладнокровно: после того, как его подчиненные закрыли «ракушку» броневого колпака контейнера, заместитель начальника арсенала закрыл замки и опломбировал их. Затем, проверив еще раз результат своей работы, скомандовал водителю уже загруженного ракетовоза «поддать чуть вперед». Молодой солдат-срочник, резко дав газа, дернул рывком тяжелый тягач вперед и, проехав несколько десятков метров, остановился. Тем самым, освободив свое место для разгрузки второго ракетовоза, который тронулся намного плавнее, ибо за рулем сидел опытный водитель – прапорщик. На то и опыт нужен, чтобы использовать его ювелирно точно – второй ракетовоз встал контейнером точно под стрелу крана с «коромыслом». Арсенальные – подчиненные во главе со своим начальником майором Быковым быстро «распрягли» – открыли «тубус» – «ракушку» и «извлекли на свет божий» новенькую ракету совсем иной, нежели первая, конструкции и окраски. Чувствовалось, что эта ракета намного «младше» своей «старшей сестры» и поновее – на флоте говорят: «Канолевая (новая), муха не еб… сь (не сидела)!». «Изделие» быстро застропалили и медленно подняли со своего «ложа», движением крановой стрелы переместили на (над) палубу ракетоносца. Однако дальше все пошло как-то не так: ни с первого раза, не со второго и даже не с третьего «игрушка» ни как не хотела влезать в шахту… Наверное, и у ракеты есть «душа» и «инстинкт самосохранения» – она как бы «предчувствует» свой «конец» и всеми «фибрами этой души» сопротивляется этому «старту – финишу»?