Валерий Ротнов - О Москве в стиле odinmirage. Продолжение

12 декабря 1812 года от Сретенского монастыря прошел крестный ход по Москве с иконой Владимирской Божьей Матери: так освятили столицу после пребывания в ней врагов – наполеоновских войск. После ухода Наполеона в монастырском лазарете монахи лечили русских солдат, здесь же, в обители, хоронили умерших. Так, в Сретенском монастыре появилось кладбище участников Отечественной войны 1812 года.

В 1926 году монастырь закрыли, устроив там общежитие НКВД и тюрьму. В 1928 году снесли церковь Марии Египетской и Николая Чудотворца, разобрали колокольню, а колокола продали в Англию. Священников и монахов пытали, расстреливали.

Восстанавливать обитель и ее храмы начали в 1991 году, а 7 сентября 1995 года 25-тысячный крестный ход с чудотворной иконой во главе со Святейшим Патриархом Алексием II проследовал из Успенского собора Кремля в Сретенский монастырь в ознаменование 600-летия встречи чудотворного образа Владимирской иконы Божьей Матери на Кучковом поле.

Сретенский монастырь славится своим хором, и сюда стоит прийти не только чтобы почувствовать дыхание истории и силу веры, но и послушать прекрасное хоровое пение.

Тем временем Евгений энергично выхаживал по Большой Лубянке к Сретенке и Рождественскому бульвару, на сходе которых находилась цель его путешествия, где уже ждала Женька.

Он понимал, что его возлюбленная, скорее всего, уже там, и ему было не комфортно, что она ждет его в одиночестве. Ускорив шаг, он почти пробежал мимо дома 24.

А между тем, при наличии времени на этот особняк пряничного вида стоило обратить побольше внимания.

В первом и подвальном этажах дома на Б. Лубянке сохранились своды конца XVIII века. Известно, что с 1738 года владение принадлежало князю М. А. Голицыну, а затем В. Г. Черткову. Уже в начале XIX века здесь располагался женский частный пансион, которым заведовала жена преподавателя немецкого языка и словесности в Московской практической академии коммерческих наук Иоганна-Бернгарда (Ивана Даниловича) Петрозилиуса.

Потом здание переходило из рук в руки. В начале XX века владение перешло к архитектору Владимиру Ивановичу Чагину. Взяв за основу существующее строение, он полностью перестроил фасад своего дома, дав волю своей тяге к элементам готики.

В 1907—1910 годах в доме открылся электротеатр «Рекорд». Владельцы электротеатров старались во всем подражать театру: устраивали киносеансы из трех отделений, между которыми были антракты. В первом отделении показывали экранизированные сцены из музыкальных спектаклей и кинохронику, во втором – какую-нибудь драму, в третьем – юмористические сценки. Москвичи называли их «электричками».

С первых лет советской власти на первом этаже размещалась весьма демократичная пивная Моссельпрома. В 1950-х годах ее сменила пельменная, ставшая не менее популярной и еще памятная многим москвичам.

Наш кавалер уже был у светофора на пересечении Большой Лубянки и Бульварного кольца. В нетерпении ожидая переключения на зеленый, он вспомнил их первое платоническое свидание в виде прогулки по Москве, когда он выступил в роли экскурсовода.

Было оно романтичным, гуляли по центру Москвы в районе Покровки, много говорили. Накануне прошел дождь. В какой-то момент, выходя к очередному переулку, они оказались перед большой лужей. Она была мелкая, но не для ее босоножек. Можно было и обойти, но жаль времени. Решение пришло само собой мгновенно, вмиг она оказалась на его руках и была бережно перенесена через препятствие и аккуратно возвращена в вертикальное положение на сухой асфальт.

Сделано все было настолько естественно, красиво и по-рыцарски с его стороны, а она была настолько легка и грациозна, что произошедшее походило на кадры классического романтического кинофильма про любовь, а они внешне как будто и не заметили случившегося. Но если бы существовали приборы, измеряющие силу внутреннего притяжения – биополя между мужчиной и женщиной, то их стрелки наверняка ушли бы в предельную зону шкалы измерений. Собственно, с того момента эти фантастические стрелки, немного колеблясь, там и оставались.

Более того, в доли секунды, в мгновение произошло что-то трудно описываемое и трудно определяемое. Какой-то «космический пазл» сложился, когда он поднял ее на руки, повинуясь внутреннему импульсу. Она была невесома, он не чувствовал ее веса и мог бы так нести ее в бесконечность, а она чувствовала, что эти сильные руки могут подбрасывать ее в небо, где она может парить, как хочет, ничего не боясь, потому что внизу ее ждут эти руки, которые подхватят бережно, мягко и нежно, с какой бы высоты она ни планировала вниз к земле. В «пазле» этом было гигантское число компонентов, и цвета, и запахи, и мысли, и чувства, и интуиция, и энергия, и еще тысячу «и», которые принадлежали разным людям (ему и ей), но каким-то непостижимым образом в один миг все они защелкнулись, точно подойдя друг к другу. Что это? Мистика? Наваждение? Волшебство?

После того как он опустил ее на землю, перейдя лужу, они долго шли молча. Каждый почувствовал этот «космический пазл», и каждый его переживал внутри себя, как бы боялся спугнуть это прекрасное чувство космического соединения. Забегая вперед, скажем, что это ощущение потом не раз выручало их союз во времена испытаний. Оно было их охранной грамотой, их свидетельством, их паспортом, чем угодно, охраняющим этот союз от обыденности, от прозы жизни, от усталости друг от друга, от новых временных увлечений.

Тем временем не в собственном воображении, а в реальности Евгений быстро перешел перекресток, прошел ко входу в отель и устремился по коридору к их номеру. Не звонил ей, знал, что она ждет, и был уверен, что она прислушивается к шагам в коридоре и узнает его по походке.

Кровь его уже бурлила, и он попутно немного подурачился, изменив походку, но сюрприза не вышло. По ее смеющимся блестящим глазам стало ясно, что он был все равно распознан еще по шагам в коридоре за дверью, и она даже поняла, что он пытается дурашливо замаскироваться.

При их встречах время приобретало какие-то необычайные качества, оно одновременно и пролетало пулей, и превращалось в бесконечность, замедляясь и превращаясь в метафизическую субстанцию, которую, казалось, даже можно было пощупать. Каждый раз, когда приходилось расставаться, возникало ощущение, что они только минуту назад встретились и за эту минуту успели прожить целую жизнь.

Пролетела и эта очередная минута-жизнь, они вышли из отеля и распрощались у его фасада напротив Сретенского бульвара. Она пошла через переход на Сретенку и далее по этой улице, не оборачиваясь, но ощущая спиной его взгляд, а он долго смотрел ей вслед, потом перешел на Сретенский бульвар и пошел в направлении Чистых прудов.