Екатерина Риз - Драмы больше нет

– Ничем, – ответила она тогда. – У нас с твоим отцом нет ничего общего. Кроме тебя, конечно.

– Тогда как?..

Мне во времена этого разговора не исполнилось ещё и двадцати, я была переполнена романтическими помыслами, и отчаянно пыталась понять человеческие взаимоотношения. Мне казалось, что я понимаю всё, кроме связи своих родителей.

– Он был красив, нагл и совершенен, – сказала мне мама. – А я юная, наивная, симпатичная провинциалка, которая смотрела на него с обожанием. Вот и весь ответ на твой вопрос. Я влюбилась, а он купал своё самолюбие в моем глупом обожании. И больше ничего между нами не было.

Я запомнила те мамины слова. Они невероятно меня тронули и невероятно задели за живое одновременно. В тот момент я поняла, что любовь – это нечто другое, не слепая влюбленность и ни желание покуражиться. Последствия могут быть чересчур серьёзными.

– О какой жизни? – тем временем переспросила Елена у мужа.

– О той, о которой ты, дорогая, благодаря мне, ничего не знаешь, – посмеялся Родион. – Настя рассказывает мне о том, что происходит за пределами нашего с тобой особняка и театра. Порой, знаешь ли, весьма полезно послушать.

– Глупости всё это, – недовольно проговорила Елена. – И, вообще, блажь твоей мамы о сплоченности семьи, меня изрядно утомила. Когда всё это закончится?

– Что ты имеешь в виду?

– Твою внебрачную дочь, – с ядовитыми нотками проговорила Елена. А я, стоя за дверью, зажмурила глаза от безвыходности своего положения. Вот ведь попала.

– Опять ты об этом. Пора бы уже тебе успокоиться.

– Конечно, пора бы, – согласилась мачеха. – Ей ведь уже двадцать восемь.

– Вот именно. А ты всё никак не простишь мне измену.

– А почему я должна прощать? Не помню, чтобы в загсе я обещала прощать твои загулы. Не было такого уговора, я точно помню.

Родион рассмеялся.

– Люблю твоё чувство юмора. Поэтому мы столько лет вместе. Разве ты это не ценишь? Мы с тобой гармоничная пара.

Я снова глянула в щелку, увидела, как Елена махнула на отца рукой. Весьма нетерпеливо и неуважительно. Буквально отмахнулась от него.

– Не говори, пожалуйста, ерунды. Не надо передо мной разыгрывать порядочного семьянина, я давно в твою игру не верю.

– Язва.

– Я твоя жена. Тут кем угодно станешь. – Елена забрала с кресла свою сумку и направилась к лестнице.

– Ты куда? – спросил Родион, закинув голову назад.

– К себе, спать. Увидимся утром, Родион.

– Как скажешь. – Елена поднималась по лестнице, а отец вздохнул, побарабанил пальцами по диванной подушке, затем негромко проговорил: – Люблю семейную жизнь.

Конечно, я ждала, что отец тоже отправится спать. Судя по всему, дела в семействе Кауто шли не слишком хорошо, и отец с Еленой теперь спали в разных комнатах. Что ж, в этих обстоятельствах, вполне можно понять крайне недовольное настроение мачехи. Она свою семейную жизнь тоже вряд ли сильно любила.

Я ждала, что отец последует примеру жены и пойдет наверх, и я, наконец, смогу выбраться из своего укрытия. Но, как назло, отец, после минутного раздумья, решил направиться к себе в кабинет. Понятия не имею, что ему здесь понадобилось на ночь глядя, он и в другое время суток не слишком понимал, чем здесь можно заниматься. Родион Кауто вел совсем другой образ жизни, не за письменным столом. Он вошел, а я затаила дыхание, хотя, понимала, что не заметить меня за дверью, попросту невозможно. Мне просто надо сделать вдох, смириться с произошедшим и встретиться с отцом лицом к лицу. Что я и сделала. Он вошел, а я на него посмотрела. Сказала:

– Привет.

Наверное, я всё-таки ожидала, что папа растеряется, стушуется, припомнив разговор с женой, что случился две минуты назад. Увидев меня в кабинете, тут же поймет, что я всё слышала, и я ожидала понятную для меня реакцию. Хотя бы тень неловкости на его лице, потому что я неловкостью была переполнена до краев. Но Родион, всё-таки удивившись моему нахождению в кабинете, нисколько не смутился. Только брови вздёрнул, выдержал секундную театральную паузу, после чего широко улыбнулся и даже руки раскинул, вроде как в отцовском объятии.

– Настя! Ты приехала! Я о тебе только что вспоминал.

Оказывается, его разговор с женой о моем лишнем присутствии в этом доме, называется: он обо мне вспоминал.

– Хорошо, что ты приехала. – Отец всё-таки приобнял меня за плечи, я хоть внутренне и съежилась, но в то же время почувствовала облегчение, что не нужно больше смотреть ему в лицо. А Родион даже поцеловал меня куда-то в макушку. – Ты ведь останешься на несколько дней?

– Если ты хочешь, – выдавила я из себя.

– Мы замечательно проведем время.

Он всегда так говорил. Но, в итоге, все сводилось к тому, что каждое утро отец завтракал и уезжал в театр или на съемки, и я его практически не видела. И Альбину не видела, но свой срок в доме отца отбыть была должна. Бабушка настаивала.

– А что ты здесь делаешь? – вдруг опомнился он.

Я показала ему книгу.

– Решила почитать перед сном.

Родион аристократическим пальцем повернул книгу к себе обложкой. Прочитал вслух:

– Эдгар По. – Засмеялся. – Ты всегда любила страшилки.

Откуда ему, интересно, знать, что я любила?

– Я пойду спать. Если ты не против.

Родион убрал руку с моего плеча.

– Конечно, дочь, иди. – Это его «дочь» прозвучало очень гордо. И Родион даже весомо добавил: – Рад, что ты дома.

Я выдавила из себя ещё одну улыбку, и боком, боком из кабинета вышла. Отец остался, отошел к окну, я видела, как он заложил руки за спину, качнулся на пятках, задрал подбородок повыше, всеми силами демонстрируя серьёзность и задумчивость. Хотя, возможно, на самом деле, задумался о чем-то. Я не всегда различала, когда отец серьёзен, а когда играет на публику. На то он и профессиональный актер.

Отступив от кабинета на несколько шагов, я, наконец, смогла выдохнуть, и поторопилась вверх по лестнице. Не терпелось укрыться за дверью своей комнаты. Надо же так попасть.

Единственное радовало: то, что Елена не застукала меня, затихшей под дверью кабинета. Она бы мне это ещё долго припоминала.

Наутро я проснулась с диким желанием собраться и уехать домой. Дольше обычного лежала в постели, таращилась на стену и раздумывала, как мне этот план осуществить. Хотя, казалось бы, чего проще? Собрать вещи, вызвать такси, у дверей сообщить о срочном отъезде и выйти. Выйти из этого дома, из жизни семьи отца, где я всегда была не к месту, и больше никогда не возвращаться.

Я в расстройстве вздохнула. Вся поочередность действий казалась такой простой… но почему-то неосуществимой. Потому что я знала, стоит мне спуститься вниз, как бабушка тут же возьмет меня в оборот, от её энергии мне никуда не деться. А уехать, не попрощавшись с Зоей, чтобы было легче, мне совесть не позволит. Вот и выходит, что я остаюсь. Как и обещала, на несколько дней. Мне придется улыбаться отцу, как ни в чем не бывало, смотреть Елене в глаза. И кто после этого скажет, что мне не досталось отцовских генов? Та ещё актриса.