Александр Быков - Демократия, не оправдавшая надежд

– К сожалению нет, не могу, не имею возможностей, кроме того, несознательные матросы считают, что женщина на корабле – это плохая примета, – попробовал отшутится Виноградов.

– Хорошо, – недобро сверкнула глазами Ревекка Акибовна, – как знаете. Тогда я поеду в Вологду, а там посмотрим, может быть, направлюсь в Москву к товарищу Ленину.

– Сказала тоже, к Ленину, – загудели шенкурские, – жди, гадай, примет он тебя или нет.

– Примет, – решительно сказала Пластинина, – обязательно примет.

– Брешет баба. После того, как побывала в плену у Ракитина, совсем рехнулась, – решили шенкурские большевики.

– Так вы берете меня с собой? – Почти угрожающе снова спросила Виноградова Ревекка.

– Это невозможно, – ответил Павлин Федорович.

– Ну, как знаете, – Пластинина, повернувшись, пошла прочь.

Обожание моментально сменилось ненавистью. Так могут поступать только неуравновешенные, склонные к истерике натуры. Ревекка Акибовна как раз была из той когорты. В глубине души она затаила на Виноградова злобу, хотя на людях всегда говорила об их товарищеских отношениях.

Тем же днем Пластинина уехала на станцию Коноша, где вскоре и произошла её судьбоносная встреча с комиссаром Кедровым. Рассказав ему о делах в Шенкурске, она расположила командира Советской ревизии к себе. С тех пор начались их неслужебные отношения, о которых знали все вокруг, включая мужа. Но клятва свободной любви была для него священна, и супруг смотрел на проделки жены со спартанским спокойствием.

Оказавшись в вагоне Кедрова, она отправилась с ним в Москву и попала на прием к председателю Совнаркома. Там выяснилось, что Пластинину хорошо знает сам товарищ Ленин по годам эмиграции в Швейцарии. После этого авторитет Ревекки Акибовны в глазах комиссара Кедрова поднялся на неслыханную высоту. Он сделал ее своей правой рукой, и уже в августе 1918 года Вологда, где расположился штаб сначала Советской ревизии, потом Завесы, узнала о существовании истерички и садистки Ревекки, в руки которой лучше не попадать.

5 августа, оказавшись на Двине, Павлин Виноградов узнал от местных жителей, что белые продвигаются вверх по реке без всякого сопротивления. Впереди у них был Двинской Березник, потом Устье Ваги, а оттуда через два-три дня они вполне могли достичь Котласа. Необходимо было срочно собрать все имеющиеся силы в единый кулак.

– Что будем делать с заложниками? – Спросил его кто-то из окружения. – Освобождать?

– С какой стати?

– Так все, добрались до Двины, нападения со стороны шенкурских бунтовщиков можно не бояться, они сюда не пойдут, дальше своих деревень их воевать не заставишь.

– Зря кормить эту сволочь действительно нечего, – подумав, сказал Виноградов. – Поэтому, – он сделал паузу, – приказываю расстрелять.

– За что? – Ахнули шенкурята.

– Для определения вины нам не нужно никаких доказательств, кроме происхождения, – усмехнулся Виноградов, – знаете, кто это сказал?

Окружение снова замотало головами.

– Ленин! – Многозначительно закончил фразу Павлин. – Немедленно исполнять! – Рявкнул он, сорвавшись на крик.

Шестерых шенкурских заложников расстреляли на пустынном двинском острове, тела спихнули прикладами в воду, чтобы не возиться с могилами.

На людей Виноградов производил двоякое впечатление: по виду разночинец, в Архангельске он ходил в костюме, при галстуке и шляпе, всегда в круглых, как у студента, очках. У него были слегка оттопыренные уши и пухлые губы, никакого намека на мужественность. На Двине он переоделся в длинную солдатскую шинель без знаков различия. Но каждый красноармеец, включая самые буйные головы из числа матросов-балтийцев знал, кто это такой, и боялся.

За неброской внешностью у Виноградова скрывался яростный характер идейного противника самодержавия и буржуазного строя, революционера, готового за идею идти на любые жертвы, не щадя и себя самого.

Еще мальчишкой он принял участие в событиях революции 1905 года, потом вступил в социал-демократическую партию большевиков, проникся ненавистью к самодержавию. Когда пришло время служить в армии, Павлин пустился в бега, поэтому попал в солдаты только в 1913 году, когда его призыв уже закончил свою военную службу.

Виноградов категорически не желал служить отечеству, отказался присягать царю и в итоге попал в дисциплинарный батальон. Там он занимался антиправительственной агитацией, оказался под судом и был приговорен к восьми годам тюрьмы. Сначала Павлин Федорович Виноградов, так написано на обложке его уголовного дела, находился в полутемных казематах Петропавловской крепости, затем был отправлен в Сибирь. Февральская революция освободила его из застенков. На память о годах заточения осталось плохое зрение и необходимость всегда носить очки.

Прошедший «тюремные университеты» Виноградов знал, как заставить людей подчиняться приказу и, оказавшись в роли командира Двинского фронта, сразу же принялся железной рукой наводить порядок среди подчиненных, всеми силами старясь поднять боевой дух и дисциплину.

Он сумел организовать дело так, что в кратчайшие сроки разрозненные отряды революционной гвардии и моряков-балтийцев не только превратились в сдерживающую силу, но и перешли в наступление. Отряды Виноградова встали на пути союзников и заставили их отказаться от планов захвата Котласа осенью 1918 года.

Вскоре к красным подошло подкрепление, и район боевых действий между Двинским Березником, деревнями в нижнем течении Ваги и местностью Тулгас, превратился в важный Двинской или, как его называли белые, Речной фронт.

– Товарищ Павлин, как это вы все успеваете: и восстание кулацкое подавили, и оборону по Двине организовали? – Спросил Виноградова один из представителей Архангельского исполкома, почти в полном составе сбежавшего в Котлас.

– Я безумно устал, – вдруг сказал ему «железный Павлин», протирая очки, – я не сплю уже две недели, крайне измотан, но замены нет, и я должен сдержать удар белых. Советская власть в опасности, и я не могу иначе, не имею права.

– Да, да, – согласились присутствующие, – положение тяжелое.

В течение нескольких дней Виноградов вооружал суда и уже 10 августа силами трех кораблей появился в районе Двинского Березника. Оставленный им в устье Ваги отряд не оказал сопротивления, и Березник 8 августа без боя был занят отрядом французов и русских белогвардейцев. Однако дальше белым продвинуться не удалось. Пароход «Заря» с экипажем из 12 человек был отправлен в разведку, обстрелян красными, получил повреждения и вынужденно выбросился на берег. Экипаж покинул судно и отправился назад в Березник, сообщив, что впереди красные войска, которые оказывают серьезное сопротивление.