Азад Амирбеков - Тео

– А как вы преодолевали такие огромные расстояния? Например, вы находитесь сейчас в области головы хозяина и вдруг вас отправляют служить на кожу ног? – любопытствовал Тео.

– Если нам нужно переместиться на небольшие расстояния, то мы двигались на военных микробусах повышенной проходимости. Эти машины ездят на чистой АТФ и развивают очень большую скорость.

– Что такое АТФ? – спросил Темос.

– АТФ – это аденозинтрифосфорная кислота, при окислении которой выделяется огромное количество энергии. Эту кислоту нам поставляют по договору о сотрудничестве секретные клетки иммунной системы нашего хозяина. Говорят, что АТФ для военных микробов доставляют из ядер клеток организма хозяина. Ядерная АТФ у нас находится под строгим контролем, но мне один раз удалось-таки привезти домой немного этой кислоты для моего старенького гражданского микробуса. Что я вам скажу, друзья мои: езда на местном топливе и гонки на ядерном АТФ – это огромная разница. Я тогда уже находился на пенсии, скучно дома, думаю, погоняю на новом топливе. Когда я достал эту кислоту из тайника, залил в топливный бак и газанул, то я думал только об одном: как бы мои тормоза не подвели меня в предстоящей гонке по поверхности кожи Игната Захаровича, который в то время мирно спал на скрипучей кровати. Я тогда просто летал на своей старенькой машине, подаренной мне в день поступления в военную академию моей бабушкой. В тот день меня несколько раз пыталась остановить кожная дорожная полиция, но всё оказалось безуспешным занятием. Я тогда гнал свою старушку по полной для поднятия настроения себе и окружающим. Сотрудники кожной полиции несколько раз стреляли по мне из своих дурацких пуколок. А мне всё одно. Я отслужил в самых горячих точках, был несколько раз ранен, я знал, что эти на вид грозные вояки на полицейских машинах ничего этого не видели. Я тогда остановился, когда израсходовал всю кислоту. В баке моём пусто, но этот факт обрадовал патрульных, которые подошли к моей машине и весело представились: «Кожная полиция, инспектор Скинос. Смотрите, пожалуйста, на сканер: мы вас сейчас будем идентифицировать». Я весело обернулся в сторону полицейского сканера, установленного на их машине. После сканирования, электронный голос какого-то технического устройства стал рассказывать, кто я такой. Начал он с моего имени, потом перешёл на мой индивидуальный номер, потом на мой род деятельности, где служил, воевал. Железный голос несколько минут перечислял названия моих военных наград и прочее, а закончил он тем, что известил всем, что перед ними сейчас не полковник, а пенсионер по имени Микровойнас. «Микровойнас, почему вы нарушаете правила движения?» – спросили меня. И я ответил так: «Послушай, сержант, на моём теле нет ни одного места без шрамов, а у тебя лицо без единого намёка на внешнее воздействие, прямо как у ребёнка. Мы очень разные с тобой. Поэтому мы вряд ли поймём друг друга. Сержант, делай то, что должен делать и не заводи с полковником Микровойнасом мирных поучительных бесед. Понял, сынок?»

Микровойнас улыбнулся всем присутствующим в доме Бионтыча и продолжил рассказ.

– Сержант хоть и был молодым, но он быстро понял, что со мной бесполезно говорить о чём-то. Он составил какой-то документ, призванный, наверное, привести меня в чувство. Я до сих пор не читал его опус. Свою машину я тогда бросил там же и зашагал дальше очень довольный собой и окружающим миром, который меня и создал таким, – закончил свою историю полковник в отставке.

– Микровойнас, расскажи всем про тех чудовищ, которые обитают в волосах нашего хозяина. Ведь там находилась твоя военная база, – включилась в разговор жена полковника.

– Там действительно живут вши огромных размеров. Иногда они к нам забредали, хотя мы постоянно опрыскивали периметр нашей военной базы веществами, отпугивающими любых насекомых и других маленьких существ. Я вам скажу сразу: эти монстры могут растоптать любого микроба в одно мгновение. Поэтому надо быть осторожным, если вдруг окажешься в тех неприветливых местах, – добавил старый вояка.

– Вот видите, – начала Сальмонеллочка, – а вы думали, что я всё нафантазировала. Я их видела своими глазами, когда собирала там чешуйки перхоти.

– Это сущие пустяки ваши вши-динозавры. Может, я ошибаюсь, но я думаю, что гораздо сложнее и опаснее бороться с существами равными по силе и размерам, а также имеющими такой же интеллектуальный потенциал, как и у тебя. Война с патогенными микробами – вот что страшнее всего остального. Однажды я стал участником грандиозной схватки между нашими и патогенными в районе указательного пальца нашего хозяина. Тогда на своей кухне Игнат Захарович случайно порезал себе палец руки кухонным ножом, когда он нарезал огурцы для овощного салата, которым он обычно закусывал. Игнат Захарович тогда сразу промыл свой раненый палец водой, но не стал перевязывать его, лишь присел за кухонный стол и стал выпивать водку. Ну мы тогда с иммунными клетками попытались как можно быстрее закрыть рану. Наша задача в этом деле заключалась в недопущении патогенных микробов к месту пореза, дабы они не смогли вызвать воспалительный процесс в ране. К нам в тот день прислали с учебной части группу новобранцев, которые ещё толком и не знали, что делать в подобных случаях. Столько грязи нам пришлось оттащить от глубокой раны, что мне на ум приходили смутные мысли о том, чтобы заняться на пенсии сельским хозяйством.

Когда мы с группой молодых курсантов-микробов завершили свою работу, то я предложил новому пополнению присесть возле края раны и понаблюдать, как работают иммунные клетки. Грязь, засохшая кровь, живые и мёртвые патогенные микробы – все это поглощалось гиперактивными отрядами белых кровяных клеток. Некоторые из них лопались от переедания, а их внутреннее содержимое мгновенно проглатывалось рядом стоящими иммунными клетками. Когда они замечали, что инородных тел много, то быстро призывали на помощь ещё большее количество своих воинов, которые буквально вылезали из близлежащих кровеносных сосудов. Благодаря подкреплению нам удалось нормализовать жизнедеятельность на этом участке. Молодым микробам я приказал держаться подальше. Если бы тогда кто-нибудь из нас провалился в эту открытую рану, то его точно сожрали бы ненасытные лейкоциты.

Микровойнас на минуту остановился и продолжил.

– Вы просто не слышали, мои дорогие друзья, какой там стоял шум от чавканья белых иммунных клеток, – увлечённо рассказывал полковник в отставке. – Они тогда очень быстро создали защитный вал, затем пришли строительные клетки-тромбоциты. Те за считанные минуты натянули белковые канаты на рану и стали вязать их вдоль и поперёк, образуя причудливые узоры. Потом они выпустили какие-то вещества, которые перекрыли утечку крови. Восстановительные работы шли полным ходом. А нам дали приказ патрулировать края раны для предотвращения попадания или проникновения различных инородных тел или патогенных микробов. Огромное количество иммунных клеток охраняло рану изнутри. Со временем нашими общими усилиями удалось нормализовать обстановку вокруг и внутри раны нашего дорогого Игната Захаровича, которого теперь мы всё реже видим трезвым. После очередной попойки наш артист театра умудрился вляпаться в грязь недалеко от своего дома. Рана, которую мы так бережно залатали, теперь просто забилась уличной грязью. Но нашему хозяину было совершенно невдомёк, насколько он усложнил ситуацию. Когда из этой чёрной грязи полезли патогенные микробы и попытались попасть внутрь незажившей ещё раны, вот тогда мы поняли, что нам их не одолеть. Я быстро доложил обстановку нашему совету безопасности. Через некоторое время к нам подоспела группа быстрого реагирования с самыми эффективными на тот момент средствами подавления. Группа с ходу вступила в бой с патогенными, которые улучили возможность проникнуть в рану и начать питаться там более вкусными частями тела хозяина. Иммунная система перебросила в место раны голодных лейкоцитов-обжор, натасканных поедать болезнетворных микробов.