Тамара Фисенко - Всё сбудется! Всё будет хорошо!

– Хоть бы бабушка приехала, – хмыкнула старшая.

– Да… Бабушка всегда что-нибудь привозит. Когда бабушка уезжает, мама всегда борщ вкусный варит! – продолжила младшая.

– А ещё у бабушки пирожки вкусные и варенье, – снова хмыкнув, сказала Марина.

– …и варенье… – вторила ей Любашка. В животах что-то урчало и просило хоть кусочек хлеба… Но его не было. Любе было очень жаль и себя и свою беспомощную сестру. Она вышла во двор, там никого не было, все уже спали. Случайно увидела открытую форточку соседней квартиры, подошла, тихонько постучала, позвала… Никто не ответил, никого нет. «Люди они не бедные, уж, наверняка, в холодильнике что-то, да будет,» – подумала Люба, открывая чужую форточку…

Холодильник соседей изобиловал яствами, но она взяла только пару окорочков, пару пачек макарон, по баночке рыбных консервов и сгущёнки, коих там стояло ящиками. Соседи занимались коммерцией, в доме было много разного товара. «Они и не заметят даже… У них вон сколько всего! Я же немножко возьму…» – подумала девочка. Увидев упаковку с носками, достала оттуда четыре пары, на всех… Люба знала, что в серванте в рюмочке хранится золотая цепь и кольцо хозяйки. Знала. Но не взяла. Осторожно, стараясь не шуметь, девочка вылезла в форточку и прикрыла её. Тогда ей хотелось поскорей домой и приготовить еду для себя и сестры. Пустой желудок подгонял, а голова ни о чём думать не могла…

Родители всё так же безмятежно спали, когда сёстры доедали на кухне пару недожаренных окорочков с макаронами. Покушав, девочки уснули.

– Да они воры! Сидят без работы, пьют… У них и пожары тут были… Всё по пьяни… Товарищ милиционер, тут у нас кубышка была спрятана с золотом на огромную сумму… Так нет её! А там было ого-го! Они забрали! – возмущённо кричал Эдик, сын соседей. Сами соседи, муж и жена, сидели в кабинете следователя, составляя список похищенного.

– Так… Носков четыре пары… Нет, пиши шесть… И колготки! Шесть… Консервы рыбные шесть банок… Упаковка… И золото на 72 тыщщи… Нет! 75! Так правильнее! – диктовали в два голоса соседи. Любашке тогда было 13. Она сразу призналась, что сделала, и соседям и ничего не понимающим родителям: да, взяла еду и носки, видела в рюмке золото, но не взяла. Следователь проверил: в рюмке лежали цепь и кольцо. Он сразу понял, что потерпевшие лгут, ясно же, что девчонка не брала золото и деньги, она была просто голодным ребёнком…

– Пошли, покажешь, какие банки ты взяла, – Аркадий занял у кого-то деньги и повёл дочку в магазин. Они купили все продукты и вернули соседям. Но те не торопились забирать заявление.

– Ну, это продукты! А золото? Золото верните! – требовал соседский сын, который, вообще-то, жил в другом районе города и, собственно, потерпевшим не являлся.

– Не брала я никакого золота, – ответила Любашка, замечая, что Эдик, как-то слишком активен, подвижен, что ли, дёргался всё время, – видела, но не брала. На месте всё, милиционер проверял. И набор ваш видела вилки-ложки позолоченные… Сами хвалились, показывали… Тоже на месте! Отстаньте уже от нас! Я виновата, простите. Но мы всё вернули..

– Не брала? А куда ж всё делось? Нет! Так не пойдёт! Переписывай квартиру на моё имя! А не то…, – пригрозил уже Аркадию Эдик.

Подруга Любы, Юля, носила на рынок на продажу испеченные её матерью булочки-рогалики. Продав все, она обычно шла домой через магазин, покупала масло, сахар маме на следующую выпечку. В этот день торговля, видно, не задалась: часть рогаликов Юля несла обратно. Увидев подружку, сидящую на лавочке под деревом, подошла:

– Привет! Что ты грустная такая? Плакала? Давай, рассказывай!

– Ой, Юль, я такого натворила! – всхлипнула Люба и рассказала всё: и о том, как в чужую квартиру залезла, как с сестрой сидели ели украденное ночью и про милицию и про угрозы соседского сына, – Да он угрожает нам всем, требует квартиру ему отдать! А я не брала их золота! Не брала! Он отцу сказал, что если не отдадим, то он меня со своими друзьями на море повезёт «зарабатывать», будет меня, как рабыню, всем предоставлять… Ну, ты поняла, для чего? Вот так. Я и во дворе показаться теперь боюсь… А ещё он, гад, что придумал… Ты ж знаешь, у нас дверь не замыкается, даже если замкнуть, её легко открыть – дёрнуть посильней и замок вылетает… Так он приезжает, когда захочет, сам заходит. Снимает с крючка на кухне полотенце, оборачивает свою руку и отца моего бьёт. Да приговаривает, если тот попытается ответить или закрыться от удара, то он меня на «на море повезёт»… Отец побитый весь, а Эдик теперь каждый день заходит. Ему, видно, нравится отца избивать… Вот сижу здесь, идти домой боюсь.

– Да, подружка… дела-а-а! – протянула Юля и глянула в корзину, которую несла домой, – Люб… Мы все рогалики слопали… Да меня мать сейчас за это…

Девчонки не обратили внимания, как за разговором съели оставшиеся булочки. Юля, поднявшаяся было уходить, снова села и расплакалась уже вместе с Любашкой. Обеих ждали дома крупные неприятности. Когда Люба была маленькой, они с папой ехали в автобусе к бабушке в станицу, и папа рассказывал, что если по этой дороге идти или ехать всё время прямо, то дальше будет ещё станица, потом ещё… а потом Краснодар, город больших возможностей. Она вспомнила эти слова и сказала:

– Домой нельзя идти. Надо идти в Краснодар.

– Я с тобой.

И они пошли. Две девчонки по 13 лет, без денег, с корзиной в руках, шли по трассе. Их обгоняли огромные фуры, обдавая облаками пыли. В них летела галька из-под колёс легковушек. Иногда, они едва успевали отбежать в сторону, когда машины пролетали по лужам. Девочки устали, но продолжали идти. Они вышли из своего города и, миновав промзону добрались до станицы, где жила бабушка Любашки. Станица была очень длинная… Девочки продолжили свой путь на Краснодар… Но, когда выходили за пределы станицы, наступил вечер. Идти дальше было страшно: проезжающие авто освещали их фарами, сигналили, а если пойти не по дороге, а рядом, то поле кукурузы пугало своими шелестящими в темноте звуками… Девочки вернулись в центр станицы и сели в тени деревьев около Дома Культуры. Отдохнули. Увидели полуразрушенный старый дом. Зашли туда, решили в нём заночевать, но потом испугались звуков и шорохов в темноте. Люба подумала о бабушке, которая жила здесь недалеко. Она представила, как та накормила бы их, напоила горячим чаем, уложила спать до утра в тёплые, мягкие постельки… Но тогда бы пришлось ей рассказывать всю правду о том, что натворила и что происходит сейчас дома… Этого девочка не готова была сделать. Тогда было решено попроситься на ночлег в первый попавшийся дом, потому что на улице оставаться было страшно. Так и сделали. Постучали. Калитку открыл полноватый сонный мужчина: