Вячеслав Харченко - Сталинский дворик
- Название:Сталинский дворик
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:978-5-9691-2150-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вячеслав Харченко - Сталинский дворик краткое содержание
Произведения Вячеслава Харченко удостаивались Волошинской премии и премий толстых литературных журналов, входили в длинные и короткие списки премий «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна», «Русский Гулливер» и премии имени Фазиля Искандера.
Сталинский дворик - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
И точно: на наш лай из леса пришел Пиросмани и стал тоже лаять на медведя, отчего медведь взял и пошел вниз к Пете и Васе.
Я честно за Петю и Васю испугался, но что с ними случилось – не знаю, они позже рассказывали, что пришел медведь и съел еду, а когда отужинал, спокойно побрел в горы, словно его миссия закончилась.
Мы пришли к Пете и Васе и позвонили местному оперу Василию Ивановичу, но он приехал только утром, поэтому мы спали по очереди. Думали, медведь вернется, но медведь не вернулся.
Опер же появился, когда мы уже успокоились, и сказал, что это медведь местный, он добрый, просто ест еду отдыхающих, разучился ловить рыбу и оленей, не любит ягоду и шишки, а просто гоняет отдыхающих.
Потом опер Василий Иванович рассказал, что ему пора, потому что тувинцы (это местные цыгане) опять украли у мэра лошадь и ее надо вернуть.
Мы возвратились на курорт вместе с Василием Ивановичем и очень обрадовались цивилизации, а уже утром улетели в Москву.
Спасибо псу Пиросмани, он нас спас, а так в Москве он боится даже кошек, не лает совсем и хвост поджимает.
Храп
Каждое утро, просыпаясь и разминая у зеркала серое отечное лицо, Платон громко и интеллигентно (что особенно неприятно) отчитывал меня, как неразумную институтку.
– Пойми, – твердил он, заламывая руки, – что мне делать, когда рядом со мной храпит человек, которого я уважаю?
Я вжимал в плечи голову, сочувственно смотрел ему в глаза и страдал, потому что, будучи в принципе эмпатом, тяжело переживаю чужие муки и горести.
Мне представлялось, как я лежу и спокойно храплю во сне, ничего не подозревая, а Платон никак не может уснуть, измученный дневными потугами при написании нового романа (он писатель).
Платон, видя мои неподдельные страдания, заводился еще больше и рассказывал, как он переворачивал меня во сне с бока на бок, свистел «Полет шмеля», дудел в буддийскую дудочку, читал молитвы, закрывал меня подушкой, а однажды чуть не задушил. Но когда я посинел и высунул наружу розовый в пупырышках язык, он испугался за мою жизнь и, несмотря на мой храп, убрал свои волосатые руки с моего горла, отчего я захрапел еще громче и яростней.
Я загрустил и покраснел, но немного подумал и предложил:
– Хорошо, давай сделаем так. Сегодня я задержусь допоздна и вернусь в гостиничный номер, когда ты уснешь. Тогда ты не будешь слышать мой храп и сможешь наконец выспаться.
Платон радостно кивнул и полез в холодильник подкрепиться салом и солеными огурцами, запивая все это хозяйство крымским бутылочным пивом, переливающимся на солнце и пенящимся в граненых стаканах. Потом он достал из шкафа ноутбук и уселся за главу номер тринадцать своего романа, в котором главному герою токарю Евпатию фрезой отрезало указательный палец.
Я оставил его одного. Вышел на улицу, пошел по набережной. Веселые дети и их внимательные мамаши сновали туда и сюда по плиточке, ультрамариновое море било зелеными волнами о парапет. Сотни довольных отдыхающих бороздили морскую гладь, валялись на песочке и пили сладкое крымское вино, красное, как румянец на щеке младенца.
Мне хотелось любви и встреч, но все красивые девушки были заняты или вокруг них вертелись слащавые хлыщи в белых панамках и джинсовых шортиках с карманами, набитыми пятитысячными купюрами.
День тянулся долго и мучительно. Я поужинал в кафе, почитал газету, искупался, в темноте побродил по парку аттракционов и вернулся в номер, когда Платон уже спал.
Он лежал добрый и искренний, раскинув руки в разные стороны по кровати, рядом с ним мигал ноутбук с недописанным текстом. Платон во сне улыбался и богатырски, громоподобно и весело храпел, как трубит стадо африканских слонов в период спаривания.
Я долго слушал этот наивный храп и через два часа захотел Платона задушить или зарезать и даже достал из походного рюкзака складной швейцарский нож. Но в последний момент что-то меня остановило – наверное, любовь к великой русской литературе и ее знаменитым представителям.
Любовь к прекрасному
У нее на первой кнопке телевизора висела «Культура». Проснется, пойдет на кухню кофе варить и включит свое «Паваротти»: скрипки орут на весь подъезд.
Дворник Тимофеич скребет метлой по асфальту, а потом плюнет, позвонит ей в квартиру и взмолится:
– Тамара Ипатьевна, выключи свою симфонию.
– Быдлота ты, Тимофеич, – ответит та и звук приглушит, но несильно.
Правда, через час-другой Тамара Ипатьевна засыпала, но телевизор так и продолжал гундеть на весь двор.
Образование у Тамары Ипатьевны – семь классов и железнодорожный техникум. Книг не читает (хотя в серванте стоят), но внуков держит в ежовых рукавицах: в театр водит, в кружки, на секции. Выписывает «Новый мир» и «Молодую гвардию».
Меня всегда поражало, кто вдолбил ей в голову, что благочестивая старушка должна читать «Новый мир» и слушать «Культуру», а не сидеть на лавочке, лузгать семечки и обсуждать молодых стерв.
Я удивлялся, с каким трудом ей давался образ культурного человека, потому что вокруг газеты, радио и телевидение разрешили простому человеку быть самим собой.
Но Тамара Ипатьевна оставалась верна заветам своей благопристойной молодости, прошедшей во времена отсутствия сексуальной революции и наличия деятелей мировой и отечественной культуры как светочей интеллектуальной мысли.
Эта вечная борьба Тамары Ипатьевны с естеством вызывала если не раздражение, то уважение.
Когда я приходил с работы и прислушивался, как она за стеной отбирает у девятилетнего Петеньки планшет Apple с танчиками и заставляет читать «Робинзона Крузо», то приходил если не в недоумение, то в восторг, словно видел, что где-то там, за высокими горами и неведомыми далями, еще живут в трудовом русском народе настоящие подвижники духа, пытающиеся спасти мир от наступления цифровой цивилизации.
Сегодня я вышел на лестничную клетку, а там у почтового ящика стоит Тамара Ипатьевна, читает бесплатную желтую прессу. Ну, вы знаете, все эти ведуньи анжелы, третий глаз, испорченная карма и живая вода по требованию.
Она опешила, увидев меня, даже отвернулась, будто не заметила, но, когда я кашлянул на весь подъезд, обернулась, покрасневшая, и говорит:
– Вот, Степаша, пишут всякую белиберду, – но газету почему-то не оставила на подоконнике, как мы все делаем, а сунула в бездонную сумку, висевшую на плече.
– Осень, – отвечаю, – Тамара Ипатьевна, осень, сегодня плюс шесть, а завтра вообще ночью заморозки.
Она посмотрела странно, словно я балабол, и прошла мимо меня, звеня ключами, открыла замок и вошла в квартиру.
Вечером я долго лежал в спальне на кровати и ничего не делал. Футбола по телевизору не было, за пивом по холоду бежать не хотелось, да и до зарплаты денег оставалось немного, жена моя задерживалась допоздна, а дети выросли и живут отдельно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: