Игорь Куликов - Записки о прошлом

Почти все поступившие сюда были лучшими в своих предыдущих коллективах. Учились на «отлично», купались в заботе и ласке. Они – цвет нации, надежда и опора преподавателей во время урока. Теперь они оказались в среде не менее одаренных детей, где снова пришлось бороться за место под солнцем. Их индивидуальный талант (о котором рассуждал директор школы во время того самого предварительного собеседования, после которого я видел его только раз, проходящим мимо кабинета математики. В остальное время он сидел у себя и старался отвоевать у департамента образования больше свободы и меньше рутины для своих учеников) терялся на фоне остальных, казался незначительным. Портились оценки. Из-за этого первое время приходилось приспосабливаться к новой реальности, чего я так и не смог сделать. До самого последнего дня сопротивлялся давлению груды сложных учебников за спиной, конфликтовал почти со всеми учителями, категорически отказывался учиться на должном уровне, из-за чего всегда находился на грани вылета с язвительной улыбкой на лице. Все смеялись над моими шутками, но не хотели видеть за маской настоящего человека, который все чаще грустил, чувствуя себя неудачником. Изменяя себя, изменяешь себе, что тут поделаешь? Я решил остаться таким же фланером и романтиком, убегающим от рутины, составляющей основную часть изучения точных наук. Стоило бы уйти, но я никак не мог признаться, что и здесь не смог добиться желаемого. Опять потерпел крах, рассыпался на осколки, из которых я, плача, собирал свой мобильный, который опять разбил по дороге в школу. Постоянно что-то задеваю, роняю, не могу держать в руках, забываю. Прихожу домой и чувствую, что заслужил эту боль на сердце. Неряшливый, забывчивый, глупый. И уродливый, невероятно отталкивающий. В вечно выправленной рубашке. И эти смешные кроссовки, которые подходили только для спортивного зала, но никак не под классические брюки, которые я ненавидел, потому что прямой крой только подчеркивал мои неказистые ноги. И еще эта короткая стрижка, которую делала парикмахерша в доме напротив. В длинных волосах можно было укрыться, спастись от внешнего мира, расслабиться, но меня вновь стригли «как нормального мальчика», чтобы все, ВСЕ могли видеть, какой я урод. Спасибо, спасибо, что открыли обществу глаза. Как будто никто не замечал, да? И красная волчанка. Иногда случались обострения, так что я годами ходил с сыпью на лице. И только один человек на свете мог полюбить такое чудовище. Человек, которого я так несправедливо обидел, которого я так и не смог понять. Человек, которого я потерял.

Отправив рассказ Елене, мальчик подписал себе смертный приговор. Вот его душу ведут по подвалам Лубянки. Сейчас отпустят на пару шагов вперед и сделают единственный выстрел, чтобы потом перейти к другим делам на верхних этажах того же здания. Мальчик слишком хорошо знал Елену, чтобы надеяться на счастье с ней. И все же он любил эту девушку! Вечерами забирался на подоконник и думал о ней, вглядываясь в массивные вершины гор. Бумага всегда помогала ему собраться с мыслями, записать все действительно необходимое и отбросить информационный шум, но сейчас под рукой ничего не оказалось, так что он с бешенной скоростью барабанил пальцами по клавиатуре ноутбука, стараясь угнаться за собственной мыслью. Пускай эти страницы пропадут, растворятся во времени. Если он не может высказать своего чувства Елене, то чистый лист будет его слушателем! Именно любовь наполняет жизнь смыслом. Человек чувствует ценность событий только рядом с любимой, которая с интересом слушает и иногда прерывает ваш рассказ, чтобы поделиться собственными соображениями. Вместе можно выйти из самой сложной ситуации, а в одиночестве – затеряться в собственной квартире. Недостижимость Елены станет стимулом для самосовершенствования, а грусть найдет отражение в стихах и рассказах, которым он и посвятит оставшееся время. Невозможно убежать из тюрьмы собственных переживаний, так что остается только плыть по течению и иногда хвататься за ветки, чтобы отсрочить свое моральное падение.

Младшая сестра каталась не очень хорошо, так что папе приходилось постоянно ехать следом, чтобы после очередного падения помочь ей встать на ноги. Мама вообще не покидала пределов учебного склона, так что мальчик почти все время катался один. Некоторые участки трассы приходилось преодолевать с большим трудом, лавируя между буграми и отдыхающими прямо на траектории лыжниками. И все же он получал невероятное удовольствие от чувства скорости, красоты окрестных гор.

Кроме того, мальчика окружали по-настоящему счастливые люди, увлеченные любимым делом. В Москве улыбка считалась редкостью, а чужой смех – причиной для беспокойства. Почему это ему так весело, когда ничего хорошего вокруг не происходит? Может быть, он втайне смеется над кем-то из присутствующих, злорадствует над их горем? Пожалуй, такого человека стоит обойти стороной. Сюда приезжали, чтобы отдохнуть от работы, сменить классический костюм на спортивный и хорошо провести время с семьей и друзьями. Горные лыжи пользовались популярностью у обеспеченных слоев населения, однако они предпочитали другие курорты (Куршевель, конечно, но можно и в Сочи, если в этом году дела идут не очень). Ближайший аэропорт находился в двухстах километрах, так что в любом случае приходилось преодолевать внушительные расстояния по разбитым дорогам Карачаево-Черкесии, да и на самом курорте инфраструктуры явно не хватало. Кто захочет ютиться в маленьком ресторанчике вместе с простыми смертными или жить в обычных апартаментах без услужливого метрдотеля? Только те, кто любят горы. Здесь все было настоящим. Настоящие эмоции, дружба, любовь. Открывая недоступные с первого взгляда вершины, люди сами становились открытыми друг другу. Маска надменности мешала разглядеть красоту природы, так что все теряли их на пути. На окраине города располагалось семейное кафе. За неприметной вывеской гостей ожидали несколько квадратных метров свободного пространства и барная стойка, за которой всегда стоял тучный мужчина, хозяин заведения. Его жена работала на кухне уже третий десяток лет, а дочь, приезжавшая сюда на каникулы, помогала старикам разносить блюда. Он знал всех постоянных посетителей, часто садился с ними за стол и разговаривал об охоте или рыбалке. В его историях – суть русской глубинки. Такие люди, как он, занимаются ремеслом, собственными руками зарабатывают свой хлеб, вне зависимости от внешней и внутренней политики, цены на нефть марки Brent или индекса S&P 500.

После двух лет плавания я перешел в водное поло. Нас тренировали две женщины с хрупкой внешностью и железным характером, ведь как еще заставить заниматься такую ораву непослушных детей? В маленьком районном бассейне нам позволяли занять только одну дорожку, так что большую часть времени приходилось просто плавать, подстраивая свой стиль под новые реалии. Через несколько недель оказалось, что основные занятия проходят в других бассейнах, до которых нужно добираться на метро. Чаще всего ездил с дедушкой, который встречал меня у школы, провожал до дома и кормил перед тренировкой. Он всегда привозил много сладостей и историй из своей долгой и трудной жизни, которые я с удовольствием слушал. С течением времени я становился старше, и уже не мог проводить с дедом так много времени. Тем не менее мы постоянно общались друг с другом, ощущая схожесть характеров за разительным различием судеб. Я плавал несколько медленнее остальных, так что меня определили вратарем. Однажды тренер пришла в очень плохом настроении и пообещала, что за каждый пропущенный гол заставит отжиматься 10 раз. Против нас составили непомерно сильную команду, из-за чего мяч вновь и вновь попадал в мои ворота. Она заставила всех смотреть, как я отжимаюсь. После тридцать четвертого раза я упал на кафель и заплакал, не обращая внимания на крики и всеобщий смех. В раздевалке со мной никто не разговаривал. Только один человек подошел и сказал, что ничего страшного не произошло. Еще один провал, еще одно наказание судьбы.