Влад Сучилин - Философские сонеты

Я математик, музыкант, художник,
И где-то в глубине души поэт.
Я выбрал среди форм стиха возможных
Классический шекспировский сонет.

По лаконичности и строгости строенья
Сродни сонатам Моцарта вполне,
Он близок мне, как Ферми уравненье,
Как водяные лилии Моне.

В начале – экспозиция сонета,
Ей вторит вслед идущая строфа,
За ней грядёт апофеоз сюжета
И эпикриз в оставшихся строках.

Да не осудит меня въедливый читатель,
Бодлера и Бальмонта почитатель.

Искусство, ты больно. Твой бледный лик
Обезображен маскою страданий.
Твой идеал прекрасного поник
Под грузом формалистских притязаний.

Твои шедевры, пережившие в веках,
Линчуют на торгах аукционов.
И как вложенье капитала олигарх
Тебя скупает для своих салонов.

Иной неофит, начитавшись книг,
Вам скажет, что искусства век измерен.
Но, несомненно, тезис сей неверен.
Искусство живо, хоть и бледен его лик.

И прав был мудрый Гиппократ, конечно,
Сказав – жизнь коротка, искусство вечно!

Мой дядя не без щеголянья
Премудрость древних уважал,
Когда «клин клином вышибал»
Наутро после возлиянья.

У древних, говорил, учись,
Учись искусству врачеванья.
И в случае недомоганья,
Чем заболел, тем и лечись.

Но этот принцип, как основа,
Ему однажды не помог,
После чего клин клином снова
Он больше вышибать не мог.

С тех пор лечусь я аспирином,
Чураясь мудрости «клин клином»!

Наши сердца больны от любви.
Даже если мы этого не замечаем,
В осеннюю просинь, в цветение мая,
Наши сердца больны от любви.

Наши сердца больны от тоски.
Если даже себя на иное настроим,
В зимнюю слякоть, средь летнего зноя,
Наши сердца больны от тоски.

Тоски по любви, о которой мечталось
В кружении вальса в балу новогоднем,
Тоски без любви, от которой осталась

Лишь ссохлая роза на пыльном комоде
И некая странно щемящая жалость
К тому, что прошло и навеки уходит.

По совету друзей он покинул родные места,
Дом в деревне с цветущим весенней порой старым садом,
И с доверчивой мягкой улыбкой на юных устах
Распрощался с берёзовым детством и тихим укладом.

В шумном городе он приобрёл много новых друзей,
Многих женщин объятия стали усладой поэта,
Но одной был он верен – неказистой музе своей,
Воспевая деревню, что солнцем весенним согрета.

Годы шли, много стран он в скитаньях своих повидал,
Много славы снискал со своей деревенскою лирой,
И с глубокой тоской иногда в тишине вспоминал

Старый сад над рекой и заброшенный дом, сердцу милый.
Он закончил свой путь, разуверившись в музе своей,
Вдалеке от тех мест, что оставил, послушав друзей.

Ночь, улица, канал… Играет
Рябь в отраженье фонаря,
Но мысль меня не покидает,
Что этот день прожит не зря.

Я погружаюсь в размышленья
И, наслаждаясь тишиной,
Переживаю вновь мгновенья
Дня жизни, прожитого мной.

Но если с вечера не спится,
Полночи мучает мигрень,
Наутро всё из рук валится

И ковыляешь словно тень.
Что ж, остается согласиться,
Друзья, я потерял мой день!

Когда за окнами всё пасмурно и серо
И сердце ваше ноет от тоски,
Твердите настроенью вопреки
Магический девиз – Dum spiro, spero.

Пусть камень на душе, пропала вера,
И впереди вас ничего не ждёт —
Не унывайте, шанс еще придёт,
Ведь было ж сказано – Dum spiro, spero.

И если в жизни вам не повезло,
И вы стоите у последнего барьера,
Держитесь невезению назло,

И будьте для других живым примером
Того, что в трудный час вам помогло —
Dum spiro, spero!

Исповедуюсь в этом только тебе,
Потому что тебе доверяю.
Потому что я верю тебе как себе,
Пред тобою гордыню смиряю.

Много в жизни я ложных шагов совершил,
Много сделал того, что не надо,
Но прощение я пред тобой заслужил
Через муки душевного ада.

Чую сердцем, меня ты поймешь и простишь,
И признание с радостью примешь,
Затуманенный взор милых глаз обратишь
На меня и, как прежде, обнимешь.

И скажу я в слезах, благодарный судьбе,
Исповедуюсь в этом только тебе!

Я уже не тот, каким был прежде,
Годы незаметно пронеслись,
И в душе не льщу себя надеждой
Наверстать мечты, что не сбылись.

Времени осталось слишком мало
Чтобы строить планов громадьё.
Выплывает, словно из тумана,
Близкое далекое моё.

Я теперь смотрю на всё трезвее,
Вижу многое, чего не замечал.
Вихрь времени иллюзии развеял,

По дорогам жизни разметал,
И, как наваждение, рефреном
Вторит эхом – «нон сум квалис эрам».

Был в древнем мире варварский обычай,
Для вящего эффекта новых блефов
Царь, одержимый манией величия,
Срубал носы на ликах барельефов.

В античном Риме консулы без устали,
Выиграв схватку за престол империи,
Калечили каррарский мрамор бюстов
Отцов отечества в аффекте суеверий.