Литагент АСТ - Большая волна в гавани

«Абсурд какой-то, предложить поехать в Японию человеку, который на дух не переносит все, что связано с этой страной», – подумал Михаил и вышел из кабинета, громко захлопнув за собой дверь.

Конечно, он понимал: судьба – знатная шутница. Но никогда не думал, что она устроит такой жестокий розыгрыш ему. Михаил никак не мог понять, почему госпожа Кисимото рекомендовала именно его. Да, во время беседы она упоминала о его таланте и памяти, но в его группе были гораздо более успешные студенты, которые запросто могли претендовать на этот подарок судьбы, как выразилась Ксюха. Все это не укладывалось у него в голове и казалось какой-то насмешкой. Шагая по длинным коридорам корпуса, он чувствовал себя Гамлетом, бесконечно задавая себе один единственный вопрос: «Ехать или не ехать?»

«Если откажусь и старики узнают об этом, мать съест меня с потрохами – и даже итальянскими травами не присыплет», – мысленно усмехнулся Михаил.

Он забрал куртку в гардеробе и, надевая ее, направился на выход из здания факультета. Изо рта вырвался белый пар, разрезавший морозный воздух, когда он выбрался на улицу. Михаил вытащил из рюкзака меховую шапку и, натянув ее на уши, направился в сторону метро.

Наступил вечер. На дворе стоял декабрь, снег легкими хлопьями падал в свете уличных фонарей и витрин. В преддверии Нового года Москва выглядела как невеста на выданье: вся сверкала и переливалась, подмигивая и маня своим блеском. До главного праздника оставалось всего ничего, а там и сессия не за горами, после которой Михаилу придется отправиться в далекую, неведомую страну Японию, если, конечно, он согласится.

«За всеми этими разговорами так и не удалось поиграть в бильярд», – с сожалением подумал Михаил. Это было еще одно его увлечение.

Он никогда не испытывал финансовых трудностей, в этом плане родители не обижали его. Но каждый раз, получая от них деньги на карманные расходы, он чувствовал себя стоящим на паперти. Как и каждому нормальному мужчине, ему хотелось зарабатывать самому. И бильярд стал в этом вопросе ему незаменимым помощником. Отец был большим любителем этой игры и с детства таскал сына за собой по клубам, где тот первый раз в жизни взял в руки длинную палку под названием «кий». Позже Михаил стал отрабатывал свое мастерство. В университете среди одногруппников тоже оказалось немало почитателей бильярда. Молодые люди зачастую после занятий ходили в клуб, который находился в полуподвальном помещении недалеко от корпуса факультета, чтобы сыграть партейку-другую. Поначалу никто не делал ставок. А потом Юра Геращенко, прозвавший нашего героя Михалычем, предложил:

– Пацаны, а че мы просто так шары гоняем? Давайте играть на деньги.

Азарт сделал свое дело, и начался совсем другой бильярд. То ли Михаил играл лучше всех, то ли везение было на его стороне, но никому из однокашников не удавалось обыграть его. Ставки делали небольшие, поскольку детей олигархов среди них не было, и тем не менее, художник умудрялся таким образом заработать на карманные расходы. Иногда выигрывал пятьсот рублей, иногда мог унести и пару тысяч. Все зависело от количества игроков. И каждый из них мечтал выиграть у Михалыча.

Пока он шел до метро, обзвонил всех любителей бильярда в надежде, что кто-то из них находится в клубе, но они сидели по домам и занимались зубрежкой. Оно и понятное дело, на горизонте сессия махала белым платочком.

«Что ж, придется тоже ехать домой», – вздохнул Михаил, проходя мимо полуподвального помещения с вывеской «Шаром покати», в котором и находился тот самый клуб.

Дома его встретил звук телевизора, доносящийся из гостиной, и умопомрачительный запах. «Курица или лазанья?» – подумал Михаил, вешая куртку. Он потянул носом воздух, в животе тотчас проснулся голодный зверь да так заревел, словно его сто лет не кормили. Михаил бросил рюкзак на тумбочку, скинул кроссовки и направился в кухню. Мать суетилась у стола, расставляя тарелки и раскладывая приборы для ужина.

– Ragazzo mio* вернулся домой, – расцвела она при виде сына. – Ты как раз вовремя. Сейчас будем ужинать. [1] Ragazzo mio – в переводе с итальянского «мальчик мой».

– И тебе привет. – Михаил подошел к ней и чмокнул в щеку. – Ма, сколько раз я просил тебя не называть меня так. – Глядя на нее, он театрально насупил брови. – Ты двадцать лет живешь в России и вроде говоришь на русском. Или забыла, что мне уже девятнадцать лет? А я у тебя все в мальчиках хожу.

– Микеле, даже когда тебе будет сорок, я все равно буду тебя так называть, – улыбнулась мама, направляясь к холодильнику. – Если доживу, конечно.

Светло-голубое домашнее платье подчеркивало ее высокую статную фигуру и удивительно шло к иссиня-черным волосам, собранным на макушке в замысловатый пучок.

– Доживешь, куда ты денешься? – по-доброму усмехнулся Михаил. – Вы, итальянцы, народ крепкий. Впрочем, как и сибиряки. – Вспомнив отца, он поинтересовался: – Батя дома?

– В кабинете, уже минут пятнадцать с кем-то разговаривает по телефону, – ответила она, вытаскивая из закромов продуктового клондайка моцареллу, базилик, который Михаил терпеть не мог, и помидоры. Она промыла овощи и зелень под водой и принялась нарезать томаты и сыр кружочками и красиво выкладывать на тарелке.

Каждый человек по-своему видит окружающий мир. Одни воспринимают его как есть, другие замечают только плохое, а есть те, кто находит прекрасное во всем. Мать Михаила относилась к последней категории людей. Она была эстетом до корней своих волос. Любила красоту во всех ее проявлениях, а наслаждение ею считала смыслом жизни. Когда накрывала стол, старалась сделать это идеально. Приборы, тарелочки, бокалы, салфеточки – только самое лучшее. На ее взгляд, даже простой семейный ужин должен проходить в приятной и красивой обстановке. А если, не дай бог, она замечала, что сын ест без ножа, то реагировала на это как на катастрофу.

«Mamma Mia, Микеле, ты же не пещерный человек, сейчас же возьми приборы», – возмущалась она.

Запах ее любимых духов обволок Михаила, когда он примостился рядом с ней у стола.

– Мама, ну зачем ты кладешь эту вонючую траву? – Он скривился, глядя, как она украшает блюдо зелеными листиками.

– Разве может быть капрезе без базилика? – вопросом на вопрос ответила она и посмотрела на него как на пришельца.

– Ты же знаешь, я его терпеть не могу. – Михаил потянулся, чтобы взять кусочек моцареллы, но получил воспитательный хлопок по руке.

– Марш мыть руки и переодеваться, – тоном, не терпящим возражений, приказала мать.

– Прям уже и попробовать нельзя, – наигранно фыркнул Михаил. – Ну а вопрос-то хоть можно задать? – Он подмигнул ей.

– Dai, – ответила мама. [2] Dai – в переводе с итальянского «давай».