Литагент АСТ - Большая волна в гавани

В углу вывески белым шрифтом было написано время работы.

– Здесь все заведения работают с одиннадцати до шести, какой еще обеденный перерыв делать? – продолжил Михаил, выдвинув веский аргумент, после которого Тони как то сразу сник.

Между домами то тут, то там, словно яркие кляксы, были разбросаны небольшие клумбы, на которых росли деревья причудливых форм и аккуратно стриженные кустарники. Кругом царила идеальная чистота и ухоженность. Во всем чувствовалась заботливая рука. Однако пока молодые люди шли по улице, они не встретили ни одной живой души, лишь периодически слышали объявления по громкоговорителям, которые были развешены на каждом углу.

– Слушай, русский, тебе не кажется, что они что-то сообщают жителям города? – строил догадки Тони.

Михаил внимательно прислушался к объявлению. Из всего, что произнес механический голос, он разобрал одно единственное слово – «вверх». Михаил озвучил его другу, и тот в задумчивости потер подбородок.

– Интересно, что бы это могло значить?

– До чего же непонятно они говорят, никак не могу разобрать, – признался Михаил, от досады цокнув языком.

Вскоре впереди показалась реклама популярного ресторана с разнообразной кухней и вполне себе демократичными ценами. Kaki no Sato был и в Сендае, молодые люди не раз заходили туда. И каждый раз Михаил, как правило, заказывал блюдо под названием «якитори» – части жареного цыпленка на палочках – или что-нибудь из европейской кухни, в основном итальянской. Тони, в отличие от него, отдавал предпочтение «кацудону» – свиной котлете, жаренной в кляре, на подушке из риса – или западному фастфуду. Увидев знакомую вывеску со смешным мультяшным поваренком с хатимаки на голове и палочками в руке, Тони направился ко входу в надежде, что заведение работает. Но каково же было его разочарование, когда он обнаружил запертую дверь. [7] Хатимаки – белая повязка на голову, защищающая лицо от пота.

– Да что за черт? – воскликнул он, всплеснув руками. – Вот уж не везет, так не везет. Чувствую, я так и останусь голодным в этой Мацусиме.

– Да не расстраивайся ты, – успокоил его Михаил. – Мы еще не дошли до центра. Там наверняка все будет работать.

Хотя в глубине души он уже и сам не верил в свои слова. Шестое или бог его знает какое чувство подсказывало, что и там все магазины и рестораны закрыты. И самое главное, он даже не мог предположить, в чем причина происходящего, а спросить было не у кого. Это огорчало его больше, чем внезапно испортившаяся погода. Солнце исчезло, словно и не поднималось, небо затянули серые тучи.

Тем временем электронный штурман посоветовал повернуть налево, а затем, через сто метров, направо. Путешественники строго следовали его рекомендациям и вскоре оказались на узкой улице. Вдалеке плескался Тихий океан. Их удивлению не было предела, когда они увидели на проезжей части громадную пробку, растянувшуюся до самого горизонта.

– Ох, ничего себе, – присвистнул Тони. – Майкл, а ты говоришь – город-призрак, – усмехнулся он. – Да тут движение как на Манхэттене. Раз океан там, – он кивнул в нужном направлении, – значит, там набережная и тот мост, который нам нужен. Предлагаю идти туда. Уж там мы сто процентов найдем, где пообедать.

– Такое чувство, будто здесь собрался весь город, – заметил Михаил. В это самое время из громкоговорителя на углу ближайшего здания прозвучало очередное сообщение, и неожиданно Михаила осенило: – Слушай, а может, на набережной будет какое-то мероприятие проходить, поэтому они все едут туда?

– Точно. – радостно закивал Тони. – Наверное, и объявления звучат по этому поводу.

Успокоившись, парни продолжили путь. Те автомобили, которые находились в хвосте пробки, вдруг стали сдавать назад, разворачиваться и спешно уезжать. Михаил нисколько не удивился этому.

– Не выдержали стоять в пробке, – озвучил он вслух свои мысли.

Он вспомнил, как однажды в детстве поехал с родителями смотреть салют на День Победы, который должен был начаться в десять вечера на Поклонной горе. Они нарочно выехали пораньше, чтобы еще успеть припарковаться, но, свернув с третьего транспортного кольца на Кутузовский проспект, угодили в огромную пробку, образовавшуюся под эстакадой. В считаные минуты вокруг них собралось невероятное количество таких же желающих посмотреть фейерверк. Только, в отличие от здешних водителей, стоявших в конце пробки, у отца уже не было возможности сдать назад и уехать. Он надеялся, что затор по-быстрому рассосется, но не тут-то было. Тот салют они так и не увидели, лишь слышали его отголоски. А когда он закончился, они еще какое-то время торчали в той жуткой пробке под эстакадой.

Друзья прошли уже большую часть улицы, до набережной оставалась какая-то сотня метров, как вдруг со стороны океана послышался нарастающий гул вперемешку со странным непонятным звуком, похожим на скрежет металла о металл. Неожиданно налетел сильный ветер, он едва не сорвал с Тони бейсболку, но парень вовремя схватил ее за козырек. Из впереди стоящих автомобилей стали выскакивать люди. Охваченные непонятной паникой, они бросали свой транспорт и с испуганными криками мчались в противоположную от океана сторону. Кто-то бежал прямо по дороге, лавируя между автомобилями, кто-то несся по тротуару, расталкивая других. Со стороны все это выглядело так, словно за ними гналось стадо диких животных. Парни остановились, в недоумении наблюдая за внезапно начавшимся безумием.

– Что это с ними? – скривился Тони, провожая взглядом пробегающих мимо людей.

– Не знаю. – Михаил растерянно пожал плечами. – Что вообще здесь происходит? – спросил он, понимая, что друг тоже не знает ответа на этот вопрос.

Пожилая японка, выскочившая из серебристой малолитражки, похожей на холодильник, оббежала машину, вытащила с пассажирского сиденья собаку породы акита и, с легкостью подхватив ее на руки, будто на ее месте была маленькая болонка, помчалась прочь. Сидя у нее на руках и задрав голову вверх, питомец выл так, словно предчувствовал что-то нехорошее. Какой-то мужчина тоже бежал с собакой неизвестной породы. Та, услышав песнь соплеменника, принялась так громко лаять, что захрипела, а потом снова заголосила. Все смешалось воедино: гул океана, орущая толпа, детский плач, собачий вой. И от этого вихря звуков и движений создавалось ощущение вселенского хаоса, который, казалось, никогда не прекратится. Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок, а тело покрылось мурашками.

– Тони, не нравится мне все это, – сказал он. – Надо валить отсюда.

– Я тоже так думаю, – согласился приятель.

Толпа уносила ноги, а парни еще какое-то время стояли на тротуаре и в полном непонимании происходящего смотрели ей вслед. Прижимая к груди портфель, пробегавший мимо них японец что-то выкрикнул на ходу.