Александр Стуликов - Челнинские рассказы

Но вот проходит ровно сорок семь минут, и ее монолог затихает… Она уходит в свой отдел, как говорится, по-английски или по-французски, ну, словом, прощаться не в ее стиле. До ее ухода важно успеть раньше всех выразить благодарность, осыпать комплиментами и, желательно, выдать что-то оригинальное и вот, если после ваших слов Газида Абузаровна хоть на мгновение задержит свой шаг, на редкую удачу остановится и обернется к вам с улыбкой на лице, это будет означать для вас ни что иное, как перспективу карьерного роста, но особое внимание Газиды Абузаровны можно также быстро и потерять. С нашей работой это не мудрено: не ту цифру выдал и все, считайте ваши бонусы обнулились или вот, полугодовой отчет мы должны были сдать еще позавчера, но до сих пор не можем свести дебет с кредитом. Ошибка где-то закралась! И, если до утра мы не приведем все бумаги в порядок, речь будет идти уже не о потерянных баллах, а об увольнении! Начнут уж как всегда, с нашего брата. В общем, с недавних пор я перестал принимать участие в чаепитиях со своими коллегами. Не хочу попусту обнадеживать себя туманными перспективами и сделал выбор в пользу реальных для меня благ, которые доступны ежедневно, тут, у реки. Так сказать, получаю выгоду здесь и сейчас! Вы меня спросите: да какой же барыш можно извлечь, если просто так стоять на берегу? А я вам отвечу: двойную прибыль! А то и больший процент вам сулит! Любая биржа позавидует такому доходу. А дело все в том, что река близ старого речпорта, с первого взгляда ничем, конечно, не отличается, допустим, от набережной на Элеваторной горе или от противоположного берега Тарловки, если только видами, которые с них открываются, но о вкусах-то не спорят, есть тут другое значимое отличие: время близ речного порта, в радиусе двухсот метров протекает по-особенному, оно в два раза медленнее движется. Вот и получается, что у моих коллег по цеху перерыв всего лишь один час, а мой – растягивается на целых добрых два часа. Чем не лихва?

Поделился со мной этим секретом мой предшественник. Год назад мы его на заслуженный отдых проводили, а меня на его место назначили. Он странный, конечно, мужичек. Всю свою жизнь проработал в конторе, очень грамотным счетоводом слыл, ни один сложный отчет без его помощи не обходился, но вот по службе он так и не продвинулся. Говорят, не раз ему предлагали высокую должность, а он всегда отказывался. Почему именно мне он рассказал про это уникальное место, я тоже не догадываюсь. Мы знакомы с ним особо-то не были. Так, пару раз пересекались по общему отчету, здоровались в начале рабочего дня. Он вообще неразговорчив был. Я в его историю сразу-то и не поверил. Думал, из ума старик выжил. Но выслушал до конца из вежливости. А сейчас, скажу вам, я ему премного благодарен за то откровение. Здесь, на берегу Камы у старого речпорта моя душа всецело отдыхает. Я на время имею возможность о цифрах забыть, которые везде меня преследуют, даже ночью уже снятся. Думается тут яснее, легче. Чувствуешь, что даже какой-то силой подпитываешься. А ее сегодня ой как много потребуется! Ночь предстоит длинная. А, если еще и кондиционеры не починят, наш офис точно превратится в адский котел! Но это будет потом. Сейчас у меня обеденный перерыв. Я закрыл глаза и погрузился в колыбель Камы: симфонию музыки и тишины… – Тяни! Давай!

От неожиданного крика я свалился со скамейки, затем, быстро вскочил, протер глаза: наверно, я уснул и сам того не заметил. С реки продолжали доноситься голоса: – Тяни!

Хором: – И раз! И два! Давай!

Я подошел к краю обрыва. Там, внизу, было человек сто! Это были мужчины, они стояли по пояс в воде и тянули канат, конец которого уходил далеко в реку. Даже с расстояния было заметно, что их мышцы сильно напряжены, а вены раздулись так, что, казалось, вот-вот лопнут! Ноша была явно не по ним! – Тяни-и! Ещё! – И-раз! И-раз!.. – Эй! Поди сюда! Помогай! – один из них заметил мое присутствие. Сам он не тянул канат, а управлял всем процессом с берега. Он размахивал руками и отчаянно топал ногами. Я было уже ринулся им помогать, но остановил себя: куда я полезу в воду в своем костюмчике? – Нет уж! – выкрикнул я в ответ и попытался жестами объяснить причину своего отказа. В тот же миг канат, натянутый словно гитарная струна, лопнул, и вся толпа плюхнулась. – Ха-ха-ха! Простофили! Он же просто потешался над вами! Ха-ха-ха! – рядом со мной буквально покатывался со смеху морщинистый старичок с белой бородкой. Откуда он возник, я даже не понял. – Бабай, а что вытащить-то хотели? – обратился я к деду, хотя и мало надеялся, что тот слышит меня сейчас. Бабай услышал. Эмоции на его лице сменились в долю секунды. Он выпрямился, от чего стал в два раза выше меня, и, нахмурившись, с долей укоризны ответил мне: – Он сам кого хошь вытащит! Он – Зир; к Елан. Хозяин Камы! – Рыбина что ль такая? – с непониманием спросил я. – Не рыба! Говорю ж – Хозяин Камы! Или Зир; к Елан! К нему так все обращаются. – Сом что ль какой здоровенный? – уже немного с опаской переспросил я у Бабая, видя, как он еще больше нахмурился. – Да нет! Не слушаешь ты меня вовсе. Не рыбина, не сом. Дышит он воздухом, как и мы с тобой. Больше, конечно, на кита похож, но вот хвост его длинный, как у змеи. Раньше здесь их много было. Целое семейство! А как человек плотин понастроил, они вниз по Каме ушли до самой реки Идель. Там в последний раз их видели. Потом на Каспий, поди, подались. А этот вот здесь остался. Один. – А почему он не ушел? – я с недоумением продолжал осыпать старика вопросами. – Старый, наверно, как я. А, может, все устраивает. Тут ведь места хорошие: и глубина есть, и рыбы валом, и чудаков хватает, хоть отбавляй, – не успел Бабай договорить это, как снова залился смехом, указывая пальцем на мужиков внизу. – А, может, ради нас дураков он и остался на Каме. Он ведь часто нас выручал. Помнится мне, в одну зиму мороз всю реку сковал. Лед под метр толщиной стоял! До воды не добраться было. А он, увидев наши мучения, пару раз ударил хвостом, и лед разошелся. Так Зир; к Елан до весны следил за полыньей, не давал ей сомкнуться. А был еще случай у нас. Баржа с хлебом на мель встала посреди реки. И ни туда, ни сюда! Сдвинуть мы ее не могли целую неделю. Преть зерно уже стало! Большим голодом все это обернуться могло. Но нет! Зир; к Елан опять нас выручил. Двинул он своим боком баржу, и та пошла как миленькая. Не дал он нам с голоду пухнуть в тот год! Мудрый он очень. В былые времена если дилемма какая возникала у нас, то мы всегда нашего старосту к нему за советом отправляли. Не отказывал он нам. Ты тоже вот, если перед выбором встанешь и сам чего решить не сможешь, обращайся к нему. Зир; к Елан поможет. Но по пустякам его не тревожь. Не любит он этого. – Ой, Бабай, спасибо за историю. Заговорил ты меня! Я на работу так опоздаю. Я пойду, Бабай! – я попрощался со стариком и заторопился в свою контору. В тот день, я еще раз спустился к старому речпорту и провел на берегу Камы довольно продолжительное время, до полуночи, подробности того вечера я упущу, рассказывать вам не буду, все равно никто не поверит. Скажу только одно: тот полугодовой отчет мы сдали в указанный срок, причем в ночь работать никто не оставался. На утро никого не уволили. Более того, мне уже через месяц предложили должность старшего бухгалтера, но я отказался. В чаепитиях я по-прежнему не принимаю участие, а как только у меня случается обеденный перерыв, я неизменно направляюсь к старому речпорту на берег Камы. Да! Чуть не забыл! Газида Абузаровна с главного финансового отдела частенько теперь заходит ко мне за советом.