Дмитрий-Аристарх Борисов - Поминальный король

– Эй, Толстый, иди сюда! – заорал Лысый.

Вася подошел на слабых ногах.

– Деньги есть?

– Немного. Мне мама дала на обед.

– Давай их сюда. Тебе худеть пора. О твоем же здоровье забочусь, – гоготнул вымогатель.

– А на что я буду есть?

– Нечего тебе жрать. У тебя задница больше, чем у нас с Максом, – Лысый протянул руку. – Деньги гони.

Вася покачал головой и попятился. Лысый сильно ударил его в грудь.

Тот упал в сугроб, нелепо барахтаясь и пытаясь встать.

Лысый тянул руку.

– Гони мани.

Вася мотнул головой.

– Ну что, ребята, проучим толстого? Выпустим из него воздух, – крикнул Лысый и первым пнул мальчика в бок. Подскочившие друзья слаженно заработали ногами.

Через пять минут главарь скомандовал:

– Отбой. На сегодня хватит с него.

Троица исчезла за дверью школы.

Во рту был вкус крови и боли. Тело стало расползшимся студнем, ноги не слушались. Краб, раздавленный машиной. Это он!

Единственное, что радовало Васю, это сохраненные деньги. Мальчик с трудом встал и хромая поплелся домой. О школе не могло быть и речи. Тело ныло. Дома он улегся спать.

Вечером Вася рассказал матери о стычке. На следующий день они вместе отправились к директору. Лысого и двух его друзей отчислили из школы. Вася остался учиться.

Сейчас мать ему не поможет. Он шел по утоптанной снежной тропинке и чувствовал, как внутри копится ком ярости и ненависти ко всему миру – поминальному кафе, Дмитрию и даже этим человечкам, которые не пропускают его на узкой дорожке. Навстречу шла маленькая девочка с болонкой. Василий остановился, чтобы пропустить их, и в этот момент собака бросилась на него и начала лаять. Парень отмахнулся ногой и попал прямо по тельцу взбесившегося животного. Псина отскочила и завизжала.

– Что вы делаете? – закричала хозяйка. – Вы зачем собаку бьете?

– Тварь укусила меня за ногу, – зарычал Василий.

– Я видела, она вас не трогала, – всхлипнула девочка.

– Пошла вон со своей псиной. И больше мне не попадайся на пути.

Девочка с испуганным лицом подхватила собачку и побежала прочь.

Василий быстро огляделся по сторонам, но никого из прохожих не было. Он улыбнулся и пошел дальше по тропе, испытывая приятное чувство от того, что кому-то сейчас еще хуже, чем ему. Но дойдя до метро, он почувствовал отвращение к самому себе. Захотелось снять напряжение. Идти домой и пить одному, слушая ругань матери, не хотелось. Может, отправиться в гости? К кому? Василий вспомнил Анжелу, с которой он работал вместе официантом в одном из ресторанов. И которую он приглашал на обслуживание в Димин банкетный зал на Гжатской. Пару раз в месяц они встречались и ходили в кино, а затем ехали к Анжеле домой. Но серьезных отношений не было – так, секс на одну ночь.

Рука сама полезла в карман и нащупала телефон.

– Как дела, хомячок? – голос Анжелы был насмешливым.

– Да иди ты, – Василий не любил это прозвище.

– Ладно. Что звонишь?

– Дима меня уволил.

На другом конце телефона хмыкнули.

– Поклонись ему в ножки, авось простит.

– Как же. Только что с ним говорил.

– А чего уволил?

– Так, пару раз слевачил.

– Пару десятков раз, ты хотел сказать? – Анжела засмеялась.

– Не поймал бы он меня, если бы не одна сучка. Мойщица.

– Мансура?

– Да. Платил ей, чтобы молчала, а один раз не стал. И она обиделась.

– Людям надо платить за работу, – сказала Анжела.

Они помолчали.

– Может, к тебе? – спросил Василий осторожно, видя, что приглашения в гости нет.

– Я сына укладываю. А потом спать. Сегодня хотела пораньше лечь.

– Я быстро. И есть одно дело.

– Выпить хочешь?

– Цистерну бы заглотил. Надо нервы успокоить.

– Приезжай. Но на многое не рассчитывай. Я рано лягу спать.

– Я тоже, – Василий нажал отбой и прямиком отправился в сторону «Пятерочки».

После разговора с Васей Дима находился в приподнятом настроении. Он свернет горы. И вечернее мероприятие с семьей, которое поначалу его тревожило, теперь казалось пустяковым делом. По пути домой он думал о рокировках. У него три кафе. Таня возьмет самый выгодный зал – на Гжатской. Катя переедет на Будапештскую, а на Варшавскую, где она была, отправится сам Дима. Или Гриша.

Дима заехал домой.

– Что-то ты долго. Мы уже готовы, – сказала Оля.

– Василий оказался очень упертым товарищем.

– Ты его пытал, что ли? – нахмурилась жена.

– Сделал кое-что похуже. Пойдем, по пути расскажу, – Дима подхватил пакет с полотенцами и тапочками и шагнул к двери.

В лифте он красочно описал разговор, хохотал, описывая физиономию бывшего администратора.

– А что Василий сделал папе? – интересовалась Маша, крутясь около взрослых.

– Деньги у нас воровал.

– А что папа ему сделал?

– Уволил. Василий пришел угрожать, но у него ничего не получилось.

Они вышли из лифта.

– Смешной он, – заметила дочка. – Если ты воруешь, значит, тебя надо наказать.

На улице крепчал мороз. Дима достал телефон и посмотрел температуру.

Сегодня 19 января. Крещение. Каждый год они с Олей и Машей купались в проруби, несмотря на мороз. Но сейчас на улице минус двадцать семь с ветром. И девять вечера. На проруби уже никого. Стоит ли так рисковать? А если что случится с ними или ребенком?

Он посмотрел на жену и подумал, что не сможет отказаться. Его Черный дракон не простит слабости. Они сели в машину. Дима завел двигатель и включил печку. Еще не остывший мотор передавал в кабину живительное тепло.

– Может, погреемся здесь, а потом домой? Пока не уехали от подъезда? – спросил Дима.

– Шутник, – сказала Маша.

Они подъехали к тропинке, ведущей на озера в парке Интернационалистов. Пешком было идти метров двести. Издалека он увидел черную змею проруби и будку для переодевания. Никого нет, но льда на воде еще не было, значит, купались минут пятнадцать назад. Десятиметровая ледяная полоса безмолвно глядела на него. Снова захотелось отказаться и пойти домой.

Дима почувствовал, как замерзли ноги в ботинках.

– Кто первый? – спросил он.

– Давай ты. Быстро окунешься, потом Машу, я последняя, – сказала Оля.

Будка – железный каркас, обтянутый с одной стороны дермантином. Дима быстро разделся, чувствуя, как ледяной ветер забирает все тепло из одежды, сунул ноги в шлепки и побежал к деревянному спуску. Около лестницы было скользко, поэтому обувь пришлось снять.

Лед жег и колол ступни, но гораздо неприятнее были порывы ветра.

Дима вспомнил истину, что в сильный мороз купаться легче, чем в оттепель. Теплее выходить из воды.

«Если ты вообще выйдешь обратно, мой друг».

– Барсик, давай скорее, я уже Машу почти раздела, – услышал он крик жены.

Он ступил на лестницу и пошел вниз, уже не чувствуя ног и тела.