Любовь Мельникова - Все не так

– Нет. Вчера мы вместе малость перебрали мухоморов. Он бы сегодня с головной болью пришел к тебе. Это точно не он. Он на днях вообще собирался к сыну в Тунис.

– Ох, что-то я тоже в бабках засиделась. Надо бы хоть съездить развеяться, – Яга кокетливо дотронулась до косынки.

По лесу прокатился гул, словно в пещере обрушились стены, и камни глухо упали друг на друга. Все переглянулись, даже мелкие Ауки с Лихом 4встрепенулись. Они никогда не могли нагнать такого страха на людей, как сейчас эти приглушенные звуки на них самих. Вороны разлетелись. На секунду стало тихо, затем послышался пронзительный свист. И на лес упала гнетущая тишина: было слышно, как белка запоздало прячется в дупло.

Болельщики разошлись. Судья, Яга, стояла и чесала затылок.

– Хм, я так понимаю, вынужденный перерыв. Не боись, – взглянула она на Лехуна, – в правилах указано, что, если нависает угроза, можно приостановить игру до устранения оной. Надо разобраться. Последний голос точно остался за Соловьем.

– Права, старая, – Лехун бросил карты. Затем обратился к собравшимся: – Друзья, до выяснения обстоятельств полуфинал переносится. Прошу разойтись по домам. Гостям срочно укрыться в гостиницах.

Через пять минут на поляне никого не было. Лехун побежал к своему дому. Несмотря на преклонный возраст и внешний вид, он был в прекрасной форме. Быстро нашел в сарае сани, запряг Люка, своего верного друга, и двинулся на звуки. Люк, вечно молодой волк, потянулся со сна, но ничего не сказал: он никогда не прочь размяться.

Лехун хорошо знал все тропы и объездные пути, помнил, где может быть повалено дерево, и искусно объезжал эти преграды. Через десять минут он был у дома Соловья-разбойника. Сошел с саней, подошел к двери и постучал. Тишина. Подождав минуту, Леший обошел дом. «Неужели, мухоморы были испорченными?», – выругался Лехун. – «Оба ведь ели».

Над ухом кто-то негромко просвистел. Леший хватился за палку за пазухой и резко обернулся. Перед ним стоял хозяин дома. Вернее, возвышался. На вид это был мужчина средних лет, невысокий, худощавый, но с небольшим животиком. На нем был тулуп, шапка-ушанка, ватные штаны и валенки. На загорелом лице торчали усы. Из щелок глаз на Лешего смотрели зеленые глаза. В левой руке он держал длинную палку, похожую на посох.

– Ты свистел? – друзья обменялись крепкими рукопожатиями.

– Ну, я, – выпятив живот, ответил Соловей 5. – Кажется, у нас проблема. Бесмысл сбежал.

– Вот жешь, – Лехун плюхнулся на ступеньку крыльца. – И че?

– А ниче, – Соловей последовал примеру друга. – Пойдем чай пить.

Мужчины поднялись и вошли в дом. Было чисто. Несмотря на то, что Соловей жил один, в доме всегда было прибрано и уютно: за этим следила его жена, с которой они каждую неделю созванивались по волшебному зеркальцу. И горе ему, если в доме будет хотя бы одна грязная чашка. Одноэтажный, но большой: он стоял буквой Г, каждая из сторон которой была примерно с олимпийский бассейн. Когда-то у Соловья было трое детей. Вернее, они и сейчас есть. Только вот выросли как-то быстро. кто выпорхнул, кто выкатился из родительского гнезда. Старший уехал учиться колдовству во Францию. Средний решил стать заводчиком единорогов – самая лучшая школа находится в Новой Зеландии. Младшая часто болела в детстве, поэтому они с женой решили, что лучше им жить около моря. Но так как Соловей-разбойник не мог бросить свой пост в этом лесу, решили, что пока переедут супруга с маленькой Радой. А когда Соловью найдут замену, он присоединиться к ним. Прошло уже одиннадцать лет, Раде скоро шестнадцать, а Соловей все стоит на страже леса и спокойствия людей, пока дочка набирается здоровья на берегу Андаманского моря.

Комнаты уныло пустовали. Соловей по доброте хотел сдавать их заплутавшим путникам, но супруга оказалась категоричной в этом деле.

– Не забудь снять валенки, прошу, – сказал Соловей, когда они прошли в дом.

– Да помню я. До сих пор в ушах ваши крики стоят, а ведь тогда дождь шел.

Лехун разделся, стащил с себя валенки и прошел в гостиную. Вдоль одной стены стоял большой шкаф с книгами. около окна стоял небольшой столик и два больших кресла темно-зеленого цвета, про которые говорят: «они тебя обнимают». Вместо второй стены стояла большая барная стойка, которая была обеденным столом. За ней шла просторная кухня.

– Чаю? – предложил хозяин.

– Давай, после игры в горле пересохло.

– А, прости, не успел со всем этим на игру. Кто кого? – Соловей пошел на кухню ставить чайник.

– Если бы не прервались на звуки и ворон, думаю, перед тобой стоял бы сейчас победитель.

– Ну, для меня ты всегда был победителем. Кору дуба добавить?

– Нееее, уволь. Васильков можно, если остались. С корой у меня не сложились отношения.

– Так двигаться надо чаще, – ухмыльнулся Соловей и ушел вглубь кухни.

Через десять минут Соловей поставил перед Лешим поднос с двумя большими чашками чая и ваза с засахаренными шишками.

– Ну так зачем ты свистел? – Леший отхлебнул чая и улыбнулся от жара, который спускался по горлу в желудок.

– Думал, Бесмысл на свист прискачет. У него ведь мозгов нет.

– Значит, ты не звал на подмогу и не отгонял никого? – Лехун внимательно смотрел на друга.

– Нет. Думал, справлюсь. Ан нет, не додумал. Он только зыркнул так на меня, – Соловей резко наклонился к Лехуну и изо всех сил открыл глаза. Теперь они выглядели как монеты по пять рублей. Леший отпрянул, потом прыснул со смеху, причем чаю тоже досталось. – И убежал.

Соловей вернулся в прежнее положение, взял чашку с чаем и начал сёрбать 6.

– Ух. Неужели предсказания Перуна 7сбудутся. Но кто посмеет рискнуть? – спросил Леший, задумчиво смотря на стол. Минут через пять он словно очнулся.

– Знаешь, думаю, самим попробовать все решить, а? – Соловей глянул на друга.

– Не-не-не, – Леший замотал головой и поставил чашку на стол. – А то опять получится как в прошлый раз. Несколько лет потом расхлебывали.

Леший встал и начал быстро ходить по комнате. Затем сел на пол по ее середине. Затем вскочил и пошел в обратную сторону. Соловей-разбойник, зная все привычки давнего друга, спокойно встал, взял поднос, поставил на него грязную посуду и пошел на кухню. Когда минут через пять он вернулся, Леший стоял, скрестив руки на груди, и смотрел в окно. Услышав шаги Соловья, он повернулся.

– Так. Оцепляем периметр, ставим дозоры в аэропорту, в чащах по округе в радиусе ста километров. Привлечем соседей. Дежурство – три месяца, – он говорил отрывисто, как генерал, рассказывающий планы предстоящих маневров.

– Почему три?

– Если за зимние месяцы ничего не произойдет, вряд ли что-то будет вообще. Если это то, что мы подозреваем, ближе к Рождеству нас уже не будет. Но, надеюсь, мы ошибаемся. Иначе зима будет аномально жаркой, – Лехун почесал в затылке и сунул руки в карманы.