Сергей Борисенко - О тех, кто в цирке не смеётся

– А ничего не будет, пришлют кого-нибудь на замену.

– Далее наше крыло. Здесь ты уже знаешь, наш с тобой кабинет, далее замполит, в самом конце телефонная станция. По той стороне кабинеты главного инженера и технического отдела, зам. командира по тылу, зам. командира по технике. Здесь всё, пошли на улицу.

И Иващенко повел своего провожатого вначале в расположение второй роты, познакомил с командиром, лейтенантом Чуб Анатолием, показал спальное, бытовое помещение роты, Ленинскую комнату, санузел, каптёрку, там познакомил со старшиной роты прапорщиком Суховым.

Выйдя на улицу, они прошли ко второму подъезду казармы и поднялись на второй этаж.

– Сейчас это наш клуб, – сказал торжественно Иващенко и широко раскрыл входную дверь.

В это время над дверью раздался сильный удар чего-то в стену и на пол посыпались деревянные обломки, как оказалось, табурета.

Сбивая с ног пришедших, им навстречу пулей вылетел солдат, и бегом устремился вниз по лестнице, по которой двое пришедших только лишь поднялись. Парторг растерялся, а Соломатин, недолго думая, развернулся и устремился вслед убегавшему, но тут же остановился, поскольку услышал истошный человеческий крик:

– ПустЫ старшЫй лЭйтЭнант, я его всё равно догоню и зарЭжу! – голос был грубый, с хрипотцой и с сильным кавказским акцентом, пустЫ, старлЭй, я сказал, что зарЭжу его, суку, значит зарЭжу!

И, далее, видя бесполезность своих усилий, он вдогонку убегающему крикнул:

– СЭВоднА, гад, ныкайся по всЭму городку, иначЭ тЭбЭ конЭц!

– Отставить!!! Громко крикнул партийный секретарь, в чем дело, что у вас стряслось? Вас же, как лучших друзей поставили вдвоем на дембельский аккорд, клуб отделывать, а вы принялись убивать друг друга!

Всё, Шато, успокоился? Теперь говори.

– РазрЭшЫтЭ закурЫть, товарЫщ старшЫй лЭйтЭнант?

– Кури и говори.

– Да, Што там говорЫть. РаботалЫ вмЭстЭ, хАрАшо работалЫ, много и быстро сдЭлалЫ, но вот Гуцул оказался плохЫм чЭлАвЭком.

– Почему гуцул?

– Да это фамЫлЫя у нЭго такОЙ.

– Почему сейчас плохой человек оказался, а раньше был хороший?

– РаншЭ мы рАдом работал, но нЭ вмест и, он, кАгда матЭрылс, то нЭ про мЭня. А тут краска пролЫл – мой мам …бал, кЫсточка сасох-мой мам …бал… Я Эму говорУ: «Слушай, э-э, не тронь мой мам, свой мам трогай, плох будЭт!» НЭ повЭрЫл. Я говрЫт Эму ЭШо такой скажЭшь про мой мам, зарЭжу! А он на табурЭт встал и чУт с нЭго не упал. ОпАт мой мам …бал! Вот этот тубурЭт я в нЭго и кЫнул.

– Шато, я всё понял! Ты успокойся и не принимай его слова на свой счет. Это просто присказка такая у него. Да, плохая присказка, сквернословная, согласен с тобой. Но она совершенно не относится ни к тебе, ни к твоей маме, поверь. Такие выражения надо искоренять из речи, тем более молодых ребят, но у него уже прижилась. И то, что он такое говорит, хотя и вслух, он относит к себе и это, скорее выражает досаду за какую-нибудь неудачу, но уж никак не то, что ты думаешь. Понял, Шато?

– ПонАл я таврЫш саршЫй лЭйтЭнант. Толко ты Эму скажЫ, ШтобЫ он прЫ мнЭ так Нэ говорЫл нЫкогда.

– Обязательно скажу, Шато! Работать будешь с ним продолжать?

– Да, буду, пуст нЭ боитсА.

– Тогда покажи нам, как у вас получается.

Шато провел, показал, как они выделили часть помещения и сделали там будку для кинопроектора, как отделали оргалитом стены и как «отбили» панели внизу. После чего все пошли на выход.

На улице, у подъезда на второй этаж сидел Гуцул, напарник грузина и курил.

Шато подсел к нему и тоже закурил, а два секретаря пошли дальше по территории.

Экскурсия была однообразной, скучной, даже для экскурсовода и оживился он по-настоящему лишь, когда подошли к строящейся теплице.

– А это мой объект, – гордо заявил он.

– В смысле, «твой»?

– Ну, у нас каждый офицер ведет какой-либо объект, нужный для части: кто боксы гаража, кто дежурку там же. Начальник штаба – строительство штаба, зам. по тылу – строительство солдатской столовой, командир хозвзвода – строительство ледника, командир комендантского – отделывает караульное помещение и т.д. Я вот взял себе теплицу. Её в первоначальном проекте нет, но я уговорил комбата, и он дал добро. Представляешь себе, здесь, на Севере, в воинской части солдаты зимой получают свежие огурцы!

Он немного многозначительно помолчал, а потом спрашивает:

– Вот, скажи, Андрей, у тебя высшее образование?

– Да, политехнический институт закончил.

– Вот. Здесь у нас все офицеры с высшим образованием, а ученый среди вас всех я один!

– А все остальные неучи, так что ли надо понимать?

– Нет. Вот у тебя в дипломе что написано?

– Инженер – механик по такой – то специальности, а что? Специальность назвать?

– Нет не надо, потом скажешь. Вот так примерно у всех написано в дипломе и только у меня написано «ученый». Я закончил сельскохозяйственный институт и в дипломе написано «ученый-агроном».

– Весело, ничего не скажешь.

– Мы сейчас пойдем в самый конец нашей обширной территории, где находится автомобильный парк, а ещё дальше строим баню – прачечную и там же стоит наш свинарник. Идти далеко, так что ты до расскажи, как ты в армию попал.

– Что там рассказывать, почти всё я уже изложил. Осталось последнее.

«Повесть о том, как попадают в армию (окончание)»

– Примерно в конце апреля меня пригласил рыжий капитан в воен -

комат и сказал, что документы на меня уже готовы. Теперь осталось дождаться приказа Министра обороны о призыве, поэтому ты время не тяни, а сходи в отпуск обязательно.

Я пришел в партком завода и рассказал о разговоре парторгу, надавил на то, что мне надо в отпуск. Женщина, у нас была секретарём женщина, ласково так (явно подумала, что я просто хочу отлынить в период сильного «напряга»: шла подготовка к первомайской демонстрации, впереди маячила отчетно-перевыборная компания), говорит: «Я тебя понимаю. Но как я тебя отпущу в отпуск? Здесь море работы. Я что, одна должна всё это делать? Нет. Никакого отпуска».

– Нет, значит, нет. Я продолжаю работать май, июнь, июль начался. Всё как обычно. И тут в пятницу, в девять утра мне звонят по телефону из военкомата и говорят, чтобы я немедленно к ним явился.

Я приезжаю, и мне вручают повестку на увольнение, предписание явиться в Политотдел округа 21 июля, в понедельник и проездные документы. А сегодня пятница 18 июля. Я с этой бумагой приехал на завод и сразу в партком, к секретарю. Она посмотрела и говорит: «Надо бы тебе торжественные проводы устроить. Давай в следующую пятницу, это значит, Иван Иванович, 25 июля будет, понимаешь! Ты же у нас два года секретарем отработал, на неплохом счету был в районе и городе».

– Спасибо, говорю, за предложение, только вы не посмотрели дату. Я сегодня обязан уволиться, а в понедельник прибыть в штаб округа. У меня уже проездные документы до Н-ска на руках. Так что спасибо вам за мой отпуск. Вот мое заявление об увольнении с завода, а мне ещё надо в горкоме комсомола уволиться.