Виктор Свинаренко - Белуха. Выпуск №3

Друзья мои, кто может помешать «вору в законе» в нашей стране? Ну, уж никак не суд! Михаил Афанасьевич, Воланда сюда! Только ему такое по плечу!

Ай, молодца! Браво, Женечка! Тем более что обворованные граждане моментально забыли о случившемся катаклизме. Другие великие дела вытеснили какую-то там кражу, в каком-то там департаменте. Военные действия в сопредельном государстве и в несопредельном – тоже, заслонили навсегда довольное лицо проворовавшейся VIP-персоны. А её сердечного друга и крышевателя, бывшего министра, так и вообще наградили новой высокой должностью – он стал директором по авиационной промышленности. Уж не поэтому ли самолёты сейчас стали падать с неба, как лысые горошины?

2015-ый, который пришёл и ушёл

Ловлю себя на мысли, что дракон информационной эпохи расставляет отточенным когтем свои метки на всём – на образе жизни людей, на их сознании, литературе и искусстве. Невольно замечаю всеобщие (и мои личные) перемены в отношении к художественной прозе. Есть ощущение, что изобразительность прежней художественной прозы становится избыточной и ненужной. Картинки, образы, на которых стояла художественная литература 19—20 веков, стали неинтересны, как и сама литература, которая что-то изображает . Изобразительный ряд в литературе вторичен. Метафоры вторичны. Первично – слово, формула мысли!

Сейчас интересен сам процесс мышления как инструмент развития и совершенствования интеллекта. Картинки реальности, изобразительность отданы в масскультуру видеоряда, то есть ушли на экран монитора и телевизора. Несмотря на кажущуюся потерю значимости литературы, сейчас именно наступило время торжества слова, как главного выразителя мысли, главного инструмента человеческого сознания. Поистине – вначале было СЛОВО!

Пришло понимание, что мне как читателю и почитателю художественной литературы постепенно стали неинтересны выдуманные персонажи, их характеры, сюжет. Мне интересен сам автор, его мысли о жизни, о человеке, о себе самом. Зачем мне вымышленный посредник между автором и мной. Посредник – это некая аберрация мысли, искажённое слово, просто фантом, с которого и взять-то нечего. Персонаж нужен в занимательных жанрах, в развлекаловке. Серьёзный разговор возможен только напрямую с автором.

Сейчас прозаику уже не спрятаться за картинкой, сюжетом, персонажем. Если автору нечего сказать мне, то словесная картинка не поможет. Те, кто прошли через дрессуру соцреализма, никак этого не могут понять. Пыжатся от собственной значимости – дескать, не могут писать современные прозаики, как мы. А современная проза не хочет быть изобразительной и художественной. Современная проза повзрослела и поумнела, перестала изображать и начала говорить о том, что важно по-настоящему, ушла на горизонты поиска и создания смыслов.

(Всё верно. Не надо учить писать, ибо такая учёба убивает индивидуальность автора. Если писатель талантлив, то ему не нужны формы и клише).

Именно в Год литературы как никогда заметным стало течение времени, и пришло понимание, что старые литературные формы, как и всё на свете, имеют срок жизни. Хочется это кому-то или не хочется, но новое время рождает и новые формы литературы. Оценивать этот процесс с точки зрения «хорошо-плохо» в корне неверно. Просто новая форма даёт автору новый инструментарий и требует иного языка и содержания. Откажется ли астроном от современного мощного телескопа, который создан в 21 веке? Так и писатель не может пренебречь новыми живыми формами слова, ведь они рождаются из океана общечеловеческой (космической) мысли подобно овеществлённым мыслеформам Станислава Лемма в «Солярисе». Виктор Шкловский ещё в 1933 г написал: «Стихи, рассказы, романы тоже пройдут. Пройдут не сразу. Будут какие-нибудь журналы, в которых старые литературные формы „застрянут“ на время, как „застряли“ в Австралии птице-звери». Но старая литература «застряла» не только в журналах, но и в учебниках.

Почему одной из основных проблем в Год литературы была объявлена проблема приобщения детей к чтению? Дети не читают книг или читают, но неохотно и мало. Называлось много причин тому, но пока никто не осмелился сказать, что причина, возможно, в том, что традиционная литература 19—20 веков быстро превращается в архаику. Неспешный ритм традиционной прозы не совмещается с ускорившимся ритмом жизни и абсолютно не попадает в ритм информационного потока, в котором человеку приходится существовать. Школьный и ВУЗовский курсы литературы построены так, как будто со времён 19 века ничего не изменилось.

Год литературы пришёл и ушёл. Неудобные мысли и вопросы остались. Михаил Афанасьевич, возвращайтесь – надо что-то менять, а мыслителей, кажется, нет. И не предвидится.

Новый Лев Толстой (Толстая) в нашем городе

Присылает сегодня одна дамочка, считающая себя не чуждой литературному таланту, лонг-лист одной из престижных премий. А там – её имя в числе лонг-листеров, причём за книгу – сборник произведений многих авторов, начиная с классиков, куда она поместила и свою некую сказочку.

– Как такое возможно? – спросит дотошный любитель чтения.

А так! Для этого надо всего лишь регулярно кататься в столицу и привозить в подарок нужным лицам чудо-лекарства, производимые из натурального сырья. Благо, фирма-то своя, родная в доску!

Вот такие времена 15D-реальности. Так что удивляться уже нечему, тем более что дамочка эта – лонг-листер, даже и грамматику знает плоховато. Пишет сказочки суконным языком, издаёт их на чужие деньги. Вот денежки с людей вытаскивать – это ей хорошо удаётся! Талант! Куда тут денешься?! Поздравляю наш город с новым великим Львом Толстым (или Лёвой Толстой)!

Так что, когда развиднеется, встретимся. А пока всё туманом подёрнулось, дресвой обсыпалось, во хляби ухнуло, и разгрести эти 3D, 4D, 5D, не говоря уже о 15D-развалинах Колизея, нет никакой возможности. Тут чем больше пытаешься разгрести, тем плодовитее становятся руины. Культура, одним словом! Великая русская литература!

А если серьёзно, Михаил Афанасьевич, то мне кажется, падать уже некуда – мы достигли дна во всём! В политике, культуре, литературе, морали и нравственности. Промышленность где-то рядом, то есть близко к нулевой отметке. Магазины пока ещё работают. Это единственное, что шевелится в просторах страны.

Что такое пошлость в литературе

Мой коллега, один из тех, кто когда-то прошёл через шпицрутены соцреализма, написал в Фэйсбуке: «Мой трудовой стаж исчислялся со дня вступления в СП, у меня была возможность иметь кабинет (два десятка метров доп. площади). Наконец, – и, может быть, это самое главное, – мои работы принимались или отвергались после оценки серьезными критиками (опять же – профессиональными!). Управление качеством (в том числе жесткое издательское сито) позволяло мне с чистой совестью пользоваться вышеперечисленными „благами“ и считаться профессионалом, зарабатывая на жизнь литературным трудом».