Максат Оразов - Роковой джекпот

Мужчина средних лет, спортивного телосложения, по очереди обнял стоящих рядом товарищей и, улыбнувшись, сказал:

– Ну все братва, свобода…

Седой горбун, докуривая сигарету, хрипло спросил:

– Обратно-то когда?

Мужчина внимательно посмотрел в глаза горбуну и уверенно ответил:

– Нет, Бурый, на меня не рассчитывай, я здесь случайный гость, так что я не в теме.

Горбун, затушив окурок о подошву, тяжело вздохнул и тихо произнес:

– Хороший ты парень, Художник, хоть и чернушник. Если на воле что-то понадобится, черкни моим, они помогут.

Мужчина, прищурив глаза, ответил:

– Благодарю. Думаю, не понадобится мне помощь. Недельку отдохну, потом буду искать работу.

Горбун улыбнулся и уверенно сказал:

– Руки у тебя золотые, ты действительно художник от Бога. Жаль, что так скоро отчаливаешь. Работу на воле ты, конечно, себе найдешь, только запомни мои слова: общество всегда пытается уничтожить тех, кто чего-то стоит, так что рви зубами, волком вой, но не дай поработить себя.

Художник быстро отреагировал:

– Свобода, она в голове и в сердце. Иной и в одиночке свободен, как птица в полете, а другой на воле в роскоши, как в кандалах. Так что, Бурый, не в огорчение тебе будет сказано, работа – это естественный и постоянный способ безбедного существования, а воровство – это альтернативный и очень короткий способ того же безбедного существования.

Горбун смял сигаретный фильтр и недовольно проговорил:

– Я тебе так скажу. Будь я правителем, сажал бы не тех, кто из магазина еду крадет, а тех, кто вынуждает людей этим заниматься. Посему ты свою философию оставь для молодняка, меня учить поздно, я сам кого хочешь научу.

Художник громко спросил:

– Чему научишь? Как из магазина булки красть? Или как оставаться свободным человеком?

Горбун усмехнулся и спокойно ответил:

– В нашем обществе это одно и то же.

Художник, жестикулируя, начал говорить:

– Не одно и то же, нет! И поверь мне, я через пару лет стану состоятельным человеком, не воруя и не обманывая людей, а благодаря собственному трудолюбию!

Горбун кивнул и тихо сказал:

– Я к тому времени откинусь, вот и поглядим на твое состояние.

Стоявшие все это время в стороне несколько парней загоготали, а один крикнул писклявым голосом:

– Художник, ты слишком-то не богатей! А то мы откинемся, ограбим тебя, и опять нас закроют не за что.

Художник рассмеялся, махнул рукой и, сцепив ладони над головой, громко ответил:

– Лады, братки, бывайте. Даст Бог – свидимся на воле.

Раздался скрежет. Охранник отпер тяжелую железную дверь и сказал:

– Художник, не много ли барахла с собой взял?

Бывший заключенный спокойно повернулся и, снимая рюкзак, ответил:

– Да ты что, сержант, здесь же только игрушки для сына.

Сержант, подталкивая его в спину, весело проговорил:

– Да шучу я, все в порядке. На проходной можешь вещи не показывать, я договорился. Что-то не видно, чтобы тебя кто-то встречал, ты ж вроде человек уважаемый, сам Бурый тебя провожал.

Художник, пожимая плечами, пояснил:

– Я никому об освобождении не сообщал, хочу сюрприз жене сделать.

Сержант с недоверием посмотрел на Художника и с уверенностью в голосе сказал:

– Зря, обычно такие сюрпризы добром не кончаются.

Художник снова пожал плечами.

– Я все понимаю, но иначе не могу. Тем более что мне тут не далеко совсем, пару дней на поезде – и столица.

Сержант кивнул.

– Ну, счастливо тебе. Надеюсь, больше не свидимся.

Высокая железная дверь открылась, Художник сделал несколько шагов, закрыл глаза и, вдохнув полной грудью, тихо прошептал:

– Здравствуй, свободное общество. Вот и вернулся к тебе твой блудный сын.

Сержант закрыл дверь и через небольшое окошечко проводил взглядом удаляющегося от тюрьмы недавнего заключенного. К нему подошел полковник и, поправив портупею, задумчиво произнес:

– Ну что, откомандировал Художника?

Сержант быстро повернулся, выпрямился и с готовностью ответил:

– Так точно, товарищ полковник.

Начальник уставился в окошечко и сказал:

– Интересный персонаж этот Художник. Отсидел всего ничего, а столько шума наделал.

Сержант кивнул и проговорил:

– Так точно, очень интересная личность.

Полковник повернулся к сержанту, усмехнулся и с уверенностью в голосе сказал:

– Правильно заметил, личность! В его руках такие шедевры рождались, что даже для меня это было удивительно. За три дня бильярдный стол вырезал так, что никто и поверить не мог, что это работа отечественного мастера. А какие шкафы делал – музеи бы позавидовали! Когда Бурый ему свою мать описал, Художник ее на холсте так нарисовал, что горбун, увидав портрет, сам попросился в одиночку, чтобы выплакаться.

Сержант, улыбнувшись, спросил:

– Вроде говорят, его по ошибке закрыли?

Полковник, не отводя взгляда от окошечка, усмехнулся и ответил:

– В нашей стране, никого просто так не закрывают, иначе где бы мы сейчас с тобой были. А сел он, действительно, по глупости. Имел фирму, работал в строительстве, взял подряд, заказчики кинули его, вот и стал он козлом отпущения.

Сержант тяжело вздохнул.

– Да… Жаль мужика.

Полковник опять усмехнулся и продолжил:

– Знаешь, есть такая давняя, но поучительная история. Русский генерал Скобелев после многолетних попыток овладел крепостью Геок-Тепе. Плененный хан долго скорбел о пяти погибших. Генерал в недоумении задал вопрос: «Отчего же ты скорбишь только о пяти погибших? Ведь мы убили более десяти тысяч твоих собратьев?» На что хан, не задумываясь, ответил: «Те десять тысяч, вместо убитых, наши женщины смогут нарожать очень быстро, а те, о которых скорблю я, рождаются раз в тысячу лет».

Сержант пожал плечами и спросил:

– А это вы к чему, товарищ полковник?

Начальник посмотрел на своего подчиненного и ответил:

– Да все к тому же. Такие, как этот Художник, рождаются нечасто. – Он тяжело вздохнул и многозначительно продолжил: – Нет, не уголовников должно опасаться общество, и даже не нас с тобой, общество должно бояться таких, как этот Художник.

Сержант, широко раскрыв глаза, спросил:

– Но почему?

Полковник слегка похлопал его по плечу и повторил два раза:

– Подрастешь, поймешь… Подрастешь, поймешь.

На следующий день бывший заключенный ехал в плацкартном вагоне. На одной из остановок в поезд вошла женщина с мальчиком лет шести. Она, улыбнувшись, села напротив Художника, устроила рядом с собой сына, поставила у ног сумку и громко спросила:

– Женя, ты кушать хочешь?

Ребенок, насупившись, ответил:

– Я пить хочу!

Мать, порывшись в сумке, сказала: