Ирина Зорина - Ты из моих снов

– В одной девушке.

– Неожиданно. Не понимаю, зачем тогда тебе другие? – удивился Фред.

– Я не хочу думать о ней, хочу переключиться на какую-нибудь другую. Но это не удаётся. От отчаяния я напиваюсь. В таком состоянии могу любить любую. Затем просыпаюсь утром, вижу рядом ту, с которой провёл ночь, и не чувствую к ней ничего, а к себе лишь отвращение.

– А что с той девушкой? Она тебя отвергла?

– Нет. Я просто её не знаю.

Фред поднял брови.

– Что значит ты её не знаешь? Как тебя понимать?

– А вот теперь, пожалуйста, без шуток.

– Да мне вовсе не смешно. Я уже всерьёз начинаю беспокоиться о твоём душевном здоровье.

– Моя психика в абсолютном порядке.

– Все сумасшедшие так говорят.

– Ну, в относительном.

– Ладно, выкладывай, что там с твоей таинственной незнакомкой, – добродушно отозвался Фред.

– Я вижу её только во сне, – скороговоркой выдохнул Макс и уставился на друга, ожидая реакции.

Вначале Фред медлил, предполагая, что за этими словами последуют другие, более логичные, весомые, реальные. Но когда понял, что этого не произойдёт, откинулся на спинку дивана и стал пристально рассматривать лицо друга. Оно казалось помятым, озабоченным. Но, может, в этом виноваты частые попойки? Фред не мог поверить в подобную наивность и глупость товарища по колледжу, коллеги, не раз демонстрировавшего холодность ума и рассудительность. Ему представилось, что Макс попросту шутит. Не может же он серьёзно говорить о подобных вещах.

Фред пытался совладать с собой, чтобы не расхохотаться сразу же. Он сжал губы и прикрыл рот рукой. Но в его глазах уже скакали озорные искры.

Макс резко встал и подошёл к висящей у камина картине. На ней было пшеничное поле, залитое ярким ликующим солнцем. Посреди поля росло одинокое разлапистое дерево.

– Ты смеёшься надо мной, – с горечью проговорил Макс. – Хотя я сам понимаю, это смешно. Смешно и глупо. Но глупее всего было надеяться, что кто-то может, нет, не понять, воспринять мои слова всерьёз.

Мужчина отвернулся от картины и направился к двери.

– Макс, стой. Я не понял, что ты на самом деле серьёзно, – Фред поднялся с дивана и преградил ему дорогу, – это было похоже на шутку. Извини. Теперь я вижу, история тебя сильно тревожит. Откровенно говоря, я сейчас ничего не понимаю. Ты когда-нибудь видел эту девушку в реальности?

Макс вернулся в кресло.

– Не помню. Кажется, да. Но если это и было, то очень давно. По крайней мере, я не помню самой встречи или обстоятельств, при которых она происходила. Есть лишь какое-то смутное интуитивное ощущение, что встреча была.

– Гм, и что же тебе снится?

– Главное здесь не что снится, а как. Обычно мои сны очень сумбурные. Они словно водоворот: картинок, событий, ярких световых вспышек. В них мало смысла. Всё переплетается, перемешивается в общую кашу, часто даже не разобрать, что к чему. Но она снится мне так чётко и реалистично, будто это она – реальность, будто это она – жизнь, а не то, что происходит со мной каждый день после пробуждения. Сны, в которых есть эта девушка, не имеют примесей чего-то чужеродного, они ни с чем не смешиваются. Когда она говорит или касается меня, это в тысячу раз реальнее, чем прикосновения и слова всех девушек, с которыми я был близок за последнее время, вместе взятых.

– Красивая? – усмехнулся Фред.

Макс пожал плечами.

– У меня были девушки и красивее. Ничего особенного. Большие карие глаза, русые волосы, вздёрнутый носик. Слишком худенькая, никаких пышных форм. Тут дело не во внешности, Фред, – Макс снова вскочил на ноги и, заложив руки за спину, принялся мерить шагами комнату. – Тут нечто другое. Что-то необъяснимое, мощное притягивает меня к ней. Я не знаю, в какой она части света, как её зовут, но чувствую, мы связаны так крепко, что связь эту не разорвать.

– Предполагаю, ты ударился в эзотерику.

– На моём месте ты бы тоже ударился во что угодно, лишь бы как-то для себя объяснить происходящее, лишь бы не ощущать, что теряешь контроль над собой и своей жизнью.

– Контроль… Контроль – это иллюзия. Мы почти ничего не контролируем.

– Но мне хотелось бы эту иллюзию сохранить.

– Давно у тебя эти, хм, сновидения?

– Месяца три-четыре.

– Приличный срок.

– Слушай, как мне от этого избавиться? Я хочу наладить жизнь, нормальную, понятную, здоровую.

– Ты уверен, что хочешь? – Фред испытующе взглянул на друга. – Только давай откровенно.

Макс сжал виски ладонями и зашагал по комнате быстрее. Затем резко остановился и посмотрел на Фреда.

– Честно? – спросил он, буравя друга горящим взглядом.

– Конечно.

– Нет. Кажется, это нечто необыкновенное, случающееся с людьми раз в тысячу лет. Я хотел бы найти её, посмотреть в глаза, услышать голос. А вдруг ей тоже снятся сны, сны, в которых я. Мне кажется, нет, я уверен, она существует, – Макс повернулся к Фреду спиной. – Но как можно найти человека, если не знаешь даже его имени. Где мне искать? Откуда начинать поиски? Это безумие. И потому я каждый день говорю себе, что должен рассуждать здраво, должен выбросить из головы эту блажь, должен избавиться от неё. Понимаешь? – он снова повернулся к Фреду. В его глазах читалась усталость.

– Тебе уже за тридцать. Может, стоит жениться? Женитьба быстро выколачивает дурь из головы. Особенно, когда появляются дети.

– Жениться? На ком?

– На какой-нибудь покладистой красотке. Их у тебя полно.

– И сделать несчастной её и себя вместе с ней, – Макс покачал головой. – Нет уж, это неподходящий вариант. Это не поможет мне избавиться от девушки с янтарно-карими глазами.

– Тогда, быть может, тебе стоит перестать бороться с этим. Возможно, тогда всё прекратится само собой.

– Не искать других девушек, не выкорчёвывать мысли о ней, не сражаться с собой? Плыть по течению?

– Как вариант. Думаю, сны с ней весьма приятные, раз ты ни о ком другом думать не можешь, – лукаво улыбнулся Фред.

– Весьма, – рассмеялся Макс, – хоть и не в том смысле, в котором ты, вероятнее всего, подумал.

– Что ж, тогда наслаждайся, отпусти поводья.

– Я окончательно сойду с ума.

– Все мы немного безумцы.

Тяжелая дверь, выкрашенная тёмно-коричневой краской, со стуком отворилась. В помещение хлынул мягкий свет. Он сочился откуда-то сверху, заполнял всё пространство плотным, почти осязаемым свечением. Сладкий воздух, напитанный ароматом осенних цветов, колыхал ветви растущей у двери рябины. Её гроздья, огромные, сочные, красновато-бордовые, совсем как вишни, нависали над входом. Тонкие, полупрозрачные листья с дрожащими на них каплями росы, обрамляли гроздья, точно королевские опахала.

– Знаешь, что такое любовь? – спросила девушка, шагнув к рябине. Её силуэт в невесомом белом платье почти растворился в окружившем его слепящем сиянии.