Эна Трамп - Беспризорница Юна и морские рыбы. Книга 1. Начало

Дверь все-таки щелкнула, и Юна, как ошпаренная, сбежала по лестнице и, оказавшись на улице, еще немного пробежала, но никто и не думал за ней гнаться, никого не было вокруг, все уже легли спать, и только она одна. Темно и тихо было на улице, дождя не было, но асфальт был мокрым, и воздух, который Юна, остановившись, глубоко вдохнула несколько раз, пахнул дождем. Юна постояла с минуту, всматриваясь и вслушиваясь, и потом пошла: легко и бесшумно, собранно и напряженно, руки согнуты в локтях, кеды неслышно прикасаются к асфальту. Что-то дрожало у нее внутри, как будто струна, или, может, парус. Она обогнула дом и остановилась. Дорога лежала прямо перед ней. Эта дорога, с этими фонарями – так близко.

Вдруг послышались голоса. В ту же секунду Юна оказалась в кустах. Она следила сквозь ветки. Какие-то запоздалые дяденьки шли к себе домой, громко разговаривая. Она не заметили Юну, а Юна следила за ними, пока они не зашли за дома. Вот и всё, теперь было можно, но Юна медлила. Та беспризорница Юна, которую знали все, в том числе и она, никогда бы не стала так поступать – прятаться по кустам от каких-то там дяденек.

– Зыканско, – пробормотала Юна удивленно. – Кажется, я уже не я. Но тогда меня не должно быть – а я – вот. А тогда – кто я?

Но никто ей не ответил – никого же не было вокруг, и Юна бесшумно выбралась из кустов и подошла прямо к дороге, поминутно оглядываясь. Остановившись перед ней, Юна задрала голову и посмотрела на фонари вверху, затем посмотрела на асфальт и решительно шагнула, и, не задумываясь больше и не останавливаясь, пошла вперед, нет, не пошла, а побежала, и опять нет! Это был не шаг и не бег – а как же тогда?..

А вот так!!! Дорога мчалась под ноги, фонари мелькали над головой, ветер дул в лицо, – было так легко и свободно, как будто дорога летела сама, а она была вовсе ни при чем, как будто раз плюнуть было – побежать по этой дороге, почему только она не сделала этого раньше? Отпустить свои ноги, четыре мягкие лапы, отпустить их мелькать по послушному асфальту, хвост по ветру, и теперь понятно, кто ты такая: ты кошка! Черная кошка, бегущая по дороге, – не вздумайте перейти ей путь! И нет никакой прачечной, никакого проспекта с троллейбусами, а разве она не знала этого всегда? – только дорога, только фонари и только вперед, – это ли не счастье?..

И вот она бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, и мимолетом отметила, что фонарей уже нет, но разве дело в фонарях, дорога ведь продолжается; и она бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, но вот кончился асфальт, и это было очень странно, как будто волна набежала на берег, да так и осталась лежать, но все-таки дорога продолжалась, дорога была теперь песчаной, и она бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, бежала, —

А впереди вставал черный-черный лес. И дорога, превратившаяся в узенькую тропинку, ныряла прямо в него.

– Тормози, – скомандовала Юна своим ногам, глядя вперед, на неуклонно приближающуюся стену леса. Но не так-то просто тормозить, если так долго, не знаю сколько, бежала и бежала, вперед и вперед.

– Стой! – крикнула она себе уже испуганно. – Это же совсем не та доро…

В следующую секунду лес поглотил ее.

Тропинка вильнула из-под ног и пропала.

Ветви сплетались высоко вверху, не пропуская неба. Там, высоко вверху, они переговаривались о чем-то непонятном. Тихим и грозным гулом.

Было очень темно. И очень страшно.

Останавливаться поздно. Шаг. Еще шаг. Это муравейник. Нет, в муравейник совсем не надо идти. Где же ты, тропиночка? По тропинке можно обратно. Где оно теперь, это обратно? Кажется, вон там. Или нет?.. Так темно, ничего не разобрать.

А они шумят, высоко над головой. Если прислушаться, можно разобрать слова. Они смеются, смех пересыпается с ветки на ветку, с дерева на дерево, по всему лесу. И возвращается назад.

Обратно – она говорит: обратно! – разве можно обратно – разве река течет обратно – разве дерево растет обратно – она хочет, чтобы солнце село на восходе – она хочет родиться обратно – обратно… обратно.

Нет, лучше их не слушать. Тем более, что это только кажется. Надо идти. Куда-нибудь выйти. Хоть куда-нибудь…

И вдруг!..

Юна не успела понять, даже подумать не успела, но ноги успели! она рванула в какие-то кусты, а что-то камнем обрушилось за ее спиной, и хлопанье крыльев, и злобное уханье; и она, уже не видя ровно ничего, продиралась сквозь какие-то колючие ветки, бросалась из стороны в сторону; она неслась быстрее стрелы, быстрее даже, чем по дороге, хотя какая уж тут стрела, и какая уж тут дорога, – убежать, убежать, ноги-ноженьки, выносите… ну, пожалуйста!..

Почти задохнувшись, она выскочила куда-то и упала, и зажмурилась.

И, когда долго ничего не случилось, медленно начала разжмуриваться.

Прямо над ней было такое… что она тут же зажмурилась назад. Впрочем, это была собачья морда. А она была уже не кошка. Поняв это, беспризорница Юна открыла глаза окончательно. И села.

Перед ней стоял большой черный пёс и внимательно смотрел на нее. Вокруг были деревья. Но это были не лесные деревья. Их ветви пропускали небо. На небе было несколько звезд. Дальше стоял большой деревянный дом. Все это Юна увидела сразу, хотя смотрела на пса. Пёс тоже смотрел на нее, потом он повернулся к дому и несколько раз гавкнул. И снова повернулся к ней. Юна не испугалась. Просто ей стало немного неприятно.

– Ты чего, – сказала она. – Думаешь, я воровать яблоки пришла? Очень надо, если я захочу, мне мама купит! Я нечаянно… я по дороге… а там, – она тыкнула пальцем в сторону, – с крыльями, страшное, у-у! – Она показала, какое. – В общем, я заблудилась, а вовсе не воровать пришла. Понял?

Пес еще раз гавкнул. В доме открылась дверь. Юна вскочила. Она знала, что нельзя убегать от собак, тогда они могут укусить. Поэтому она просто стояла, настороженно глядя на приближающегося человека с факелом.

Человек подошел. Он был рыжий и бородатый.

– Привет, – сказал он, посветив на Юну факелом.

– Привет, – ответила Юна настороженно, щурясь от яркого света.

– Поздновато ты явилась, – сказал человек.

– А?.. – спросила Юна.

– Я говорю, время позднее, – пояснил человек с рыжей бородой, кивая на звезды. – Все почти уже спят. Картошка, правда, осталась… но холодная. Будешь холодную?

– Ага, – сказала Юна, поняв, что ее за кого-то принимают, и мгновенно решивши не раскалываться почем зря. – Буду.

– Ну пошли, – сказал человек.

Юна пошла вслед за ним.

Они вошли в дом. «Сними обувь», – сказал человек, и Юна послушно стащила кеды, – что если ее ни за кого не принимают, а просто заманили?!.. Между тем они прошли через несколько темных комнат, повернули, потом еще повернули. И вдруг вышли в большой зал. «Садись, – сказал рыжебородый, – я сейчас принесу еду». В зале было темно, хотя и не совсем – в углу стояла печка, а перед печкой сидела женщина, спиной к Юне. Она сидела прямо на полу и смотрела в открытую дверцу печки. Юна тоже села на пол, потому что стульев в зале не было. Не было – и всё тут! Правда, на полу оказался ковер, мягкий и теплый, и Юна, поёрзав у стены, устроилась достаточно удобно. Рыжего все не было, и Юна сидела молча и осматривалась. Глаза ее уже почти совсем привыкли к темноте.