Юлия Флёри - Маша и её друзья

– Понятно, а он всегда такой?

– Суровый? – Усмехнулась Маша и устроилась поудобнее, подтягивая колени ближе. Тимофей глянул на мужчину оценивающе.

– Наверно, это именно то слово, которое ему подходит. – Согласно кивнул, а Маша в азарте облизнулась.

– Нет, не всегда. Просто его жена из дома выгнала. – Заявила она и подавила издевательский смешок. – Да не смотри ты так! Это я его так поддеваю. На самом деле, Лариса беременна и, не сегодня – завтра, должна родить. А он со своей гиперопекой её просто измучил. А мой день рождения – это отличный повод вытурить мужа из квартиры. Знаешь, так и сказала ему: пока я от тебя не отдохну, домой можешь не возвращаться. Вот он и сидит, переживает. Всё боится, что ей будет нужна помощь, а он не окажется рядом. Первый ребёнок и всё такое.

– Не поздновато ли?

– А сам то! – Возмущённо толкнула его в бок. – Гоше всего-то тридцать восемь. Вот, тебе сколько?

– Тридцать четыре.

– Во-от, а дети есть?

Тимофей уклончиво кивнул, но вроде как больше отрицал, чем соглашался.

– Честно? – Поддела Маша и рассмеялась. – Да я шучу! Не делай такие глаза. Так вот, пока сообразишь, то да сё, и тебе сороковник стукнет.

Тимофей глубоко вздохнул и невесело усмехнулся, отрицательно покачивая головой.

– Наверно, дети – это всё же не моё.

– Ага, все так говорят. Просто ты не встретил такую женщину, с которой бы захотел жить вместе. Гоша тоже собирался помирать холостяком. Как видишь, живёт. Да ещё и приженился, и детишек наделать успел. А сейчас, сам понимаешь, умирать никак нельзя. Ему ещё дочку замуж выдавать.

– Ты необычная. – Сказал вдруг Тимофей, не глядя на Машу.

Отчего-то показалось, что скажи он ей всё это, глядя в глаза, и, правда, женился бы, а потом так же сидел и переживал. По поводу и без. В какой-то момент осознал, что за Машу хотелось переживать, беспокоиться, заботиться о ней. И эти мысли пугали и воодушевляли одновременно.

На замечание Маша застенчиво раскраснелась и рассмеялась в голос.

– Самая обычная. Правда, правда. Пойдём на балкон, здесь душно. – Вскочила с места, понимая, что хочет движения, простора, свободы. – Я оденусь, – предупреждающе выставила ладонь вперёд.

– Кутайся сильнее. – Проворчал Тимофей, недовольно поглядывая в её сторону, но всё же сжал выставленную вперёд ладошку и повёл к балконной двери. Приятно. Просто приятно прикасаться к ней и, кажется, он уже начинает завидовать тем, кто может делать это постоянно.

На балконе она укуталась в толстый плед сильнее, присела на пластиковый стул, стоящий в углу, глубоко вдохнула свежий морозный воздух, и улыбнулась, заметив, что Тимофей ловит каждое её движение. Провоцируя, вытянула ноги, упираясь стопами в его бёдра. Реакция не заставила себя долго ждать и Тимофей от прикосновения увильнул, делая его более невинным. В её глаза посмотрел. Прямо, открыто. А сам понимает, что не в ту сторону движутся. Вот, именно сейчас заблуждаются, пытаясь списать желание узнать друг друга лучше, на обычное влечение. Блуждающим взглядом обвёл изгиб шеи, который рассмотреть сейчас позволяла, небольшую, но соблазнительную грудь, скользнул им по оголившемуся из-под пледа бедру.

– Классно выглядишь. Сейчас мода такая?

Кивком головы указал на кривые края коротких шортиков. Спросил первое, что пришло на ум, только бы отвлечь, а она и не думала взгляд отводить, улыбнулась.

– Если я скажу, что несколько часов назад это были джинсы, ты сильно удивишься? – проронила, а он пожал плечами, не особо вникая в смысл сказанного. – Так вот, это действительно были джинсы. Меня тянет ко всем этим рваным вещицам, уж, не знаю почему, а Сергей, он просто бесится, когда видит подобные, как он любит выражаться, обноски. Сегодня не сдержался, подошёл сзади и рванул, что есть дури – вот я и осталась в шортиках. Точно тебе говорю. – Заверила, и принялась усердно кивать в подтверждение слов. – В урне, на кухне, ещё и штанины лежат. Он мне даже оплакать их не дал, выбросил, а ведь совсем новые джинсики были…

А Тим, казалось, вполуха слушает и только лишь интонацию распознаёт, не отвлекаясь на суть сказанного.

– У вас странные отношения. – Некстати заметил. – Он был твоим любовником? – Спросил, а у самого от одного только этого слова язык печёт. И кровь бежит по венам быстрее, и зубы сжимаются до судороги в челюсти. И ответ услышать нужно прямо сейчас. Иначе не выдержит. А Маша, будто его посыл уловила, играть перестала. Опустила взгляд.

– Просто друг. – Проронила осторожно. – Тот самый, что рядом со мной полжизни. Я люблю Серёгу и порву за него любого, хотя когда он подобное говорит обо мне, выглядит более устрашающе.

– Друг. Наверно, что так. Только я что-то не уловил… День рождения твой, но пригласил меня на него Сергей. Это как?

– Ну, как-то так. – Руками развела, вопроса не признавая. – Это его квартира, может приглашать, кого хочет. К тому же мы всегда открыты для новых знакомств!

– То есть это не сколоченная за десять лет команда?

– Не совсем. – Тут Маша немного замялась, ноги с его бёдер убрала, и Тимофей не скрыл облегчения. – Кто-то пришёл позже. Но я, Дэн, Гоша и Серёга, мы вместе уже четырнадцать лет.

– Действительно, полжизни. И что? Так и живёте вместе?

– Нет! С чего ты взял? У меня квартира напротив. Только вот преграда в виде пары дверей таковой иногда не кажется. Какие уж тут двери, когда душа нараспашку? Неужели не чувствуешь?

Сказанула и язык прикусила. Смотрела на него и будто стыдилась того желания, что разливалось внутри. Непривычно остро и совершенно необъяснимо. Просто хотела. Без всяких «но». Не помнила даже, когда ещё в жизни так хотела мужчину. С Самсоновым всё просто и понятно было, словно по-другому и быть не должно, а тут… Слова путаются и застревают в горле, язык заплетается и даже привычный словесный понос превратился в запор мыслей. А самое обидное, что её предсказуемых порывов Тимоха распознавать не желал. Уже и намекнула, и спровоцировала, а он, точно стойкий оловянный солдатик, игнорирует все её уловки. И теперь осталось только расстелить постель, да облить себя взбитыми сливками, а уж если Тимофей и тогда не догадается, что со всей этой красотой делать, то его придётся изнасиловать. Ну… или Маша настолько отстала от жизни в сфере соблазнения, что её намёки не понимает не только Тимоха, но и любой другой представитель противоположного пола? Как вариант… И сейчас он смотрит на неё, молчит, анализирует что-то. А у самого взгляд острый, как бритва, не усмотришь – порежешься. Опасно, но раз за разом тянешь руки, в надежде, что снова обойдётся. Вот оно какое, желание. Опомнилась, только когда очередной вопрос созрел. От мыслей своих отмахнулась, выдавая безмерную долю внимания.