Марина Абрамова - Реальные темы

Аня тихонько вошла в палату, где спали четыре женщины. Медсестра показала ее кровать и принесла одеяло. Аня разделась и легла в холодную постель с ужасно неудобным матрасом. Всё здесь было какое-то чужое, холодное, колючее. Засыпая, она подумала, что это, наверное, вряд ли то место, где у беременной женщины могут появиться приятные эмоции, такие важные для ребенка в животе.

В семь утра начался осмотр. Пришла врач, женщина лет 45, с добрыми глазами и теплыми руками. Звали ее Надежда Николаевна. Она разговаривала с каждой, внимательно слушая сбивчивые рассказы про то, что кружилась голова, что тошнило, что болит спина и мучает бессонница. Каждую женщину она осматривала, слушала ей живот, что-то писала у себя в блокноте, кому-то говорила срочно идти в кабинет УЗИ, пока еще не поела, кого-то просто гладила по руке и говорила, что той нужны сейчас только покой, сон и положительные эмоции.

Аню она тоже осмотрела и отправила сначала сдавать анализы, а потом на УЗИ.

После обеда Надежда Николаевна еще раз зашла в палату и сказала Ане, что анализы хорошие, но нужно еще понаблюдаться, попить какие-то препараты и получать положительные эмоции.

Положительные эмоции – это было самое смешное в предписании врача. В этой белой палате с зеленоватыми стенами, на неудобной кровати? Где получать положительные эмоции? Да и женщины в палате все как сговорились: только и рассуждали на тему преждевременной беременности и последствий выкидышей. Рассказывали какие-то ужасы про принятие родов неквалифицированными врачами. В какой-то момент Аня не выдержала и сказала самой молодой из них, Даше, что лучше бы об этом не говорить – зачем накручивать саму себя и остальных? «Глупая эта Даша», – подумала Аня про себя.

Даша обиделась и замолчала. Наверное, ей хотелось выделиться: мол, я хоть и самая маленькая, но вот сколько всего знаю.

Аня попросила мужа привезти ей книжку, чтобы хоть как-то отвлечься от плохих мыслей. Читать про детей она уже не могла. В голове было столько информации, что она была уже в состоянии вести курсы по уходу за ребенком первого года жизни. Муж привез «Мастера и Маргариту» со словами: «Ты же хотела перечитать классику».

И Аня погрузилась в мир Булгакова, проживая интересную жизнь наблюдателя за героями романа. Каждую фразу автора она прокручивала на языке и пыталась рассмотреть и интерпретировать применительно к своей жизни.

Ночью Даша начала стонать. Прибежала медсестра. Дашу забрали. А утром привезли без сознания – отходила после наркоза. И без ребенка уже. Случился выкидыш.

Все девочки молчали. Даша, когда пришла в себя, проклинала всех вокруг: врачей, мужа, который не хотел этого ребенка (видите ли, еще не пожил он в свое удовольствие, чтобы в двадцать семь становиться отцом), государство, которое не способствует рождаемости и обеспечению молодых мам. Потом у нее была истерика. Она плакала. И всем в палате тоже хотелось плакать. Ведь здесь, в больнице, все были равны: не было должностей, денег, социального статуса, все были в халатах и тапочках, все ели одинаковую еду. И главное – все чувствовали одно состояние: все под Богом ходим, кому-то Он даст родить, а у кого-то заберет ребенка.

Вечером Даше позвонил муж и обвинил ее в халатности (сказал он, правда, другое, нецензурное слово). Он считал, что это она виновата в смерти ребенка, что она вела себя неправильно во время беременности и всё такое. Даша сначала молчала, слушала, а потом громко послала его и положила трубку.

Таня прочитала слова Иешуа: «Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые». Как точно подметил Булгаков. Внутренний мир человека порой зависит от внешнего. Может ли Даша сейчас быть спокойной, не злиться на мужа и всех вокруг? Аня задумалась: «Это я могу быть сейчас спокойной. У меня всё хорошо. Через пару дней я поеду домой. Мой Лешка меня обожает. Пишет мне по двадцать раз за день, поддерживает меня. Уже успел нанять рабочих и начал делать ремонт в ванной, пока я в больнице. Да… А если бы всё было не так? Какой бы я была? Может, такой же, как Даша. Бросалась бы на всех вокруг».

Аня посмотрела на Тамару, ждущую третьего ребенка. Молчаливая и глубоко верующая, та постоянно молилась и читала то ли молитвослов, то ли Псалтырь. Она говорила медленно, была спокойной. Но при этом какой-то подавленной, что ли. Смиренной – вот как это называется. Тамара бы смирилась, если бы Бог решил забрать ее ребенка. Тихонько поплакала бы, поблагодарила Его за всё и стала жить дальше. Вообще, верующие люди легче переносят утраты. И, кажется, они добрее. Аня знала мало истинно верующих, но иногда, приходя в церковь, смотрела на всех и думала, что эти люди менее зависимы от мирской жизни, материальных благ. Единственный вопрос, который ее мучил: счастливы ли они? В церкви все стояли с такими грустными лицами, как будто у всех было столько грехов, что ни один батюшка не смог бы их отпустить.

Дашу выписали на следующий день. Она ушла, даже не попрощавшись, как будто все остальные в палате были виноваты в том, что у них в животах дети живые, а у нее – уже нет.

Медсестра вечером позволила себе высказаться, что эта Даша сама виновата: нечего было алкоголь употреблять.

Все притихли. Про то, что Даша попала сюда после приличной дозы алкоголя, пациентки до этого не знали. Женщины начали ее активно осуждать. Розовощекая толстушка Настя начала рассказывать о вреде алкоголя. Чернобровая Диана ей поддакивала. А смиренная Тамара вновь зарылась в Псалтырь.

Аня молчала. Она смотрела на всех и видела их недостатки, точнее – страхи и комплексы, которые рождали защитные реакции, выражающиеся в молчаливом самокопании, осуждении других, агрессии, злобе и даже ненависти. Аня еще раз вспомнила слова Булгакова. А ведь он прав: только несчастные люди становятся злыми. Разве может счастливый человек быть злым? Она вспомнила, что недавно по радио услышала про убийство мужчины. И задумалась: «А кто же такой убийца? Он что, тоже несчастный? Он лишает жизни другого человека ради какой-то выгоды? А может, он психически ненормальный и убивает ради внутреннего состояния?» Всех убийц она просто отнесла к нездоровым людям. Потом вспомнила про жадных и щедрых. И подумала, что жадный – тоже несчастный человек, который не может поделиться своими эмоциями, временем, деньгами. Человек, который может оболгать другого, тоже несчастный – ведь он пытается побороть свой страх и неуверенность, возвысив себя за счет принижения другого и клеветы на него.

На следующий день Аню выписали. Она тепло попрощалась с бывшими сопалатницами, ставшими за это время такими родными, обняла каждую, пожелала всем скорейшей выписки и рождения здоровых ребятишек.