Егор Neбо - Самбхала

Андрей Щербаков открыл свой ноутбук и продолжил дополнять файл «Док. записка для Чернышенко».

Из воронки, куда провалился Вадим, его выбросило снова на неизвестную ему планету в тело того самого бородача, в котором он очнулся пятнадцать минут назад. Сидел Вадим сейчас отчего-то на полу, из его носа капала кровь.

Вадим тут же вспомнил, что с ног его сбил его близнец. Очевидно было то, что юниты из кабин появлялись одинаковые по форме, но с совершенно разными характерами.

– Вставай, – сказал Вадиму лысый человек в разноцветных одеждах, – этот, который тебя ударил – он уже мёртв. Запоминай. В нашей армии у каждого бойца есть такой вот знак.

Лысый показал пальцем на какой-то значок на лице, который Вадим прежде не замечал. Похож значок больше всего был на татуировку.

– Своих юнитов бить нельзя, – сказал лысый. – Можно только чужих. Ты всё понял?

– Что это вы… Так строго, – ответил Вадим. Он уже поднялся. Ему хотелось задать несколько вопросов лысому – очевидно было, что командуют здесь именно они. Но человек в разноцветных одеждах повернулся и уже уходил.

Аллахияров услышал какой-то шум, обернулся и увидел, что ещё один лысый тащит куда-то за ноги бракованного бородача, который напал на Вадима. Аллахияров пошёл за ними и вскоре понял, что догадался правильно – юнита волокли на выход.

Спустя несколько минут Вадим вышел из здания. Он сощурился бившему прямо в глаза заходящему уже солнцу. Место, которое открылось сейчас перед Вадимом, больше всего походило на большой армейский плац – было оно только залито не асфальтом, а чем-то, больше похожим на бетон.

Прямо за этим плацем можно было разглядеть разномастные приземистые здания серого и жёлтого камня. Вид этих зданий сразу же напомнил Вадиму игру Герои-3 1 1 Heroes of Might and Magic III – компьютерная игра 1999 года в жанре пошаговой стратегии . Он понял, что родился в замке, очень похожем на замок Чудовищ. Но тогда почему Паладин?

На плаце перед зданием сейчас находилось около сотни бородачей. Все они как две капли воды были похожи на теперешнего Вадима. Бородачи напомнили Аллахиярову стаю воронов – все они были такими же, как вороны, черноголовыми – и такими же, как вороны, неотличимыми друг от друга.

Вокруг бородачей ходили уже знакомые Аллахиярову лысые люди в разноцветных одеждах и плётками помогали близнецам Вадима выстроиться в четыре шеренги. Наблюдая за этим действом, Вадим догадался, что бородачи, которые выглядели совершенно одинаково снаружи, уровень интеллекта имели очень разный. Кто-то уже занял своё место и спокойно стоял в шеренге, кому-то надсмотрщики помогали ударами плетей.

Аллахияров прошёл на плац и так же занял место в шеренге. Надзиратель, который проходил мимо него, одобрительно кивнул, потом поднял плеть и перетянул близнеца Вадима, который отрешенно стоял на плацу и разглядывал здания Замка. Кажется, этот юнит совсем не понимал, что следует сейчас делать. От удара плети ноги бородача едва не подломились, он застонал и схватился за плечо.

– Занять место в шеренге, – скомандовал человек с плетью. Надзиратель указал куда-то за Вадима. – Стоять вот тут и с места не двигаться. Ты понял, что я тебе сказал?

Плётка в объяснениях помогала хорошо и было видно, что бородач уже изо всех сил старается понять, чего от него хотят. Сейчас у него это получилось, и через две секунды он занял место позади Вадима.

Ещё через какое-то время из помещения, в котором Вадим получил своё новое тело, уже вышли все бородачи, которые возникали в стеклянных кабинах. А ещё через десять минут, с помощью мата, побоев и порки, шеренга приобрела более-менее стройный вид.

Надзиратели, которых было четверо, заняли места по краям строя, и один из них очень громко пролаял что-то, чего Вадим не разобрал.

Вернее то, чего Вадиму не перевели.

До того, как встретить Юлю, Вадим Аллахияров стал часто задумываться о том, что, в сущности, нет никакой разницы, когда он умрёт – сейчас, завтра, на пару лет позже или через 30 лет разбитым стариком.

На такую мысль его натолкнул анекдот о мужике, который загадал золотой рыбке, «чтобы всё у него было». Рыбка на эту просьбу мужика пожала плечами и сказала: «Ну хорошо, мужик, всё у тебя было».

Вадим тогда прочитал анекдот и понял, что это про него.

Всё у него уже было.

То есть, конечно же, было далеко не всё, но все пики на американских горках его жизни были Вадимом уже пройдены.

Самая эпичная пьянка и самый лучший секс, самые дурные поступки и самая головокружительная любовь, блюда, от которых получал самое большое удовольствие и путешествия, от которых дрожало всё внутри – это я! сам! еду! эгегей! – всё это уже действительно было, и вряд ли могло быть, хотя бы даже точно так же, ещё раз.

Как-то это сильно удручало.

Не было ничего такого, за что можно было бы биться. Отвоёвывать своё место под солнцем. Или толкаться за миску похлебки с другими в очереди.

Вадим немного над этим подумал и вспомнил, что из предписанного житейской мудростью Аллахияров не родил сына и не построил дом.

Деревья какие-то, конечно, сажал, как сажал их любой городской житель, у которого есть дача. Но ни сына, ни дома не было.

Может быть, пока он этого не сделал, и была разница, когда помирать – сегодня или через пять лет? Вадим порылся в себе и понял, что нет. Это не годилось тоже. Ну не построил, ну не родил. Что такого-то? Тяжести преступления от несделанного у Аллахиярова не возникало.

Конечно же, была такая штука, как страх смерти – страх полного исчезновения. Именно из-за этого страха у многих и не появляется никогда мысли о том, что без разницы – помирать вот сейчас или через десять лет.

Но с самого своего детства, с той самой поры, когда Вадим осознал, что есть смерть и что все люди умирают, откуда-то Аллахияров знал, вот именно знал – что лично ему всё это не грозит. То есть не то, чтобы он собирался жить вечно в теле Вадима Аллахиярова, нет. Он просто знал, что никуда исчезнуть не может, раз уж он есть.

О самоубийстве у него мыслей никогда не было, Аллахияров был сделан не из того материала, из которого шьют самоубийц.

Живым в землю не полезешь, как говаривал кто-то из классиков.

И по всему выходило так, что совершенно необходимо было себе хоть как-то – хоть искусственно – назначить какую-то цель существования.

Потому что пока выходило, что существует Вадим лишь для того, чтобы переводить на себя продукты питания, потреблять спиртное и сигареты, а также предметы одежды и обуви, произведённые другими людьми. Аллахияров, положим, вносил свою совсем небольшую лепту в прогресс – покупал же он всякие приблуды к компьютеру и менял время от времени свою ЭВМ на более мощную. Но это как-то совсем не успокаивало, а даже коробило ещё больше. Ведь игры были чем-то совсем уж потребительским. Ведь если еду и одежду потреблять Вадим был вынужден, то игры были, по сути, его капризом.