Array Сборник - Ты же выжил, солдат!

«Ахтунг!!! Нихт щизен!!! Цурюк!!!» – это неизвестно откуда с подъехавшего «Хорьха» прокричал обер-лейтенант.

Подойдя к унтер-офицеру, протянув лист бумаги с печатью, текстом и свастикой, громко сказал: «Даз исз аусвайс!!!»

Унтер внимательно прочитал бумагу и скомандовал взводу: «Бай зайде леген!!! Алес митем ауто!!!»

– Интересно, кто же это был? – не выдержав от нетерпения, спросил я.

– Миш, самое интересное, что только в 60-х годах узнали, что звали того унтера Пауль Зиберт, он же Николай Кузнецов. Помнишь, смотрели фильм «Подвиг Разведчика»? Так что, сын, ЗНАНИЕ – СИЛА, иногда оно и деревню спасти может. Так-то вот!!!

Прошло еще тридцать лет после нашего с отцом разговора, но наказ его я перенес через всю свою жизнь – не успокаиваться, постоянно двигаться вперед, изучать новое, стремясь к лучшему. И именно знания открыли передо мной многие двери, о которых я и подумать не смел.

Внезапно огромная страна, словно изба, запылала, загрохотала взрывами снарядов и душераздирающим свистом авиабомб. Словно горячий нож сквозь масло, танковые колонны Вермахта начали стремительно наступать, пользуясь неразберихой, отсутствием связи во многих частях Красной Армии. Столь стремительное продвижение не только создавало эйфорию скорой победы у захватчиков, но и сеяло панику и нервозность среди мирного населения. И уже скоро толпы паникеров и беженцев, прихватив документы и ценные вещи, шли многочисленными колоннами на восток.

Остатки одной из таких колонн дошли почти до северной границы Китая, а именно до деревни Покровка, которая находилась в Усть-Урджарском районе Казахстана, на самом его юге.

Эту историю рассказала мне моя мама Анна Петровна (в девичестве Москаленко), которая в ту пору была семилетней девчонкой, но уже бойко управлялась со стадом овец, резво бегая по горам, и была хорошей помощницей местному пастуху. Все, что описано ниже, – реальная быль, которая и произошла в первый год войны.

Ну а теперь, дорогой читатель, вернемся к рассказу.

Однажды теплым осенним днем прибыли в Покровку несколько семей беженцев. Председатель колхоза немедленно выделил каждой семье по дому, сделанному из самана (кирпичи делались из смеси глины, песка и сена, затем после формовки несколько дней сушились, и уже только потом строились стены и создавался дом).

Все семьи быстро заняли дома и начали свое обустройство, но была одна семья из двух сестер-интеллигенток, которых за их сварливый характер кто-то из остроумных односельчан прозвал «дуруньки». И не было дня, чтоб на все село не слышались ругань и ор взаимных претензий. Односельчане, встречаясь на улице, слыша их вой на всю деревню, здороваясь, кивали в сторону их хаты и говорили: «Ну что, опять дуруньки шумят?»

– Я ходила за водой, теперь сходи ты!

– Нет, ну почему опять я? Ты сходила, ну еще раз сходи!

– Нет, ну я ходила, теперь ты должна!

И так продолжалось снова и снова неделю за неделей, месяц за месяцем, а так как работать девицы не хотели, то их никто и не кормил. Началась осень. Заморозки в горах – частое явление, особенно поздней осенью. Но однажды уже холодным осенним днем односельчане, забеспокоившись, что уже трое суток не слышно и не видно дурунек, зашли к ним в хату и увидели два холодных трупа девушек, умерших то ли от голода, а скорее всего, от холода.

Так бесславно и закончилась их земная стезя. Их тела молча похоронили на деревенском кладбище, поставив деревянные кресты из наспех сколоченных досок.

Не было ни речей, ни поминок по ним, уж больно они достали тогда сельчан.

Начала мама рассказывать эту историю, когда показывали драку на съезде народных депутатов по телевизору. Вспоминаю, как после повествования она сказала: «Запомни, сын, худой мир лучше доброй ссоры!»

Не по словам, а по делам оценивается человек!!!

Так за чрезмерным словоблудием, популизмом мы утратили свою страну, показав себя слабыми перед недругами, которые и воспользовались ситуацией. И то, что наши деды и прадеды завоевывали, мы в одночасье потеряли, подчас предавая верных друзей по Варшавскому блоку.

«Меньше слов, больше дела!!!» – говорим мы сегодня и видим, что тут и там строится и хорошеет наша Великая Русь.

Запускаем ракеты, строим дороги и мосты, учимся и развиваемся, и даже в глобальную эпидемию проявился русский характер: великодушие, готовность прийти к ближнему на помощь.

Конечно, есть еще много нерешенных задач, но вместе без взаимных базарных словесных передряг все нам под силу. Уверен, все будет у нас хорошо. Не может не быть. Ведь даже сейчас кто работает, тот имеет и машины, и дома, и путевки в Сочи. Но есть и такие дуруньки, которым ну все не так, все не по их, и только знай наших с утра до вечера языки чесать. Ну да, слава богу, таких меньшинство в нашем народе. Как говорится, в семье не без урода!

Кайков Альберт Сергеевич родился 8 мая 1932 года. Перед Великой Отечественной войной семья проживала в Анапе. Началась война, отец ушел на фронт, мать с тремя детьми и бабушкой оказалась на оккупированной территории.

В 1948 году семья переехала на жительство в Новосибирск. После окончания школы в 1951 году Альберт уехал во Владивосток и поступил учиться в Высшее военно-морское училище им. С. О. Макарова, окончив которое служил на кораблях Камчатской флотилии.

После окончания службы получил второе высшее образование в Новосибирском инженерно-строительном институте. Работал на стройках заполярного города Игарка и Новосибирска.

Литературным творчеством увлекся, выйдя на пенсию. Опубликовал пять стихотворных сборников и 19 книг прозы: «Потерянное детство», «Встреча через полвека», «На заполярной широте», «Под северным небом», «В Туруханской тайге», «Черная пурга», «Наши студенты в Америке» и другие.

Публиковался в журналах: «Сибирский парнас», «Российский колокол», «СовременникЪ», «Охотничьи просторы», «В мире животных», «Охота и охотничье хозяйство», «Юный натуралист» и других.

Поезд перевалил Уральские горы. Паровоз, натужно пыхтя и пуская клубы дыма, покатил по просторам Сибири. Еще шла война.

У окна сидел фронтовик Иван Семенович. Рядом стояли костыли. Ему давно перевалило за тридцать лет. На нем был офицерский китель со следами от погон. Воевал он рядовым в стрелковой роте. Его одежда после ранения была не пригодна для носки. При выписке из госпиталя его одели в поношенную одежду кого-то из врачей и выдали справку об инвалидности второй группы.