Антон Сокол - Рубиновое солнце

Сделав несколько шагов вперед, поджав губу он повернулся к водителю и спросил.

– И что мне делать?

Рудольф засмеялся, слегка приподняв голову, при этом продолжал сидеть за рулем, чуть отклонившись в право, сказал, – делай то, что сказала Ирида, но перед этим ляг на траву там, где сочтешь нужным. – Он подмигнул, улыбнулся и ровно расположился за рулем.

Подняв взгляд вверх и округлив глаза Рудольф помахал рукой и начал сдавать назад, затем развернул гольф-кар и медленно поехал восвояси.

Лев долго смотрел ему в след, ни о чем не думая.

“Ищи место”, – со стуком прилетела первая мысль.

Вокруг зеленая площадь и ни одного живого человека. Ничего лишнего. Да это же потрясающая идея, теплым утром поваляться на траве в частной территории и преисполниться воспоминаниями и размышлениями о прожитых и грядущих днях.

02. Реконструкция. Приход в дом Ириды

С довольной улыбкой Лев медленно побрел на восток. Солнечные блики то и дело мелькали перед глазами, остановившись он стал разглядывать пространство вокруг себя, но ничего не бросалось в глаза, что могло бы так отражать лучи светилы. Продолжая путь, медленно, шаг за шагом Лев продвигался, рассчитывая на свои ощущения, ожидая понимания, где стоит прилечь. Он прошел около сотни метров и присел на траву, почувствовав усталость. Не стал вдаваться в детали, откуда появилось легкое напряжение, будто после пробежки. Решил лечь. Резкая смена перспективы зрения, и бело-зеленый горизонт обернулся в белесую синеву. Подложил руки под голову, скрестил ноги. Захотелось напеть какую-нибудь мелодию, настроение моментально изменилось, словно произошло что-то очень значительное, позитивное. Никаких конкретных музыкальных фрагментов, Лев стал вспоминать, что слушал последнее время, закрыл глаза.

Немецкий лейбл “PAN”, последние релизы, да.

Вытащил руки из под головы и вытянул вдоль тела. Затылок утонул в траве, при этом без напряжения в шеи. Прислушался к ощущениям, легкость, будто порывом мысли можно воспарить в небо.

В один момент руки будто растворились, Лев перестал их чувствовать, то же самое с ногами. Сильно сдавил веки.

Стал перебирать в голове обложки альбомов, которые довелось послушать за последний год, визуализировал свою память, и на удивление получалось крайне детально, ему понравилось.

Процесс превратился в подобие диафильма, как вдруг проскочил незапланированный кадр. Маленький ребенок, точнее кукла, сидящая на полу в комнате с вытянутой в его сторону ручкой. Пробежали мысли – “не сопротивляйся, плыви по течению, наблюдай!”

“Течение? Я здесь, чтобы реконструировать события, приведшие меня к Ириде…”

Возникли необычные физические ощущения, будто менялся размер тела, то был крохотным, со спичечный коробок, то гигантским, но половину поля. Чувствовалось легкое покачивание тела из стороны в сторону, но при этом ясное понимание, не стоит открывать глаза.

Новое воспоминания, разговор по телефону, смена, кадр, фойе, взгляд на пол, паркет, затоптанная обувь. Темнота.

Проясняется изображение, пешеходная зона, вечер. Прохладно. Лев видит все так же, как если бы там действительно находился. Это отрывок из одного прожитого дня. Гамма чувств нахлынула, словно окунулся в холодную воду. Поспешный шаг, повсюду люди. Пасмурно, дорога мокрая, после мелкого дождя. Над головой серые небеса рассекают два ворона, летящих друг за другом, невыносимо медленно, будто под тяжестью готовятся рухнуть на мерзлую землю. Ветер поднимает пожелтевшие листья и разносит их в стороны. Редкие деревья, сбросив свои кроны, вытянувшись, обреченно ждут зиму.

“Я в плену мыслей о смерти. Жестокие убийства, несчастные случаи, катастрофы…” – робкая попытка анализа, поиск причины, построение теоретической инструкции по выживанию.

“Жизнь. Я не знаю, что будет через час, не знаю что будет завтра. Что важно, что нужно? Где я и что я? Искусство, живопись, письмо? Каждая форма художественного выражения – это язык, с помощью которого человек интерпретирует свои видения, свой внутренний мир. Наука, медицина, политика, социализм, либерализм. Океан терминов, течений, форм, образов – бесконечность.

Страх, сегодня меня может не стать, и что останется. Действительно ли меня это тревожит Похоже на то. Все это рефлексия, а по существу я боюсь смерти, моя реальная жизнь в плачевном состоянии, мелькает мое отражение в витринах магазинов. Моя истоптанная обувь, заношенная куртка, бесконечные долговые обязательства, нереализованные амбиции и удушающая апатия в купе с разными неврозами. Социум существует без меня, как и положенно, я же аутсайдер, интроверт.

Перебирая в кармане монеты для оплаты проезда я задумываюсь о кружке кофе, на которую нет денег…” – дословный монолог прозвучал в голове Льва, записанный в памяти, как звук на магнитную пленку.

Несколькими годами ранее он пришел к убеждению о том, что его бытие требует реформы. На это спровоцировала череда неприятных выводов и их последствия.

Картина в мыслях и визуальных образах продолжала свою прогрессию.

Один день плавно перетекает в другой, стыкуясь во снах. Каждая ночь – сотни набранных слов. Статьи на разные темы и редактура в одном из издательств и все это за копейки. Днем же и поздним вечером техник обеспечение сцены, в зависимости от мероприятия, концерт, спектакль или семинар. Осветитель, так это называется. Откровенно, данный род деятельности не предполагает материального достатка, кроме как покрытие элементарных расходов на еду и проживание, не более.

Когда-то раньше Лев все это любил, и если хорошенько покопаться в голове, то и сейчас любит, но это уже не имеет значения.

Все внутренние существо плотно сжато в тиски самобичевания. Лев попросту потерял свой призрачный смысл, бесцельно мчась по течению черно-серой реки. Все, что он делал не есть его настоящая природа, весь потенциал не находит выхода, попросту не может пробиться через стену бездействия и угнетения. Загнан в ловушку,

четвертый десяток зим, вокруг нет никого, и в этом его заслуга. Каждый день бег, бег на месте.

Все до боли неряшливо.

Окружающая социальная структура представляется ему преступным синдикатом, каждый второй профессионал своего дела ощущался как шарлатан, а к каждому первому нет доступа или он не существует. Управляющий аппарат искусно грабит средний рабочий класс, все сильнее и сильнее затягивая галстук. Любовь мерится деньгами и красивым телом, а в руках злости давно разместилось оружие. Для отчаянных и для слепо радостных всегда торчит рука помощи, в виде безобидного алкоголя и тяжелых наркотиков.

Люди теряют свою человечность под давлением обыденности, и среди таких людей Лев и его бывшие друзья.