Анатолий Шанин - Суворовская юность

– Мне нужны трое суворовцев для пионерского знамени, – подошел к ним капитан Рыбалкин.

– Пожалуй, лучше взять из моей роты, у них уже больше опыта парадной подготовки, – тут же откликнулся командир третьей роты.

– Да у тебя уже большая часть роты бреется. Тоже мне пионеры! – поддел товарища капитан Басманов.

– Думаю, что у меня есть подходящая кандидатура для знаменосца, – сказал капитан Вилько. – По-моему, суворовец Шпагин вполне подойдет для этого дела.

– Ну что же, это, пожалуй, правильно, – согласился и Басманов – Суворовец, как с картинки. Так, кажется, назвала его наша математичка?

– Что это за экземпляр такой, что вы так расхваливаете? – удивился командир третьей роты.

– Пойдемте, посмотрим, – предложил капитан Вилько.

Они подошли к тому месту, где стоял уже построенный батальон.

– Суворовец Шпагин! – громко выкрикнул капитан Вилько.

– Я.

– Ко мне!

– Есть.

Костя Шпагин выбежал из строя, за несколько метров до стоящих офицеров перешел на строевой шаг, четко подошел к стоящим офицерам, остановился, бросил руку к козырьку фуражки и доложил:

– Товарищ майор, суворовец Шпагин по вашему приказанию прибыл.

– Ну как? – обратился Вилько к капитану Рыбалкину. – Годится?

– Вполне.

– А ассистентами ему дадим моих пионеров, – все-таки настаивал командир третьей роты и вызвал из строя двух суворовцев небольшого роста. В одном Костя сразу же узнал своего земляка Уварова, другим был единственный на все училище суворовец – кореец Ли.

На том и порешили. Капитан Рыбалкин отвел Костю с его ассистентами в политотдел, где они взяли пионерское знамя, и вывел на плац, где в это время уже готовился к параду основной батальон. Много времени для подготовки им не потребовалось, ведь третья рота только что участвовала в майском параде в качестве роты барабанщиков, а вторая и первая роты тоже активно участвовали в парадных тренировках. Поэтому офицеры уже не стали начинать с одиночной подготовки, а сразу же приступили к тренировкам шеренг. Между этими шеренгами капитан Рыбалкин и поставил свою знаменную группу.

Товарищи по роте восприняли назначение Кости Шпагина довольно спокойно, никто не удивился, только Витька Стародубцев вечером за ужином заметил вскользь:

– Ну что, Шпага, поздравляю!

– С чем? – удивился Костя, уже забыв об этом событии.

– Как с чем? Знаменосцем будешь.

– Так ведь это пионерское знамя, чего тут особенного? – проворчал Борис Самгин.

– Ну так что, сейчас пионерское, а потом училищное, – выпятил грудь розовощекий Артем Рожков, как будто именно ему поручили быть знаменосцем.

– Да ладно вам, все это так, пустяки, – прекратил разговоры своих друзей Костя.

В глубине души он, конечно, гордился тем, что ему выпала такая честь. Он уже было представил себе, как он понесет знамя также высоко и гордо, как это делали суворовцы старших классов во время парадов. Для этого они ставили древко знамени в специальный кожаный стакан на красной перевязи, надеваемой через плечо. Таким образом, красное полотнище во время движения развевалось во всю свою ширину.

Но его мечтам суждено было сбыться только наполовину. Переодетым в белые рубашки с коротким рукавом и маленькими погончиками пионерской формы суворовцам не полагалась знаменная перевязь, поэтому капитан Рыбалкин приказал Косте просто положить древко знамени на плечо и придерживать его во время прохождения правой рукой, как делали и другие знаменосцы в гражданских пионерских дружинах. Его ассистенты вообще должны были держать правую руку в пионерском салюте, что как-то уже было и непривычно для суворовцев, пробывших в училище от одного до трех лет и отвыкшим от разных пионерских ритуалов и мероприятий. Поэтому это прохождение во время пионерского парада по сравнению с только что прошедшим воинским первомайским парадом выглядело для Кости, да и для других мальчишек каким-то игрушечным, совсем детским.

Перед последним выходным мая на очередной вечерней поверке, командир роты объявил:

– Для выезда в летние лагеря, нам необходимо заранее подготовить место лагерного сбора нашего училища, поэтому наша рота получила задачу в следующее воскресенье выехать в поселок Можайское для наведения порядка на территории лагеря.

– А увольнение? – прозвучал робкий голос кого-то из ленинградцев.

– Кому разрешено, может сходить в увольнение в субботу, а в воскресенье, естественно, увольнения не будет.

– А у нас на следующей неделе экзамен по иностранному языку, – попытался кто-то найти хоть какую-то лазейку, для того чтобы избежать этих работ.

– Ну и что же, у всех есть экзамен по иностранному языку, а у восьмиклассников и выпускников еще и другие экзамены, так что нам придется немного поработать на общее благо. Они в свое время тоже так же работали.

В воскресенье с утра рота переоделась в рабочую одежду и на трамвае поехала на Балтийский вокзал, а оттуда на электричке отправилась в Можайское. Они приехали на станцию, с одной стороны которой возвышался высокий холм, а с другой стороны было большое озеро.

– Это Воронья гора, – нахмурив брови, сурово пояснил капитан Басманов, – с этой горы фашисты из дальнобойных орудий обстреливали Ленинград. Вы помните, на Невском проспекте есть табличка «Граждане! При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна»? Так вот эта опасность для города частично шла отсюда. А потом во время снятия блокады наши солдаты с большим трудом захватили хорошо укрепленные позиции немцев на этой горе, здесь погибло очень много наших солдат.

Суворовцы молча выслушали это сообщение своего командира.

– А нам сейчас предстоит дойти до нашего лагеря вот с той стороны озера, – показал капитан Басманов в сторону озера. Было видно, что он, в отличие от других офицеров их роты, с этими местами хорошо знаком.

Работы в лагере было не очень много: собрать опавшие еще осенью листья, проверить и отремонтировать коробки палаток, подновить разрушенные за год бордюры газонов. Каждому взводу и каждому отделению был выделен определенный участок работы, который нужно было выполнить. Через некоторое время Костя с Артемом, притащив на старой плащ-палатке высохшие листья к костру, решили немного передохнуть.

– Давай покурим, – Артем осмотрелся по сторонам, опасаясь офицеров, поднял несколько сухих листочков и, свернув их в своеобразную самокрутку, поджег и попытался втянуть дым в себя, изображая курение.

Костя тоже последовал примеру товарища, но ничего интересного не почувствовал и пожал плечами.

– Ничего особенного.

– Конечно, это же не табак, – с видом знатока пояснил Артем и вдруг сменил тему: – Слушай, Костя, а ты хотел бы стать космонавтом?