Галина Яковишин - Ненужная

Ирина обзвонила всех родственников и друзей мужа. Наняла частного детектива, который, кроме прочего, проверял все аэропорты Германии. Проблема заключалась в том, что они могли и не улететь, а просто уехать в любую страну шенгенской зоны на автомобиле. Она слетала в Париж и Рим, где у мужа были еще два офиса, – ничего. Полтора месяца тщательных поисков не дали вообще никаких результатов. Никто ничего не знал. Как будто ее мужа и дочери никогда не существовало.

Может она их выдумала? Может они всего-навсего плод ее воображения? Фантомы, созданные пораженным опухолью мозгом?

В какой-то момент у Иры опустились руки, и она сдалась.

Она переехала к Марине, потому что в своем пустом доме находиться не могла. Две недели лежала на диване перед телевизором. Почти не разговаривала, вставала только сходить в туалет и поесть.

Наконец подруга уговорила ее все-таки пройти лучевую терапию. Правда, за последних два месяца Ира не замечала у себя симптомов болезни: не было головных болей, судорог, тошноты, головокружения. Может, в свете последних событий она просто перестала их замечать? Если честно, то ей было уже все равно на свое здоровье, и согласилась она на терапию только из-за того, что Марина терпела ее все это время.

Сейчас этот больной мозг генерировал только одну идею: «Сразу после выхода из больницы надо лететь домой. В Германии ее больше ничего не держит. Пусть похоронят в родной земле».

Но сердце было не согласно сдаваться, оно не хотело умирать. В нем теплилась надежда ещё хотя бы раз обнять доченьку.

Откинув одеяло, Ира встала с кровати. Ее немного шатало. Она взяла свою сумку, плащ и направилась к двери. Ей не хотелось никого тревожить, переодеваться, вообще не хотелось ни с кем разговаривать. Девушка подошла на ресепшен и просто сказала дежурной медсестре:

– Доброе утро! Я ухожу.

– Как уходите? – удивилась та. – Если собрались уйти, то вам нужно подписать бумаги…

Не дав ей договорить, Ира четко произнесла:

– Я ухожу. Если надо что-то подписать, пусть доктор Вагнер за меня подпишет.

Медсестра еще что-то говорила, но Ирина уже не слушала. Она повернулась и направилась к выходу. Никто ее не остановил. Выйдя на улицу, девушка надела плащ прямо поверх больничной рубашки, достала из сумки телефон, вызвала такси и нетвердым шагом пошла к воротам клиники. Пока ждала машину, открыла приложение по продаже авиабилетов и купила билет до Киева на тринадцать часов.

Сев в машину, Ира назвала свой домашний адрес. Ей очень не хотелось туда ехать, но нужно было забрать кое-какие документы.

Думала ли она когда-то, что не захочет возвращаться в свой собственный дом…

Красивый двухэтажный белый особняк на улице Беттинаштрассе они с Павлом купили четыре года тому назад, за месяц до рождения дочери. Этот дом стал воплощением мечты. Еще будучи студенткой университета Гумбольдта, Ира мечтала, что у нее будет дом именно здесь, в окруженном лесами и озерами районе Груневальд, расположенном к западу от центра Берлина, где с давних пор жили художники, писатели, аристократы и банкиры. Непонятно почему, но тут она чувствовала себя как дома. Когда девушке становилось особенно тоскливо, она приезжала сюда, гуляла по улицам и любовалась зданиями, которые до сих пор сохранили свой аристократический вид. Во время таких прогулок Ира представляла себе, что она не одинокая иностранная студентка кафедры немецкой литературы, а знаменитая писательница, которая в поисках сюжета для своего нового детектива пытается заглянуть в окна домов, хранящих столетние тайны. В то время ей даже страшно было подумать, сколько стоят дома в этом районе. И она даже представить не могла, что спустя менее десяти лет муж осуществит ее мечту.

Когда они узнали, что ждут ребенка, было решено купить дом. Хотя в Германии жить в съемном жилье вполне нормально, но Павел сказал, что для семьи важно иметь свой дом, чтобы почувствовать себя по-настоящему дома. И даже квартира не подойдет, его семья должна жить в красивом особняке с красивым видом. Тогда-то Ира и рассказала ему о своей давней мечте. Они более полугода искали подходящий дом по всему Берлину. Что-то все было не то. Когда Ира уже думала, что они вряд ли даже при наличии денег успеют приобрести жилье до родов, Паша сказал, что у него есть для нее сюрприз. Он посадил жену в машину, попросил закрыть глаза и следил, чтобы она всю дорогу их не открывала. Доехав до пункта назначения, Павел вывел Иру из машины и сказал:

– Можешь открывать!

Открыв глаза, Ира поняла в каком районе они находятся, но этот прекрасный двухэтажный белый дом, скрытый в тени деревьев, она никогда не замечала.

– Ирина Сергеевна, вы согласны жить со мной в этом доме? – глядя на потрясенную жену, спросил Паша.

– Согласна, – дрожащим голосом ответила Ира. – Паш, мы правда можем его купить?

– Правда. Помнишь, я обещал исполнять все твои желания? Так вот, пусть это будет первое…

Попросив водителя подождать, Ира вышла из такси возле ворот своего дома, вспомнила тот день и с грустью подумала: «Паша-Паша. А как же обещание в болезни и здравии, в богатстве и бедности?»

Глаза наполнились слезами, она открыла ворота и вошла во двор. Во дворе было тихо и чисто, газон аккуратно пострижен, поскольку садовник все так же приходил и работал. Ира заранее настроила оплату на год вперед и не думала ее отменять. Пусть человек работает. Если Павел с Лией сюда вернутся, хоть во дворе будет красиво…

Она поднялась на крыльцо и, глубоко вдохнув, открыла входную дверь. Как же больно возвращаться в пустой дом. Стараясь ни о чем не думать, Ира вошла в кабинет, забрала из сейфа нужные документы и сразу вышла на улицу. Нет у нее сил здесь находиться.

Немного постояв, Ирина подумала, что это ее последний визит в свой дом, и она хочет его запомнить. Снова открыв дверь, она вошла и начала медленно, обливаясь слезами, ходить из комнаты в комнату, нежно трогая все предметы. Тяжелее всего было зайти в комнату дочери. Ира долго стояла в дверях, потом вошла, погладила все игрушки, фотографии, прилегла на кровать и поцеловала подушку, которая, казалось, до сих пор хранила запах Лии.

Подойдя к столику, Ира взяла лист бумаги для рисования, карандаш и почему-то по-немецки написала:

«Лия, доченька моя! Я очень тебя люблю и всегда буду с тобой, даже если нас разделяют километры или другие миры. Ты самое дорогое, что было, есть и будет в моей жизни. Больше всего на свете я хотела бы видеть, как ты растешь, играть с тобой, обнимать тебя…

Прости, пожалуйста, что я не рядом. Прости, что нас разлучили. Не держи зла на папу, он хотел как лучше.

Будь счастлива несмотря ни на что! Знай, что в этой жизни ты обязана быть счастлива. Больше никому ничем не обязана.