Михаил Сорин - Рувим, или Последний бой. Помнить надо, живым! Издание второе, дополненное.

В 1925 году Лев Моисеевич, которому было очень тяжело одному воспитывать двух сыновей, женился вторично. Жену звали Рива, которая в 1926 году родила ему дочку Фанечку, синеглазую, темноволосую, кудрявую девочку. К концу двадцатых годов Лев Моисеевич получил повышение, и вся семья переехала в город Витебск. В 1927 году Борька пошел в школу, а через два года к нему присоединился и Рувка. Братья не давали себя в обиду и, не смотря на хулиганистый характер, прекрасно учились. Правда, привязанности у них были разные. Бориса тянуло в небо, и он мечтал стать летчиком. Рувима к себе манила техника, он часами мог вместе с папиным водителем ковыряться в моторе, все знал о марках современных автомобилей, но главной его мечтой были различные самоходные орудия, танки и вообще вся военная техника. Тридцатые годы семья провела без потерь. Лев Самуилович был членом обкома Витебской области, часто выезжал в командировки и почему-то постоянно брал Борьку с собой. Видимо, чтобы разгрузить от домашних забот жену Ривочку. Семья жила в обкомовском отдельном доме. Тогда такие дома не называли коттеджем, а просто: пятистенка. Дома все разговаривали на еврейском языке – «идиш», который был сродни с немецким языком, поэтому детям в школе хорошо давался немецкий язык, что и сыграло роковую роль в жизни Рувы.

В 1940 году Борис пришел в военкомат на призывную комиссию и попросил, чтобы его направили в летное училище, но из-за каких-то проблем с сердцем, не прошел медицинскую комиссию. Ему предложили поступление в авиационное – техническое училище и он согласился.

1941 год, 22 июня, сразу после нападения фашистской Германии на СССР в городе была объявлена мобилизация в Красную Армию.

3 июля в Витебске и области началась эвакуация промышленных предприятий на восток СССР. Было эвакуировано 37 основных предприятий города (станкостроительные заводы имени Коминтерна и Кирова, трикотажные фабрики имени КИМ и Клары Цеткин, льнопрядильная фабрика «Двина» и др.). В тыл страны ушли 2500 вагонов с оборудованием и готовой продукцией. С имуществом предприятий эвакуировались и их рабочие. Эвакуация продолжалась до 9 июля.

По директивам советских властей, всё, что не могли или не успели вывезти, подлежало уничтожению.

Мне удалось найти директиву И. В. Сталина от 29 июня 1941 года:

ДИРЕКТИВА от 29 июня 1941 года № П 509 Председатель Совнаркома СССР и секретарь ЦК ВКП (б) И. СТАЛИН:

не оставлять противнику ни килограмма хлеба, ни литра горючего. Колхозники должны угонять скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывозки его в тыловые районы. Все ценное имущество, в том числе цветные металлы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно безусловно уничтожаться.

Руководствуясь тактикой выжженной земли в Витебске, планомерно уничтожали: вначале сжигали базы воинских частей: а потом и здания в центре. К приходу фашистских войск город пылал, были взорваны мосты через Двину и другие жизненно важные объекты.

Лев Моисеевич, сразу эвакуировал семью в город Набережные Челны. Им очень повезло попасть, как и другим эвакуировавшимся семьям в эшелон, который направлялся в Татарстан. По дороге, эшелон, который следовал на несколько часов после них, попал под бомбежку и многие семьи погибли. Сам, Лев Моисеевич, оставшись в городе, так же, как и остальные обкомовцы, принял активное участие в выполнении директивы И. В. Сталина. Из города выбирались пешком и на попутном транспорте. За спиной слышались разрывы авиабомб и беспорядочная стрельба.

Как они добирались до места эвакуации семей, отдельная история. Дошли не все. Многих товарищей хоронили по дороге, у кого не выдержало сердце, у кого-то сдали нервы.

Родные разместились в маленьком общежитии. Лев Моисеевич, по прибытии, представился местным властям самоуправления и тут же получил предложение возглавить Мелькомбинат. Задача была одна: обеспечить фронт, а заодно и местное население хлебом. Он сразу согласился. Под мобилизацию он не подходил, т.к. в юности получил травму правой кисти, практически потеряв на ней четыре пальца.

Через несколько дней, Рувка, которому уже исполнилось 17 лет, направился на призывной пункт и стал писать заявление о призыве его в ряды Красной Армии и немедленной отправке на фронт. В приемной комиссии ему отказали и посоветовали дождаться восемнадцатилетия, а пока окончить курсы при ДОСАФ по любой предлагаемой специальности.

В ДОСААФе курсов по подготовке танкистов, куда он очень стремился, не было. Были другие по разным специальностям, но Рувка хотел быть только танкистом. Ему предложили курсы механизаторов, что было очень сродни, в будущем, с управлением танка. Во всяком случае, так ему объяснили при приеме заявления. Рувка согласился. Целыми днями он пропадал на занятиях, научился виртуозно управлять гусеничным трактором. Преподаватель одобрительно кивал головой, повторяя вслух другим нерадивым ученикам: – учитесь у этого юноши, он хочет стать танкистом, и он им будет, запомните мои слова. У этого парня большое будущее.

Будущее у Рувки было, но никто не знал какое. Ему едва исполнилось восемнадцать, как он уже стоял перед председателем призывной комиссии:

– Я окончил курсы механизаторов – трактористов, – начал он свое обращение к приемной комиссии, – мне исполнилось восемнадцать лет, и я хочу служить в танковых войсках.

– Комсомолец?

– Да!

– Это твой отец руководит нашим Мелькомбинатом?

– Так точно, мой!

– А он в курсе, куда ты собрался?

– Мой папа коммунист, мой брат уже два года воюет с фашистскими ассами и мое место там же, на фронте.

Через несколько дней, попрощавшись с родными, Рувим прибыл в Отдельный 245 танковый полк. Шел 1942 год.

«Что Вы умеете делать?» – спросил на собеседовании старший политрук, внимательно рассматривая личное дело призывника.

Управляю гусеничным трактором, в совершенстве владею немецким языком.

– Это уже интересно, хотите служить в разведке?

– Как это, в разведке, а стать танкистом?

– Одно другому не помеха. Сначала окончите восьмимесячные курсы младших танковых специалистов по программе командиров танка, а затем мы вас познакомим с профессией танкового разведчика.

– Я согласен!

Учеба тянулась утомительно долго. В одном из писем домой Рувка писал, что устал учиться и хочет быстрее попасть на фронт. Он откровенно завидовал брату, который уже два года бил врага, а он должен посещать скучные занятия. Вождению танком овладел очень быстро и в совершенстве. Сказалась подготовка в школе механизаторов. Но необходимо было еще изучить тактику ведения боя, картографию, психологию врага. К сожалению, очень много времени уделялось политзанятиям, хотя и это было необходимо, т.к. по окончанию курсов он становился командиром танка, а это накладывало определенную ответственность. И вот, выпуск!