Рав Владимиров - Как хорошо, что мы свободны

Чистяков взял деньги и пересчитал. Потом посмотрел на Шестака и сказал:

– Вадим Маркович, но тут всего восемь с половиной тысяч. А вы ведь мне больше должны!

Шестак залез в карман, наскрёб мелочи и бросил её поверх купюр.

– Скажи спасибо и за это! А ты знаешь, сколько ты мне принес убытков? Как репутацию испортил, козёл? Ты больше никуда не устроишься, понял? Будешь улицы в Бачулинске подметать! И то, какой ещё работодатель возьмёт на работу такого придурка, как ты? Ты же не способен работать! Под забором валяться будешь! – зло сказал Шестак.

Наконец Слава набрался сил озвучить версию о том, что в командировке на него напали местные криминальные элементы, поэтому директор должен был хорошенько подумать, прежде чем отправлять сотрудника в портовый город. Но Вадим Маркович уже хлопнул дверью.

– Хрен лысый! – произнес Чистяков вслед Шестаку.

Вячеслав открыл трудовую книжку и несколько минут смотрел на последнюю запись, сделанную фиолетовыми чернилами. Она гласила: «УВОЛЕН НА**Й». Ниже стояла подпись Шестака, похожая на крылья чайки над волнами. На подписи был поставлен оттиск печати фирмы «Кодекс чести» (название фирмы на латыни и профиль Шестака в древнеримском стиле).

– Вот козлина! – пробормотал уволенный сотрудник «Кодекса чести».

2

Слава с облегчением достал из холодильника пиво в пластиковой полуторалитровой бутылке, которое утром купил в любимом ларьке «Пузан». Поставил бутылку на журнальный столик. Потом принёс с кухни закуски к пиву. Сев на диван, налил полную кружку. Кружка была старая, советская.

– Душевное пивко! – произнёс Слава. Отхлебнув пива, он продолжил процесс предвкушения футбольного матча. Кажется, всё нормализовалось. Всё путём! Вячеславу казалось, что люди, с которыми он неудачно взаимодействовал в командировке, органично отслоились от его жизни. Вадим Маркович, скорее всего, выплатит компенсацию фирме, интересы которой неудачно представлял в командировке Слава. Вот-вот начнётся матч…

Расслабленное состояние Чистякова прервал звонок в дверь.

– Что за фигня? – пробормотал он, подходя к двери. Звонить продолжали. Он подумал, что возвратился Шестак. А может быть, вернулась жена Светлана, которая вчера объявила о своём окончательном уходе от Славы.

Глазка на двери квартиры не было и Чистяков не спрашивая, открыл. За дверью стояли два субъекта. Первый – белобрысый великан возрастом около тридцати лет. Второй – худощавый кореец, постарше. Оба одинаково коротко стрижены и одеты в чёрные блестящие плащи. У обоих на шее золотые цепи. От обоих пахло дорогим парфюмом. У обоих на ногах начищенные до блеска ботинки. «Ошиблись дверью», – подумал Чистяков глядя на мужчин.

Вдруг Слава ощутил резкую боль в носу и почувствовал, как неведомая сила несёт его куда-то. Через секунду Славе удалось понять, что это великан схватил его за нос и тащит в квартиру. Ещё через мгновение та же исполинская сила бросила Славу на диван.

Великан держал правой рукой Славу за горло, а левой начал наносить удары в живот и по рёбрам. От страха у Славы возникали дурацкие мысли. В частности, он надеялся, что жировая прослойка пивного живота спасёт его от болезненных ударов. Однако боль от наносимого громилой ущерба становилась всё сильнее.

– Брэк! – сказал кореец, который с интересом наблюдал за избиением.

Удары резко прекратились. Через некоторое время Слава осторожно открыл глаза. Грозные типы стояли рядом и смотрели на распластанного на диване Славу.

Кореец достал из кармана какую-то бумажку, близко приблизил её к своим глазам и спросил, глядя на хозяина квартиры:

– Вячеслав?

– Вячеслав Алексеевич, – ответил Чистяков. Мысли его лихорадочно бегали, однако он не смог вспомнить этих людей.

Слава попытался присесть, но мощный блондин вновь поместил его в лежачее положение.

– Ты во Владике был? – спросил кореец.

– Ну, да! – ответил Чистяков, и ему показалось, что он начинает что-то соображать, – А-а-а-а! Вы же представители фирмы «Корсар»? Ну, так передайте Ивану Бруновичу, что я не пришёл на суд, потому что у меня на то были объективные причины! А вообще, я в «Кодексе чести» больше не работаю! Вы можете к Вадиму Марковичу обратиться! Я вам сейчас продиктую номер его телефона!

Чистяков предположил, что эти люди – сотрудники фирмы, интересы которой он должен был защищать в суде. Кореец, не мигая смотрел в глаза Чистякова. На руках у корейца были необычные татуировки – тигры, драконы, узоры, какие-то иероглифы.

Кореец процедил:

– Заткнись, козёл.

Славу за прошедшие полчаса второй раз называли «козлом». А тут ещё и избили. Какие-то сплошные неприятности!

– Это что? Это кто? – Чистяков был в таком шоке, что даже не смог найти слов.

Великан спокойно подошёл к кухонной двери и с легкостью вырвал её. Потом бросил на пол и начал разламывать её ногами.

Кореец взял табуретку и сел напротив лежащего на диване Славы. Не обращая внимания на творящееся за спиной безобразие, кореец спросил:

– Ты девочку заказывал?

– Э-э-э, – промычал Чистяков.

Кореец сказал:

– На два часа заказал, а развлекался два дня. Нехорошо!

– Какие два дня, вы что? Я к ней даже не притронулся! Акта, как такового не было! Я вообще пошёл в магазин за мартини и потерялся во Владике! Поймите вы, эта местность для меня совершенно не знакома! – отчаянно жестикулируя, оправдывался Слава.

Светловолосый громила тем временем смёл на пол с журнального столика рыбу, кольца кальмара и крабовые клешни и всё это залил пивом из бутылки. Слава зажмурился. Потом громила взял пивную кружку, повертел её в руках. «Нет, только не кружку!» – подумал Слава. Через мгновение кружка полетела на кухню, где ударилась о кафельную стенку и разлетелась на мелкие осколки.

Кореец продолжал, глядя на Славу:

– Так вот, Вячеслав. Алексеевич. Эта девчонка – работница нашей фирмы. Пока она по твоей милости находилась в квартире два дня, наша фирма лишилась доходов. Девчонка могла бы принести полтинник за это время. Но не заработала ничего, кроме твоих импотентских четырёх косарей. Короче, расклад такой! Мы – не благотворительная организация. Два дня тебе на возврат долга. Полёт наш сюда, обратно, суточные там, командировочные, сам понимаешь! Компенсировать нашей девушке вынужденный прогул и моральный ущерб! Всё по закону должно быть! Иначе нам международного трибунала не избежать. Значит, триста косарей на бочку. Ровно через два дня, в это же время. Если долг не отдашь, то набежит процент – по пятьдесят косарей в день. Ну, ещё там кое-что будет в качестве бонуса.

Вячеслав пришёл в ужас. Он сразу вспомнил события недавних лет, когда в самый разгар преступности расстреливали целые семьи, совершались покушения, процветал разбой.