Светозаръ Лучникъ - Жил-был Генка

Бога носить в себе очень непросто. Когда понимаешь, Кто внутри тебя воюет, тогда шагаешь уверенно, а когда знания ещё на распутье, тогда требования не соответствуют стремлению. Поэтому и бедствия, и болезни проистекают на жизненном чувстве всегда тревожно и порою ненавистно и отвратительно.

Сил не доставало справляться с теми трудностями, которые возникали у Генки. Мал он ещё для сих возрастающих основ, чтобы осознать правильность накапливаемых трудов и неудач. Жил и жил, как все. Прибегал домой. Закрыто. Никого. Постучит и крикнет:

– Ма…

Нет её.

– Па…

Нет его.

– Ба…

И та к соседке ушла.

Вот ведь незадача. Кто разрешит оную?

А есть-то охота, ой, как охота. Телу нужно питание, необходима забота земного уровня, вот и стремится напитать его, а тут тётка Нина мимо идёт и спрашивает. – Ген, не пускают? – И смеётся. Её полное тело немного покачивается от движений, но она добрая, приласкает чужого ребёнка. Некрасива, да это вовсе не портит душу женщины. Своих детей Бог не дал. Но мальчик любил тётку. В доме у неё всегда чисто и комфортно. Есть игрушки даже. Под окном стои́т большой телевизор! И можно посмотреть мультики.

– Не-а…

– Ну, пойдём ко мне. Я тебя накормлю…

– Ага…

И пока она крутится на кухне, сейчас зажарит яичницу, он уж сломлен голодом и сном. Залез под кровать и уснул… А во сне продолжает играть в войну. Стреляет, бегает… Образ войнушек не простым преодолением тревожит мальчика. И не просто так он всегда играет на её устоях.

– Ген, мать пришла за тобой…

Отсчитывали земные часы день за днём, минуту за минутой, секунду за секундой. Спешили сутки друг за другом, а спешить-то вроде некуда. Что там впереди-то? Вечность или только смерть?! Мысли лавировали не зря, но они не проявляли какого-то ясного и понятного смысла, заложенного внутри стремления. Когда настанет оный, тогда и облобызается тайною, а пока течёт история и ни о чём не надо надумывать зря. Жизнь сама покажет свои права на творческом проекте приходящих слов.

Вот и первое сентября.

Первый раз, как говорится, в первый класс. Но у него всё есть! И школьная форма, и ранец, и книги, и тетради, и ручка! Всё, как положено первокласснику! Он у школьного забора с любопытством глядит на учителей, произносящих напыщенные речи, суть которых парнишке совершенно безразлична. Но свобода ныне сомнёт свою беспечность. Учиться, учиться и учиться – это девиз знаний.

Ребят много… Торжество присутствует повсюду. Осеннее утро ласкается на покрове синей глади неба. Ни одного облачка! Душа горит радостно и охота бежать в лес за грибами или купаться на озеро. И вот Генка переступает порог школы! Интересно малоопытному уму, всё вновь! Но на уроке письма неумело пишет крючки. Старается, пыхтит. Надо.

Ученье – свет, а не ученье – тьма. О! и тут тоже образность условий по греху и святости! Во всех направлениях можно увидеть мудрые основы и не очень мудрые, но непременно они предоставлены за тем, чтобы человек познавал их предлежащие пробуждения не ради забавы или страдания. Тут и заложена их непременная сущность от Божественных свойств, определяющих возможности века земного и Века небесного. Познавай. Ищи. И откроется воля Бога простым прибытком, но могущественным!

Проект учёбы раскрывается забавно, чуднó, а и тут Генка предоставлен самому себе. Никто не насилует стремительные усердия! Уроки на его совести! Перемена. Ура! Домой! Бросил ранец на диван, схватил пышку и бегом к Серёге. Вместе идут на озеро купаться. Ещё тепло, хотя и осень. Лето не торопится уходить, оно пока дышит и разливает себя везде. С неба стекает тихий свет не меркнувшего солнца, а под ногами сверкает сиреневая вода. Манит её простор в объятия, и оба прыгают в неё со смехом, разбрызгивая вокруг ребячье озорство.

Святое озеро. Его вода смывает не только грязь с тела, она омывает душу. По преданию тут когда-то стояла деревня и церковь, а потом… Потом наказание и вода потопила мир небольшой деревушки… В определённые же дни, может в полнолуния, вода становится слишком прозрачной и слышится далёкий колокольный звон… Кто видел, тому страшно, а кто не видел, тому смешно, но тайна всегда притягивает человека, но не всегда себя проявляет правильно.

Уплывают мгновения, скачут года. И не видать пока печали, и смысл не терзает своим наветом на глубине страданий, слёз и печали. Живёшь и ладно. А что будет потом – неважно. Детство даёт преимущества – не размышлять о скорбях и неприятностях, объявляющихся на дороге идущего вперёд. Мудрость ниспускается позднее, житейская мудрость, когда уже зришь неполадки, страсти, боли, старость, тогда вдруг невольно задумываешься о смысле бытия, о личном досуге. И уже сыплется страх Оттуда…

Все эти неумеренности стекают в душу постепенно, неторопливо и ранят не сразу. Тихо и точно калечат суммирующимися грехами, а святость эти свойства позволяет засвидетельствовать внутри размышлением, а порою и недомыслием. То есть, человек или живёт отвратительно или принимает решения отвратительные. Кому, что отписано, тот то и обязательно проживёт, но чужое не возьмёт на себя, не сумеет взять, так как каждому личное и подано так же Оттуда.

А отчего так быстро бежит время, Генкино время? Оттого что оно уже не имеет ценности для него… Идея совершенно в другой субъективности. В какой же именно? О, этот ответ ищи не на этой странице! Вот уже и любовь посетила.

Вон та девчонка с коротенькими косичками ему нравится! Он смотрит на неё с удивлением и жадностью. Ведь и раньше видел, но сегодня почему-то она ближе, чем вчера… Что случилось? Сидели за партой, смеялись, стремились к чему-то и вдруг… Что, что вдруг произошло? Когда себя осияла госпожа, а не рабыня – любовь?!

Когда-то, когда-то… Явилась, и защемило приятностью сердце. Нет, пока ещё не по-настоящему, но приятно ведь. И сама эта приятность какая-то влажная, влекущая и желанная! Приятно кому? Телу, конечно! И что же тут такого невероятного?

Видимо, что-то имеется, коли тянется плоть за плотью, выискивая полезное и желанное, пусть само полезное и желанное непонятное, но ведь оно есть, оно нагнетает, угнетает и выводит за рамки, кои не постигнуть. А душа-то порхает где-то не здесь, а где же? Там…

Эти чёрные искры истомлённых глаз глядят весьма смело и очень откровенно. Он знает, чего им надо. И он даст, даст, даст им желанное! Напитает нрав этой симпатичной и доступной девчонки! Полюбит на всю катушку! Впервые, но страстью, на порывах крови! А от воинственной кровушки, как известно не рождается должный покой или мудрая последовательность.

Ну и пусть! тело тоже надо накормить по особенному настроению и воодушевлению, оно таким составом сложено ведь для какой-то узаконенной надобности! Душе, как говорится принимать душевное, духу – духовное, а телу – телесное!