Василиса Третьякова - «И пусть все мои дороги ведут к тебе…»

Что я хочу делать летом? Планы следующие: изучать немецкий и английский (подчерк.), изучить автомобиль, велосипед, плавание, побольше ходить в кино (подчерк.) ( зимой я почти не ходил) и побольше читать и заниматься спортом (подчерк.) ( разным). Пока выполняется только подчеркнутое. Дальше видно будет.

Линочка, во что бы то ни стало прочти «Цитадель» Кронина. Дико-мощная вещь! Все его книги хорошие, но эта особенно. Если читала или прочтешь, сообщи свои соображения.

Довольна ли ты своим ЦДСА? Я «Спартаком» доволен. Счастливцы, от вас стадион «Динамо» расположен всего лишь за 5 ½ км. Как я вам завидую.

Ну вот и все. Линуська, пиши подробно обо всем: как сдала, как проводишь время, что читаешь, как твоя Grossmutter и т.д., и т.п., и пр.и пр.

Пиши как можно скорее. Буду ждать с томленьем упованья.

Крепко целую

Женя

22/VII – 47г.

Линуська, милая!

Отвечаю сразу на все три письма. Ответ чуть-чуть задержался: некогда было писать, я ведь теперь работаю. Месяц я работал в ТАССе, сейчас работаю в одном экономическом журнале. Вот что получилось из моих «грандиозных» планов. Читать почти не читаю.

Линуська, у нас с тобой все время интересные совпадения: когда я получил твое письмо, я тоже был в ужасном настроении. Причина – очень длинно рассказывать, вкратце дело вот в чем. Приехав сюда, я сразу же бросился на поиски «людей». В поисках таковых я очаровывался, разочаровывался, один раз был почти влюблен, но в общем и целом все было нормальным. Только мне все это начало надоедать: в школе я всех знал, все мне надоели, другой школы нет, куда бы, как в Москве, можно было пойти, когда одна очень уж приедалась. Главным местом развлечений здесь служит клуб СКК, где каждое воскресенье бывают танцы, на которых я регулярно появлялся и где я узрел одну довольно интересную девушку лет 23-25. Мы с ней, не представляясь, познакомились. Потом я от нечего делать, просто так пошел с ней в кино. Я был поражен, она оказалась «дико» умной, тогда как я, неизвестно почему, считал ее довольно легкомысленной. Я радовался, что, наконец, нашел «человека». Но наступил великий траур. При следующей встрече она в течение 4 ½ часов мне объясняла, что она гораздо старше меня, что мы не должны и не можем больше встречаться. Все мои аргументы в пользу обратного ни к чему не привели: я должен был согласиться. В тот вечер я даже не очень расстроился. Потом пришло: мне все опротивели. Линуська, ты понимаешь, это очень странно: я совсем в нее не влюблен, но мне ясно, что здесь никто с ней не сравнится ни по уму, ни по характеру, а это значит, что я теперь не хожу ни в кино, ни на танцы, ибо ее нет, а остальные все хуже. Единственное спасение – ты и твои письма.

Могу тебя успокоить: все, что пишет Сенкевич – чепуха. Я сам убедился. Недавно я приходил еще в ужас, видя свою копию в образе Рудина. Но потом я убедился и, кажется, твердо, что разум и самоанализ могут убить только слабое чувство, сильное же не подчиняется никаким доводам рассудка.

Могу сам себя поздравить: сегодня прослушал по радио репортаж Синявского с финального матча. Молодец «Спартак»! Даже я не надеялся, что после 6:2 последует 0:2!

Крепко целую

Твой Женя

16.X.47

Линуська, милая, прежде всего извини за столько долгое молчание.

Уже месяц лежит у меня твое письмо, а я никак не соберусь ответить: отчасти дико некогда, отчасти – для того, чтобы писать, особенно тебе, нужно особое настроение, а его-то и нет.

По порядку: с 18.VIII по 8.IX здесь была группа советских артистов (Барсова, Лепешинская, Мержанов, Лиза Гинельс, Лисициан и др.). Меня прикрепили к ним, и три недели я не каждый день приходил домой ночевать. Я переводил, конферировал, критиковал, давал советы, ездил с ними по всей стране – короче говоря, жизнь кипела. Они уехали 6-ого, я всю эту неделю не ходил в школу, и мне пришлось нагонять.

Кроме того у меня накопилось большое количество моей текущей работы – экономических и литературных переводов. Если еще к этому прибавить занятия английским, спортом, в Консерватории (на концертах) и то, что мама уже почти 3 месяца лежит в больнице, то ты поймешь, что я сплю в сутки 4 ½ – 6 ½ часов.

Это то, что касается занятости. Кроме этого, мною вдруг овладела какая-то усталость по отношению к людям. Я очень много времени проводил в обществе и мне надоело концентрироваться, быть внимательны, развлекать. Я взял и ликвидировал все знакомства и дружбы, кроме двух мальчиков. Ты не представляешь, как я блаженствую. Я хожу на все концерты (больше я почти никуда не хожу) один. Это просто опьянительно.

Я в первый раз понял, как можно упиваться одиночеством. Правда, сейчас этот период проходит, и я начинаю появляться в обществах, но только в больших и стараюсь ни с кем не быть вдвоем. Ну вот, все о себе.

Линуська, отвечай скорее, я с нетерпением буду ждать твое письмо. Не забудь написать, что за «и грустный и веселый финал» был у тебя в Ленинграде. Мне очень интересно.

Привет всем знакомым

Крепко целую

Женя

P.S. Мой новый адрес: П.п. 52897- «эл»

3.I.1948

Линка, моя любимая!

В чем дело, почему ты не пишешь? Вот уже двадцать дней, как я отправил тебе письмо. Я уже боюсь дома задавать вопрос, нет-ли письма. Я не могу понять, почему ты не пишешь. Я боюсь даже думать об этом, потому что начинаю придумывать разные глупости. Но это только иногда, когда я очень изматываюсь. Я не могу верить ни во что плохое. Линуська, пойми, я всегда считал (в последние два года), что мои чувства совершенно одеревенели, да так оно и было: ничто не отражалось на моем настроении, на моей работе; но если что-нибудь случится с тобой, или переменится в твоем отношении ко мне, я просто не представляю, что со мной будет. Ты для меня все. Ты всегда со мной. Если я хоть на минуту отвлекаюсь от своей работы, я всегда ловлю себя на мысли о тебе. В ночь на новый год я предложил, чтобы каждый выпил за своей самое сокровенное желание, и, конечно, пил за нашу встречу. Недавно слышал «Элегию» (Массне) и сразу вспомнил, как где-то около пл.Пушкина оказалось, что это наша общая любимая вещь. И так все время. Сейчас каникулы, и я вовсю готовлю к печати сборник Симонова. Когда я перевожу, мне кажется, что каждая строчка написана для тебя.

Ну, ладно, кончаю, это ведь, собственно говоря, внеочередное письмо, и потом еще очень много работы: нужно за четыре дня проработать две главы «Капитала», а то каникулы кончаются, а нам перед сессией не дали ни одного свободного дня.

12.03.48

Линкин, милая!

Ты себе не представляешь, что я испытал, получив твое же письмо и что я переживал, пока его не было. Впрочем, ты уже, наверное, получила мое письмо от 7.03, так что ты должна знать какую жестокую казнь ты мне придумала, не посылая столько времени ответа. Подумав о том, что мои подобные молчания причиняют тебе хотя бы одну десятую тех страданий, которые причинило мне твое молчание, я решил никогда больше не задерживать ответов тебе.