В. Гранд - Танцовщица

– И в чем проблема? – подняла брови Алена. – Ты взрослая и умная, что, не можешь придумать, как их развести? Вон хотя бы пригрози, что напишешь на него заявление о сексуальных домогательствах. И все, сам сбежит как миленький.

Подруги вытаращились на Алену.

– Нет, а что? – та равнодушно пожала плечами. – Если он себя действительно ведет как идиот? Тут все средства хороши.

– Пригрозишь ему, ага, – буркнула Катя. – Опять дверь снесет.

– Ну, смотри, тебе с ним жить, – усмехнулась Алена.

– Или приспосабливайся и учись полы мыть, – хлопнула подругу по плечу Вера. – Все моют. Поверь, это несложно.

– Я не все! – гордо вскинулась Катя. – И вообще это уже дело принципа. Так что не дождется.

На следующий день в отделение полиции зашла высокая рыжеволосая девушка и направилась к дежурному.

– Где тут можно написать заявление о сексуальных домогательствах? – резко спросила Катя, чуть стушевавшись под оценивающими взглядами нескольких человек в форме, стоявших неподалеку.

– Какой участок?

– Я… не знаю.

– Давайте паспорт, – дежурный посмотрел документ. – Вам туда, прямо по коридору и налево. Следователь Минина, там увидите.

Катя шагала к указанному кабинету, уверенно цокая каблучками. Постучалась в нужную дверь.

В кабинете сидели два следователя, мужчина и женщина. Катя направилась к женщине.

– Капитан полиции Минина, – доброжелательно представилась женщина в форме. Она была довольно миловидной, со строгой прической и почти без макияжа. На вид ей было не больше тридцати. – Присаживайтесь. Давайте паспорт. Что у вас случилось?

– Я хочу написать заявление о сексуальных домогательствах.

– От кого? – красивые брови капитана полиции удивленно взлетели.

– От отчима, – Катя стушевалась под пристальным взглядом женщины. Та как будто видела ее насквозь. Но отступать девушка не привыкла.

– Рассказывайте.

– Что?

– Все. У мамы новый муж, так?

– Они развелись с папой совсем недавно, года полтора назад… – Катя рассказывала свою историю, стараясь показать, как гадко ведет себя Иван.

– Хорошо, я поняла, что обстановка дома напряженная, – скоро перебила Катю капитан. – А теперь давайте непосредственно к домогательствам. Что именно он делал?

– Ну, он смотрит на меня так вот, нехорошо, – Катя запоздало подосадовала, что не продумала заранее ответы. Надо было посмотреть отзывы о подобных допросах по интернету. Но Кате казалось, что одного заявления будет достаточно. Зачем ее допрашивают? Теперь приходится что-то лихорадочно придумывать. – Еще он обзывает меня по-всякому. И говорит, что я совсем взрослая, а сам все время как бы намекает… И в мою комнату все время заходит, понимаете?

– Понимаю. Он трогал вас?

– Что? Да, конечно! – тут же сориентировалась Катя, не замечая, что краснеет из-за вранья. – За руки и по волосам гладил.

– За какую руку брал? При каких обстоятельствах?

– За правую… вошел ко мне в комнату неожиданно…

– Что сказал при этом?

– Я не помню, по-моему, что я красивая взрослая девушка, – сочиняла на ходу Катя. Врать было неудобно, Катя уже чувствовала, что краснеет, и надеялась, что это спишут на волнение.

– Хорошо, – сухо сказала женщина. – Вот бумага, пишите.

– Что именно? Как это пишется?

– Я, Сомова Екатерина Игоревна, ненавижу своего отчима и хочу его посадить в тюрьму за то, чего он не делал.

– Что? – воскликнула Катя, выронив ручку. Сердце заколотилось где-то в голове.

– Ну, между нами девочками, – понизила голос женщина, – у вас отличный отчим, который защищает вашу мать от вас, взрослой избалованной девицы. И за это вы хотите его посадить. Так?

– Нет! Вы ничего не понимаете! Зачем вы так говорите?

– А мне кажется, это вы не понимаете! Майор Федоров, что скажете? – обратилась она к коллеге, который до того тихо сидел за спиной Кати. Девушка резко обернулась и смутилась под хмурым взглядом мужчины.

– Позвольте вас спросить, юная леди, – тихо, но с отчетливой угрозой в голосе спросил он. – Вы понимаете, что если вы напишете это заявление, и вашего отчима признают виновным, его отправят за решетку лет на десять. Возможно, он там умрет. Вы это хорошо понимаете? Вы хотите именно этого?

Катя молчала, сердце судорожно трепыхалось, лицо пылало.

– Она хочет, чтобы его не было в доме любой ценой, – отозвалась капитан Минина. – И ей плевать, что она может его уничтожить. Но это ладно, он ей человек чужой. А вот то, что она при этом может сломать жизнь своей матери, ей в голову не приходит. Надо же быть такой подлой бессердечной дрянью!

– А еще ей, видимо, не приходит в голову, что на суде ее будут допрашивать. Во всех подробностях. Возможно, попросят пройти детектор лжи. И он покажет, что она врет, – жестко сказал мужчина. – И тогда ей самой впаяют срок за лжесвидетельство. А это судимость на всю жизнь. Девочка, ты так хочешь стать уголовницей?

– Да и мать ее бросит после этого, в детдом сдаст только так.

– И правильно сделает. Вы бы простили свою дочь, капитан, за такие выходки?

– Нет, конечно, – фыркнула женщина презрительно. – Выгнала бы из дома однозначно. Или хотя бы на работу, пусть сама себя обеспечивает.

– Так что пишите, конечно, если хотите, – разрешающим жестом показал майор на бумагу. – Если в ваших словах есть хоть капля правды. А мы примем и зарегистрируем заявление.

– Вот бумага, – хищно улыбнулась девушке капитан Минина, протягивая лист.

– Можно, я еще подумаю? – растерянно проблеяла Катя, осторожно положив лист на стол.

– Подумайте, – сухо ответила капитан, кивнув на дверь. Девушка выскочила в коридор. – Ну и как тебе этот кадр? – грустно спросила она коллегу.

– Охренеть, – покачал головой майор. – Прав ее отчим, она действительно злобная ленивая кобыла.

– Без мозгов к тому же, – усмехнулась капитан. – Заявление она пришла писать, а врать не научилась.

– Может, просто переходный возраст? А тут еще мать с новым мужем.

– Так всем нелегко бывает, но не до такой же степени! Переходный возраст, как же. Холодная избалованная дрянь. Пороть ее надо было в детстве нещадно. Жаль, теперь уже поздно.

– Ну, может, отчим все же сможет заняться ее воспитанием, нормальный вроде мужик.

– Если падчерица решит объявить ему войну, он может и сдаться. На фига ему такая радость? Вдруг завтра опять придет и снова захочет что-то написать? Или еще что придумает. Его-то оправдают, конечно, но нервы потреплют.

– Ну, мы ее вроде хорошо пугнули, может, побоится теперь лезть на рожон, – майор ухмыльнулся и вернулся к бумагам.

Катя вернулась домой в подавленном настроении. Если полицейские раскусили ее уже через пять минут, то и не стоит соваться в это дело. Обдумав ситуацию, девушка с сожалением пришла к выводу, что в чем-то она была неправа. Конечно, Иван тот еще гад, но не в тюрьму же его сажать, в самом деле. Да и мало ли, вдруг действительно на детекторе проверят.