Милена Стилл - Мертвые говорят молча

Дизайнер обложки Лионелла Чернышова

© Милена Стилл, 2021

© Лионелла Чернышова, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-0387-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Мам, ты опять сегодня почти не спала? – сказала Вероника, укоризненно глядя на мать. – Давай сходим к тёте Тамаре. Пусть она пропишет тебе какие-нибудь снотворные порошки, иначе … – девушка запнулась на полуслове, боясь произнести страшные слова.

Наталья, будто не слыша, что ей сказала дочь, безразлично посмотрела на клеёнку с жёлтыми цветами и, вздохнув, произнесла:

– Мне опять приснилась Катюшка. Я плакала и умоляла её сказать, кто это сделал, но она снова промолчала, только удивлённо смотрела на меня, словно сама не верила в то, что случилось.

Геннадий, муж Натальи, с громким стуком поставил кружку на стол и кашлянул. Потом подошёл к открытой форточке и нервно закурил.

– Если я узнаю, что это сделал Юрка, то придушу его собственными руками. Пусть даже мне за это будет светить пожизненное наказание.

Наталья закрыла лицо руками и беззвучно заплакала. Вероника вскочила со своего места и, бросив недоеденный бутерброд, подбежала к матери. Она обняла её за голову и прижала к себе.

На кухне на некоторое время воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая всхлипами Натальи. Вероника гладила мать по волосам и нежно приговаривала, что батюшка просил не плакать, чтобы не тревожить душу убиенной Катерины, иначе она не найдёт на том свете покоя.

– Доча, ну ответь мне, – Наталья перестала плакать и уставилась в пустоту. – Почему Катюшка молчит, почему не говорит, кто выпустил в неё эту злосчастную стрелу? Почему она только с большим удивлением смотрит на меня, как будто сама не верит в это.

– Так она покрывает своего хахаля Юрку, чтобы его не посадили, – со злостью затушив окурок, Геннадий сел обратно за стол и отхлебнул из кружки остывший чай.

– И вовсе он не её хахаль, – тихо произнесла Вероника и снова села на своё место.

Отец с матерью, как по команде, уставились на неё, и Наталья, пристально глядя на дочь, спросила:

– Ты что-то знаешь? Говори!

Вероника уже пожалела, что опрометчиво бросила эту фразу, но слово вылетело, и надо было, как говорится, отвечать за базар.

Тридцатого апреля её старшая сестра Катя приехала на майские праздники в посёлок Элитный, где жила с детства. Но два года назад она купила небольшую однокомнатную квартиру в Ярославле, потому что после окончания института начала работать в местной школе учителем английского языка. Эту школу она окончила сама, а сейчас в ней училась её младшая сестра Вероника, вернее, тоже оканчивала, так как была ученицей одиннадцатого класса.

– Я случайно услышала, как Катя говорила с кем-то по телефону, что поговорит с Юрой, чтобы он больше не строил планов на будущее, для этого она специально приехала сюда.

Родители переглянулись, и Геннадий машинально потянулся к пачке сигарет.

– А ты сказала об этом следователю?

– Нет, со мной особо и не беседовали, – слегка обиженно ответила дочка.

– Я пойду в церковь. Может, там Катюшка что-то скажет мне. Ну, не может такого быть, ведь она же не преступница какая, чтобы среди белого дня её убивать. И почему этого никто не видел? Даже Юра, который был с ней, – Наталья встала из-за стола и засуетилась на кухне.

– Наташ, лучше пойдём огородом займёмся, там дел не переделать. А в церковь ты и так каждый день ходишь. Только сердце себе надрываешь, да и Катюшку лишний раз тревожишь, – Геннадий вопросительно посмотрел на жену.

– Я слышала до девятого дня надо каждый день усопшего навещать, чтобы ему не страшно там было, и чтобы он ушёл навсегда, не держа на всех обиду.

– Даже на убийцу? – вдруг спросила Вероника.

Наталья ничего не сказала, молча повязала на голову чёрный платок и, взяв сумку, вышла из дома.

Геннадий, кряхтя и кашляя, бесцельно походил по кухне и, в итоге махнув рукой, взял с вешалки выдавшую виды штормовку и вышел во двор.

Вероника осталась одна. Звонить подруге Дашке было ещё рано. Она в выходные раньше двенадцати не вставала, чем очень огорчала окружающих. Даже её родители перестали бороться с этим пороком, говоря, что выйдет замуж и заботы сами не дадут ей долго спать.

Ника собрала грязную посуду и, сложив в мойку, включила воду. С нелепой смертью старшей сестры прежняя спокойная и налаженная жизнь семьи Масленниковых закончилась.

Раньше она, как младшая дочка и младшая сестра, чувствовала себя защищённой со всех сторон. И ей это очень нравилось. Дома со всеми делами справлялись родители. Правда, хозяйство у них было небольшое – куры и кролики. Да ещё огород, где росла картошка и остальные ингредиенты для супа и салата. А в школе все знали что с Масленниковой Вероникой лучше не конфликтовать, так как её старшая сестра Екатерина, которая в прошлом году стала «Учителем года», пользовалась на работе непререкаемым авторитетом у коллег и учащихся.

Катерине было всего лишь двадцать шесть лет, но она всегда была амбициозной и шла к намеченной цели напролом. Люди, с которыми она общалась, чувствовали её внутреннюю силу, поэтому подчинялись, хотя и были старше её. Всем своим видом и поведением Катя давала понять, что она уже всё решила и ясно видит конечный результат.

Вероника закончила мыть посуду и принялась за уборку дома. Она всё делала по установленному матерью порядку так, как привыкла видеть это с детства. Ей не надо было говорить, где брать швабру или как включить пылесос. Девушка привычными движениями вытерла пыль, сделала влажную уборку и пропылесосила ковёр в гостиной на первом этаже. В спальне у родителей она не стала ничего трогать, потому что Наталье не нравилось, когда что-то было сделано там без её ведома.

На втором этаже находились их с сестрой комнаты и спальня для гостей. Рядом с туалетом и ванной было ещё одно помещение, которое со временем превратилась в комнату памяти. Так её стала называть Вероника, с тех пор как она наполнилась вещами, которые выбросить было жалко, потому что они напоминали о приятных событиях.

Закончив с домашними делами Ника обосновалась в кресле в гостиной и, откинувшись на подголовник, включила телевизор. Там шли вечные, как мир, дебаты, но она не вслушивалась в их смысл. Просто хотелось наполнить дом голосами, потому что включать музыку в дни траура было бы странно.

Она взяла в руки игрушечную собачку, лежавшую на спинке дивана, и прижала к себе. Потом вздохнула и, поглядев в чёрные глаза Тяпы, стала гладить её по свалявшемуся искусственному меху. Согласно семейной легенде, первое слово, которое сказала Катя, было «тяп-тяп», когда она взяла в руки эту игрушку.