Елена Шейнкнехт - Подземка

На его пористой сухой коже углубились мимические морщины, словно высохший старый Каньон. Лицо Коухта всегда было непроницаемо, под маской невозмутимости скрывалась мягкая ранимая душа. Он всегда испытывал к узникам подземного города чувство сострадания, но высшая идея, заложенная не в прописных правилах, гласила, что не следовало бы поддаваться низшему чувству человеческой слабости, жалеть – значит не любить людей.

– Да, сэр! – громко произнес доктор Цыбиль, поднялся со своего стула и вышел из кабинета.

Сэм покидал кабинет шефа с чувством испорченного дня. На повестке была непростая задачка, решения которой нет в справочниках, и это был первый случай, когда нужно будет поднять человека из ада, откуда никто и никогда не возвращался, нарушая все основные законы нижнего подземного города, установленные кем-то когда-то, много веков назад.

***

Несколько дней старуха боролась за жизнь своей подопечной. Она не отходила от девушки ни на минуту, меняла ей спиртовые компрессы, поила лечебными настойками и ставила на ее тело светящиеся камни. Камни содержали в себе живительную энергию – энергию космоса. Светящиеся камни и черная глина – пожалуй, это было единственное лечение, не считая лечебных настоек старухи Сайры в подземном городе. Черная глина имела лечебные свойства, силы природы матушки-земли. Когда человек был болен, на его организм воздействовали два потока: энергия и космоса, и земли. Больной, как правило, выздоравливал удивительно быстро, вырабатывая свой собственный иммунитет.

Лаура понемногу приходила в себя, она начала говорить и есть и с каждой минутой своего чудодейственного выздоровления доставала старуху назойливыми вопросами.

– Сайра, ты мне так и не ответила на вопрос. Где я?

Старуха посмотрела на девушку. Ее взгляд был наивным и чистым, как будто бы ее не тронула жизнь в подземном городе, и нет еще полного представления о том, где забывается собственное «я», где человек превращается в робота – безмолвное существо, выполняя задачи, поставленные смотрителями этого города. Непонятными мерилами взвешивалась человеческая порядочность, приговор выносился тайными верховными судьями.

– Детонька, я тебе уже говорила: ты находишься на несколько сот метров под землей. Конечно, я могу ошибаться и не дать тебе полного географического месторасположения, сколько это будет по долготе и широте. Ну вот, как-то так!

Сайра развела свои огромные ручищи в стороны, ее руки были длинными и непропорциональными по отношению к ее уродливому короткому телу, и казалось, что кто-то сзади шутя приставил свои руки к ней со спины, и вот сейчас он уберет их, и тогда она вытащит свои маленькие изящные ручки из теплой шерстяной кофты, засунет их в рукава и хлопнет в ладоши: «Вуаля! Представление закончилось, актеры разъехались, оставив сцену, без аплодисментов».

– Сайра, ты, наверное, шутишь, такого просто не может быть! Признайся, меня похитили?

– Лаура, девонька моя, сказки о заколдованных девицах закончились, остались принцы в латах да с резиновыми дубинками.

– Я тебя не понимаю, Сайра! Я уже не маленькая, мне скоро исполнится двадцать четыре года. Кстати, а какое сегодня число? – Лаура посмотрела на запястье руки, как будто хотела узнать, который сейчас час. – А где мои серебряные часы, это память от моей бабушки?

– Вот дуреха, я ей про жизнь каторжную, а она мне про цацки земные. Забудь! Ты здесь не на курорте, поняла?! – Сайра с серьезным видом, недовольно посмотрела на девушку.

– Я правда не понимаю, где я и что со мной случилось. Я помню только дорогу, страшный ливень, скрежет колес, – девушка опустила глаза и начала всхлипывать.

– Ну, полно тебе, что ты своими слезами из меня жилы рвешь? Я же тебе не чурбан, а бабка старая. Вот вы все такие: сначала наделают дела, а потом руками разводят, – что, мол, и как. А я тебе скажу, милая моя: поздно уже слезы лить, гармонь на полке лежит, а гармонист из села уехал. Давай лучше я тебя покормлю, а то вот скоро стражники придут и заберут тебя в лагерь, там тебя никто кормить не будет. Будешь голодной работать, на одних их похлёбках и консервах сидеть, из стройной барышни в кашалота превращаться.

– Сайра, это ты о чем говоришь?

– А то и говорю, что скоро у тебя будет, как и у меня, такое же уродливое тело, ноги и руки станут крепкими, сильными, туловище будет, как у крепкого столетнего дуба, а шея – широкая, на уровне твоей головы.

Старуха, подняв руки на уровень своей шеи, отвела их в стороны и зафиксировала на несколько секунд.

– Вот такая перспектива тебя ждет в ближайшем будущем, если ты будешь пить солдатский напиток для улучшения работоспособности.

Сайра покачала головой и стукнула ложкой по металлической чашке, потом сделала глоток – сняла пробу, годится ли отвар к питью.

Лаура от испуга округлила глаза, раскрыла рот и с каждой съеденной ложкой морщила нос, боясь прокомментировать стряпню старухи.

– Вот так, милая моя, будет лучше.

Когда девушка поела, старуха подсела к своей подопечной, приподняла шкуру, взяла в свои сильные руки маленькую ступню девушки и начала ее массировать, ненадолго останавливаясь у каждого пальчика. Сайра унаследовала знания восточной медицины. Она знала, что нажимая на активные точки, благоприятно воздействует на все органы человеческого тела, исцеляет его от затянувшейся болезни.

– Сайра, мне щекотно! – щебетала Лаура, улыбаясь своей роскошной улыбкой, оголив свои ровные, белые зубы.

– Дуреха, ну какая же ты дуреха! Лучше скажи, зачем ты сделала аборт?

Лаура удивленно посмотрела на Сайру и попыталась спрятать свою ногу под грубую шкуру коровы.

– А откуда ты знаешь? Я что, сказала тебе это в бреду? Я же дала слово, что об этом никто не узнает!

– Лаура, ну какая же ты еще глупенькая, а тебе скоро исполнится двадцать четыре года! Тебя же ко мне занесли всю в крови выпачканную, ты что думаешь, я тебя спасаю и сама не знаю от чего?

– Прости меня, Сайра, – девушка приобняла старуху и посмотрела ей в глаза.

– Бог простит. Ладно, полно тебе, не люблю я эти телячьи нежности, коров только предпочитаю разглядывать в виде выделанной шкуры, знаешь, чтобы ворс был такой молодой, блестящий, как вот у этой рябой! – Сайра потрогала своей морщинистой рукой шкуру, приглаживая ворс сначала по направлению, а потом в обратную сторону приподнимая его.

– Так ты мне не сказала, какого числа у тебя день рождения?

– Тридцатого апреля!

– Так он у тебя уже прошел, милая моя!

– Как это – прошел? А какое сегодня число?

– Нынче уже пятое мая!

У девушки вытянулось лицо от удивления, искривились уголки губ, она привстала и хотела было соскочить с кровати, одеться и бежать, но куда? Тяжелая рука Сайры упала на плечо девушки свинцовым грузом разочарования. Лаура посмотрела на старуху, и из ее глаз вырвались наружу слезы непрекращающимся потоком грусти, девушка закрыла руками лицо и судорожно зарыдала. С каждым всхлипыванием ее маленькие хрупкие плечи приподнимались и отпускались, а рев был такой силы, что лачуга Сайры наполнилась эхом человеческой жалости.