Дарья Сойфер - Любовь с первого клика

– Я думаю, – произнесла она наконец, мысленно сосчитав до десяти и обратно, чтобы немного успокоиться и не наговорить гадостей, – что ты чуть-чуть, просто самую малость охренел. Где ты, и где – Ходченкова?!

– Вот это поворот! – Никита откинулся на спинку кресла. – Тебе, значит, можно заиметь Томского, а мне надо выбрать кого попроще? Ты, знаешь, тоже такой себе трофей!

– Это другое. Томского я люблю по-настоящему. – Она перешла на шепот. – И уже давно! Он умный, талантливый, смелый…

– А можно уточнить, что конкретно: ум, талант или смелость ты пожирала глазами, когда он стоял вот здесь? Вела себя, как самка оленя в брачный период. – Кобзев скривился. – Двойные стандарты, вот как это называется!

Лена не стала возражать. Отчасти потому, что голова еще гудела после вчерашнего, как после свадьбы двоюродного брата в Воронеже, и от споров становилось только хуже, отчасти – потому что теоретически, возможно, если сделать совсем крошечное допущение, Кобзев был прав. Ну, только слегка – и только очень теоретически.

– Ладно, – нехотя сдалась Лена. – В конце концов, мы боролись за равные возможности. Надо идти к Вайцу.

– Может, сразу к Томскому? – Никита поиграл бровями. – Вы же без пяти минут любовники. Он от тебя любую идею примет на ура. Или ты боишься, что он набросится на тебя безо всяких прелюдий?

– А ты не знаешь, в аптеках еще продают бром? – Лена поправила очки. – Причешись. – Она кивнула на его творческую взлохмаченность. – И вперед. Парламентером.

– Это мой стиль. – Кобзев обиженно надулся и встал. – И чтоб ты знала, Вайц с его лысиной о такой шевелюре только мечтает!

Вообще-то Никита выглядел не так уж и плохо. Лена привыкла к нему, потому что он все время был рядом, под рукой, и трудно было оценить его со стороны. Не слишком худой – но и не так чтобы полный. Без восхитительной мускулатуры Томского – так ведь это дело наживное. Ну и потом, не всем женщинам нужен парень с фигурой античного полубога. Зато Никита умел обаятельно улыбаться, а еще у него были неприлично длинные для мужчины ресницы. И вечно растрепанные темные волосы придавали ему какого-то озорного мальчишечьего шарма. Так что какая-нибудь кинодива вполне могла бы влюбиться в него. По крайней мере, до тех пор, пока он не откроет рот.

Впрочем, сейчас болтливость Кобзева была Лене на руку. Если направить его словоблудие на Вайца, а не на невинных женщин, результат может быть впечатляющим. И Фетисова отправилась с другом к начальнику, чтобы лично засвидетельствовать начало своего восхождения на IT-олимп.

Вайц пребывал в неожиданно воодушевленном состоянии. Чертил что-то на флипчарте с таким оживленным видом, что Лена с Никитой в нерешительности переглянулись: войти или подождать, пока Дмитрий Яковлевич не вернется на свою привычную орбиту занудства и педантизма? Если бы Лена сейчас увидела Вайца впервые, то приняла бы его за художника: таким безумным огнем горели его асфальтово-серые глаза, и с такой экспрессией порхала рука с маркером над ватманом.

Стучаться не пришлось: стеклянная дверь, и без того служившая сомнительным укрытием, сейчас и вовсе была распахнута. Еще один тревожный звоночек – обычно Вайц предпочитал максимально отгораживаться от коллег.

– Никита, Леночка! Проходите! – обрадовался Дмитрий Яковлевич, словно не подчиненных увидел, а любимых одноклассников после двадцати лет разлуки.

Лена сглотнула. Много странных вещей она слышала в своей жизни, но, чтобы Вайц – и уменьшительно-ласкательные суффиксы… Это внушало нешуточные опасения. И Никита, судя по его окаменевшему лицу, эти опасения разделял.

– Да что же вы стоите?! – не унимался Вайц. – Скорее, будете первыми, кто увидит мою новую идею! По-моему, это потенциальный победитель! – Он развернул флипчарт к гостям.

На большом листе бумаги была изображена прямоугольная сетка, а в каждой ее ячейке – таинственные закорючки. Эдакие изогнутые в конвульсиях червяки.

– Ну?! – Вайц победоносно улыбнулся. – Как думаете, что это?

Лена почувствовала, как нервно задергалось ее правое веко. В студенческие годы ей частенько снился один и тот же кошмар: она приходит на экзамен, а в билетах – сплошь незнакомые слова и формулы примерно из тех же инопланетных символов, что нарисовал Вайц. Только теперь все происходило наяву: Лена понятия не имела, что говорить, а от ее ответа, вполне вероятно, зависело будущее ее карьеры. Скажешь честно, мол, фигня, – Вайц обидится и даже слушать про «Влюбителя» не станет. Молча пожмешь плечами – сочтет некомпетентной. А врать на ходу Лена никогда не умела.

На выручку, как водится, пришел Никита. Он склонил голову, прищурился, а потом столь мастерски изобразил восхищение, что сам Леонардо Ди Каприо расплакался бы от зависти, как ребенок, и отдал бы Кобзеву своего долгожданного «Оскара».

– Это… гениально! – выдохнул Никита.

И – о, чудо! – это был правильный ответ. Вайц просиял.

– Правда? – спросил он с надеждой и подбежал к флипчарту, любовно оглядывая свое детище. – Я не был уверен, но… Да. Да, это совершенно точно гениально.

– А что это? – шепотом осведомилась Лена у Никиты.

Тот лишь пожал плечами.

– В этом пазле не хватает одного элемента. – Вайц задумчиво закусил нижнюю губу. – Все это кто-то должен съесть.

Надо отдать Кобзеву должное – он даже бровью не повел.

– Может, вы немного опишете свою концепцию? – спокойно предложил он. – И мы вместе найдем решение.

– Да. Точно. – Вайц принялся мерить шагами кабинет. – Это новая игра. Сетевая. Собирать элементы в ряд на скорость. Но, думаю, это вы уже и так поняли.

– Само собой, – без малейших колебаний кивнул Никита.

Лена вскинула бровь, мол, серьезно?! Ты же ни черта не понял! Здесь бы вообще никто ничего не понял!

– Но я придумал нововведение, – сообщил Вайц, театрально подняв указательный палец, а потом ткнул им в угол ватмана, где значилось нечто среднее между звездочкой, пауком и снежинкой. – Чтобы собранные элементы исчезли, их должен кто-то съесть. Не знаю, может, паук…

Лена даже загордилась собой на долю секунды: хоть что-то в этом ребусе она почти отгадала!

– Или это вторично? – продолжил Вайц и вздохнул. – Был Пакман, потом эта змейка, помните?

– Да! – оживилась Лена, радуясь, что может поддержать дискуссию. – В моем первом мобильнике такая была.

– Отлично, – сдулся Дмитрий Яковлевич и принялся отдирать ватман от доски. – Я придумал какое-то старье!

– Молодец! – процедил Никита едва слышно и бросил на Лену уничижающий взгляд. – Взяла и все испортила!

Фетисова обомлела: она явно очутилась в Зазеркалье! Или это параллельная вселенная? Вайц придумывает какой-то сюр, а стоит его похвалить – он впадает в истерику, как подросток! Такими темпами «Влюбитель» никогда не доберется до широкой публики!