Гульсифат Шахиди - На качелях времени

– Как же хорошо лечить людей не лекарствами, а словом! Меньше химии в организм. Махваш – просто уникальный человечек. Вы, по рассказам, тоже без боли её рожали?

– И об этом вы знаете?

– А как же! – светло улыбнулась своей удивительной улыбкой Ольга Владимировна. – Алексей Тихонович рассказал мне про десятистраничную историю болезни.

– Я родила дочку во сне. Были ли боли, не знаю…

– Всем бы так! – вклинился в разговор таксист. – Наверное, молитву прочитала и заснула роженица. Это Бог помог!

– Да, – поспешила ответить Мутриба, – всё в руках Всевышнего.

– Вот мы и приехали. – Ольга Владимировна взглянула на спящую Махваш, – и та тут же проснулась.

Вышли из такси у подъезда многоэтажного красивого здания. Махваш стала считать этажи и заявила:

– Хочу на последний этаж пешком подняться, как в гору! – И легко пошла по лестницам.

– Мы поедем на лифте и встретим тебя наверху! – крикнула ей вслед Мутриба.

– Эту квартиру на предпоследнем этаже мы получили взамен ветхого жилья. После третьего этажа пришлось переехать аж на пятнадцатый. Так непривычно! Алексей Тихонович сразу после новоселья вернулся в Душанбе, а я осталась. Теперь вот судьба мне вас послала.

Только вышли из лифта, а Махваш тут как тут – стоит на лестничной площадке прямо у входной двери Тернопольских.

Ольга Владимировна гостеприимно распахнула дверь:

– Прошу, входите, азизони ман! [3] Азизони ман (тадж.) – дорогие мои.

Мутриба только ахала от восторга, обходя просторные, уютные, красиво убранные комнаты. Потом, спохватившись, достала из сумки отрез хан-атласа – подарок медперсонала лечебницы в Кукташе, протянула Ольге Владимировне, а та прижала к груди, переливающуюся всеми цветами радуги, ткань, и глаза её заблестели от слёз:

– Сошью себе платье и буду дома в нём гостей принимать, да зелёным чаем угощать.

А с веранды послышался голос Махваш:

– Можно я буду жить здесь?

– Конечно, располагайся, джонам, пока тепло. Принесём сюда кресло-кровать, небольшой столик. Под ноги положим кошму, которую я привезла из Таджикистана, а на неё – небольшой палас. Согласна?

– Как скажете, холаджон! [4] Холаджон (тадж.) – тётушка. – обняла хозяйку Махваш. – Я и зимой здесь буду жить, холодов не боюсь. Со значением глянула на застеклённую стенку лоджии, будто окно в другой мир, и подскочила к Мутрибе:

– Мамочка, посмотри, внизу за окном трёхэтажное здание кажется таким маленьким!

– Это школа, – пояснила Ольга Владимировна. – Завтра отнесём туда твои документы. Будем договариваться, какие экзамены тебе придётся пересдать. Ещё надо поставить тебя на учёт к врачу. И по магазинам походим – поищем вам с мамой подходящую тёплую одежду. Зимы здесь холодные!

– Я и не мечтала о таком повороте событий. – Мутриба прижала руки к сердцу. – Мир не без добрых людей! Бог посылает их нам, чтобы помогали в трудных испытаниях.

– А ты как думаешь, моя девочка? – спросила Ольга Владимировна.

– Мама верно говорит. Но я тоже расскажу вам многое, потому что доверяю. Алексей Тихонович обещал, что вы поможете мне во всём разобраться, – ответила Махваш.

– Очень на это надеюсь, ведь я буду постоянно наблюдать за тобой. Хотя не вижу в тебе признаков какой-либо психической болезни. Что-то здесь не так… Я лечила пациентов с болезнью сомнамбулизма. Ничего подобного в тебе не нахожу. Однако посмотрим. – Ольга Владимировна сделала строгое лицо, погрозила пальцем:

– Запомните! – но не выдержала и улыбнулась светлой лучистой улыбкой: – Никуда я вас от себя не отпущу! Будем жить вместе!

Житейские вопросы потихоньку решались. Махваш успешно пересдала экзамены, и её приняли в школу в десятый класс.

Дни были заняты разными хлопотами, но ночи… Махваш расположилась на веранде, просторной и прохладной. Ольга Владимировна постоянно наблюдала за ней. Первое время девушка засыпала, а в полночь во сне вставала к окну и смотрела вдаль. Чувствовалось, что она с кем-то общается: то грустит, то улыбается, то машет руками. На небе светилось красивое Синее облако, и вдруг из рук Махваш появлялся яркий синий комочек света и соединялся с облаком. Облако резко исчезало и появлялось через час-полтора. Всё это время Махваш смотрела на небо и ждала его возвращения. Когда синий комочек садился на руки и растворялся, она ложилась на кровать и спала до утра.

Ольга Владимировна не отпускала Мутрибу и Махваш от себя, говорила, что не хочет оставаться одна. Рассказывала, что много лет жила в таджикских семьях и везде её принимали за родную. Не дал ей Бог своих детей. И родня вся по миру разбрелась. Теперь её черёд приютить своих новых таджикских друзей.

Наблюдая за Махваш, Ольга Владимировна вела записи. А ещё попросила своего преподавателя – профессора, лучшего психотерапевта страны Елену Сергеевну Бахтину консультировать необычную пациентку. Елена Сергеевна – пожилая, седая и очень красивая дама – заинтересовалась ею. Их беседы были похожи одна на другую, но профессор чувствовала, что Махваш рассказывает не всё. Она ждала момента настоящего откровения.

Успокаивала Мутрибу, уверяя, что дочь её не больна и здесь что-то другое:

– Человеческий мозг имеет огромный потенциал и до конца не изучен. У Махваш мозг воспринимает в разы больше обычного и использует такие ресурсы, которые для нас пока закрыты.

– Что же она скрывает? – спросила Мутриба.

– Мне кажется, всё связано со смертью отца, хотя это надо изучать.

– Но ведь Махваш не видела отца! Она родилась после его смерти.

– Много вопросов, дорогая моя, – обняла Мутрибу за плечи Ольга Владимировна. – Вместе будем раскрывать тайну сновидений.

Прошёл год. Махваш поступила в медицинский институт, а Мутриба стала работать в клинике у Елены Сергеевны в отделе кадров.

Однажды Махваш неожиданно встретила на улице своего одноклассника Ризо. Они не виделись с того шумного скандала в Кукташе, когда Холида проклинала Махваш. Ризо подбежал к девушке, взял за руку и взволнованно взглянул ей в лицо:

– Я так ждал этой встречи! Хотел написать тебе письмо, но не знал куда. Отчаялся найти тебя здесь, в Москве. А я поступил в Бауманский университет.

– Рада за тебя. – Махваш высвободила свою руку из его горячей ладони и засыпала Ризо вопросами: – Как там наши одноклассники? Как Рахим Халилович? А Зимчуруд на месте? Мне так не хватает здесь заоблачных гор!

– Всё хорошо! Наши просили передать тебе привет. А Рахим Халилович надеется, что ты свяжешься с ним. Лучше спроси, как там обрыв? Хотя о нём тебе наверняка больше меня известно, – торопился с ответами Ризо, боясь, что девушка повернётся и исчезнет.

– Думаю, после того сна под большой чинарой с друзьями ты тоже кое-что понял. Скажи честно, вы хотели сбросить меня в пропасть?