Тина Гранина - Балерина для егеря. Любовный роман

– Да ладно. Просто устали все, вот и всё! – бодро отозвался он.

А Елизар подумал: «И просто кто-то окончательно втрескался, и не знает, что с этим делать!».

Обрадованный Виталя уселся в машину:

– А давайте на рыбалку сходим! – предложил вдруг он, – Луиза, ты была когда-нибудь на рыбалке?

– Нет, ни разу! – засмеялась девушка.

– Ну, так давайте сходим! А, Елизар? – и Виталик выжидающе посмотрел на друга.

– Можно, – улыбнулся Елизар, – главное время суметь выбрать.

– Выберем! – уверенно отозвался Виталик, – А сейчас: спокойной всем ночи!

Он тронул машину.

– И тебе! – отозвалась Луиза, а Елизар просто взмахнул рукой.

Парень уехал, а они снова направились к дому.

На крыльце Луиза остановилась, обернулась и сказала:

– Мне, пожалуй, тоже пора. Спокойной ночи, – и протянула ему руку, но, увидев, что он смотрит на неё с прищуром и не собирается пожимать, девушка растерянно спрятала ладошку.

– Неужели и в гости не позовёшь? – неестественно удивляясь, спросил Елизар, – Чайку там попить, или что…

Луиза растерялась и не знала, что сказать. Он понял это по-своему и медленно поднялся на ступеньку:

– Можно чего покрепче, если есть. А нет, и так хорошо!

Он чувствовал, что его несёт не туда, но остановиться не мог!

Поднялся ещё на одну ступеньку, и увидел, как она испуганно отпрянула. Это его остановило. Он изучающе посмотрел ей в глаза, но кроме испуга не увидел в них ничего.

– Езжай домой, Елизар, – наконец, смогла выдавить она.

– Ты уверена? Может, подумаешь? Не пришлось бы мне завтра утром сюда ехать, чтобы медведицу держать. Ведь я уже здесь.

– Езжай домой! – повторила она, но уже твёрдым командным тоном.

Его наглость обидела и разозлила её.

Он, медленно пятясь, спустился со ступенек крыльца:

– Ну, как хочешь, – пожимая плечом, ответил Елизар, – Было бы предложено.

Он развернулся и пошёл от неё к машине.

– Тебе так сильно хотелось обидеть меня?

Внезапно услышал он её печальный голос.

Ему показалось, что он врезался в столб. Он постоял, как вкопанный, потом, медленно обернувшись, сказал:

– Прости меня. За весь этот дурацкий вечер: за дурацкие знакомства, дурацкий фильм, дурацкое обращение с Виталиком. Ну, и, конечно, с тобой. Я сам себе противен!

Он с грустью смотрел на неё, ругая себя всеми возможными словами.

Она улыбнулась:

– Ну, ты виноват не во всех перечисленных грехах, а только в двух! Но и Виталик, и я тебя прощаем.

Елизар вздохнул с облегчением, и улыбнулся в ответ:

– Спасибо. Делай скидку: я просто неотёсанный деревенщина!

Она помотала головой:

– Никаких скидок! Не думай, что в столице нет таких наглецов.

– Неужели есть? – хитро спросил он.

– Сколько хочешь, да ещё похлеще!

– Это ты от них сбежала сюда?

Луиза сразу стала серьёзной.

Елизар увидел, как она сразу замкнулась и, сдвинув брови, ответила:

– Спокойной ночи, Елизар! До завтра.

– Я снова обидел тебя или сделал больно? – тоже став серьёзным, спросил он, и добавил, – Прости, я не хотел! Вообще несу сегодня невесть что!

– Возможно, я расскажу тебе, как-нибудь, – с грустной улыбкой сказала она, и скрылась за дверью теперь уже своего дома.

Елизар перевозил выздоровевшую медведицу к себе в сторожку. Ему было и радостно, и грустно: радостно, что Плюша окончательно поправилась, и даже заметно прибавила в весе, а грустно, потому что закончились его визиты к Луизе по два раза в день.

За неделю он так привык видеть её, что не представлял, как будет обходиться без этого. А найти новый повод часто бывать у неё он не мог.

Правда, его радовал тот факт, что сегодня Луиза попросила побродить с ней по лесу, чтобы она хоть немного могла ориентироваться там. Хотя бы по самому краешку его угодий. Он обещал в ближайшие дни выбрать для этого время.

Сейчас он прикидывал, когда сможет это сделать.

В этих размышлениях он доехал до сторожки, остановился и вышел из машины:

– Ну, вот мы и дома! – провозгласил он, распахнув перед медведицей дверь.

Сначала пулей вылетел Вольный, а за ним несмело спустилась на пожухлую траву Плюша. Она сначала принюхивалась к подзабытым запахам, а потом начала с удовольствием кататься по траве. Вольный бегал вокруг неё со звонким лаем.

Елизар, улыбаясь, пошёл в сторожку.

Он решил прибраться там, ведь если он привезёт сюда Луизу, всё должно быть на высоте. Правда, он не знал, захочет ли она ехать сюда, но пригласит он её обязательно. Он надеялся, что она захочет посмотреть, где он проживает больше половины года. И ещё, он в тайне надеялся, что здесь у них кое-что получится. Хотя и усердно гнал от себя эту бессовестную мысль.

Внезапно егерь услышал, как яростно залаял пёс, и поспешил выяснить, в чём там дело. Выскочив из сторожки, он побежал к сараю и увидел, как Вольный отгоняет медведицу от лежащего там большого капкана.

– Ай, молодец, дружище! – потрепал Елизар за ухом Вольного, – Это я, растяпа, не убрал его подальше.

Он взял капкан, отстранил пса и подтянул к себе за ошейник медведицу, дав ей тщательно обнюхать железо. Затем он отошёл от неё, зарядил капкан и на глазах у зверя, сунул в него обрезок металлической трубы. От страшного лязга животные подпрыгнули и шарахнулись в сторону, затем медведица сначала попятилась, а потом стала улепётывать в сторону сторожки.

После этого, Елизар забросил капкан на верхнюю полку стеллажа в сарае.

– Ты, Плюша, должна запомнить, что это очень опасная вещь! – стал наставлять он медведицу, нагнав её возле крыльца, и взяв за ошейник, – И тебе надо держаться от таких железок подальше! Поняла?

Подбежавший пёс гавкнул, словно подтверждая слова хозяина.

Плюша заворчала и стала вырываться из рук егеря.

– Ну ладно, идите, погуляйте пока, только недалеко! Соскучилась, наверное, по воле, – сказал Елизар, и добавил, обращаясь уже к Вольному, – Ты присмотри там за ней, а не будет слушаться, разрешаю тяпнуть её за задницу.

Вольный согласно гавкнул, и побежал в лес за подружкой.

***

Луиза понемногу привыкала к своей новой жизни.

Она почти каждый день звонила маме в Москву, но ничего утешительного та сообщить ей не могла. Брат продолжал катиться по наклонной, а мама даже слушать не хотела о том, чтобы оставить его и перебраться к Луизе в деревню.

Луиза часто размышляла над тем, что маме здесь было бы хорошо. И дело ей нашлось бы, ведь по профессии она фельдшер, а в медпункте работала уже совсем старенькая женщина, которая умоляла отпустить её на заслуженный отдых, но её каждый раз удавалось уговорить поработать ещё немного.

Но Евдокия была непреклонна: сына она не оставит до самой смерти. Но вот чьей смерти? На этот вопрос Луизы она отвечала: «Это уж как Бог распорядится».