Ольга Коренева - В барханах песочных часов

Квартира Трошиных плыла в сизоватых облаках сигаретного дыма, в звуках музыки и благоухании цветов. Как ни странно, розы, подаренные Владом, источали тонкий и довольно ощутимый аромат (хотя обычно покупные розы не пахнут, или запах их слишком слаб и отдает какой-то химией), в этом была некая мистика. Этот настойчивый розовый дух она воспринимала как увертюру к будущим чудесам, ожидающим ее в этот новогодний вечер…

Отец с Бобом обсуждали свои бесконечные журналистские проблемы, попыхивая сигаретами и благостно поглядывая на небольшую пушистую елочку, переливающуюся огоньками гирлянды и посверкивающую игрушками. Приятный, радостный хвойный запах яркими брызгами вписывался в симфонию праздника, предвещая необычайные приключения и новогодние сюрпризы, какие бывают только в детстве и в юности.

Влад танцевал по очереди то с Леночкой, то с Ириной Николаевной. Галантно угощал обеих конфетами и подносил бокалы шампанского. Леночка захмелела и совсем развеселилась. Дурачась с Владом возле елки, она стала придумывать новые танцы.

– Давай станцуем доброе старое танго, но на новый лад.

Елка весело и задорно подмигнула им фонариками гирлянд.

Во время танго Влад нетерпеливо прижался к Леночке. Сидящие за столом поглядывали в их сторону, и Леночке вдруг стало ужасно стыдно, лицо ее загорелось. Ей показалось, что отец, мать и Боб все видят. Она попыталась прервать танец, но Влад только еще сильней сжал ее в своих сильных руках.

– Все будет о’кей, крошка, – шептал он, нежно целуя ее. – Я приготовил для тебя еще один новогодний презент, но это сюрприз, он у меня дома.

– Па, Влад для меня какой-то потрясающий сюрприз приготовил! – тут же выкрикнула Леночка, пытаясь заглушить свое смущение и перекричать звуки музыки. – Мы потом сходим с ним, посмотрим!

– Захвати с собой мой подарок, – постучал Боб длинным ногтем по изящной телефонной трубке, – позвонишь от Влада, проверишь аппарат в действии, – добавил он без тени печали в голосе.

«Странно, ему даже нравится, что я ухожу», – подумала Леночка с некоторой досадой, но тут же улыбнулась и сказала, вторя отцу:

– По этому шпионскому телефону надо передавать только засекреченную информацию. Если, Боб, я позвоню и сообщу, что у меня все в порядке, то знайте, что это шифр, на самом деле в этот момент меня нужно выручать из беды, и наоборот.

– Браво, Леночка! – захлопал в ладоши Боб, пришедший на сей раз в полный восторг от шпионского юмора.

Леночка давно заметила особенность Боба полярно реагировать на одни и те же слова, произнесенные разными людьми. Впрочем, странностей в характере и поведении журналиста был столько, что они уже не раздражали, а, напротив, забавляли ее.

На улице вьюжило. Не было обычной для таких декабрьских дней мягкой погоды с пушистым снегопадом. Но Леночка была счастлива. Наконец-то мама помирилась с папой. Наконец-то прекратились эти бесконечные богемные тусовки дома. Родители перестали считать копейки. Словом, как говорит Влад: «все о’кей!»

– Удивительно! – воскликнула она, повернувшись к Владу, когда они вошли в подъезд. – Ты же рядом жил, оказывается! А я только сейчас это узнала!

– Чему тут удивляться? Во-первых, я пешком редко хожу, а во-вторых, ты еще совсем недавно была маленькой глупенькой девочкой и не обращала внимания на мужчин. Так что ничего странного в этом нет.

– А мне и сейчас никто не дает восемнадцать, за шестнадцатилетнюю схожу, – похвасталась Леночка.

– Ну, конечно, восемнадцать лет уже для тебя катастрофа, стареешь, крошка! – засмеялся Влад.

В лифте они снова целовались. И на пороге квартиры Влад, сжимая ее плечи, горячо дышал ей в затылок. Подталкивая легонько в спину, он ввел ее в свое обиталище.

Она растерялась. Обстановка квартиры была слишком уж, на ее взгляд, шикарна, и она невзначай ляпнула:

– Зашибенный дизайн, не то что у Боба!

– Ты что, бывала у него дома? – насторожился Влад.

Леночка от досады чуть было язык не прикусила, кляня себя мысленно за глупость. Но тут же сориентировалась и с безмятежной улыбкой ответила:

– С отцом заходили, рукопись отец ему какую-то отдавал, давно еще. Я еще в школе тогда училась. Запомнились только столы и стулья с металлическими ножками. Ревнуешь?

– Да что ты, он ведь плюгавенький, а я вон какой большой и кучерявый! – потешно изображая былинного богатыря, басом прогремел Влад. – А все же он хороший мужик, ваш Боб. Четко в жизни разбирается, и в политике мощно сечет.

– Еще бы ему не сечь в политике, – хмыкнула она, разглядывая шкуру белого медведя, распластанную посреди комнаты. – Он же международник, журналист-международник с двойным гражданством, этот Боб.

Шкура была похожа на заблудившийся осколок айсберга, припорошенный рыхлым снегом.

Леночка осторожно встала на краешек «айсберга» и оглянулась на изящный стол с гнутыми ножками, покрытый золотистой скатеркой. Там красовалась искусственная елочка с огромными красными и розовыми шарами.

Влад ушел на кухню и вернулся с запотевшей бутылкой шампанского. Одним движеньем большой ладони он освободил пробку от обертки и проволоки. Выстрел и фонтан пены наполнили комнату. Влад суетливо подставил бокалы, и было в этом что-то такое, что выдавало его смущение и торопливость. Он что-то задумал, Леночка это вдруг почувствовала, и ей стало не по себе. Влад протянул ей бокал и, слишком громко засмеявшись, сказал:

– Ну, привет, крошка. Не страшно в логове крупного зверя?

Леночка к бокалу не притронулась. Она сбросила тапочки и босиком прошлась по середине меха. Он был жесткий и теплый. Она села на спину бывшего медведя и скрестила ноги по-турецки. Достала из кармана зеркальце, пригладила волосы и состроила смешную гримаску.

Влад вышагивал от окна к двери с бокалом в руке, замирал на миг, любуясь девушкой, и снова шел к окну.

– А я, знаешь, в детстве мечтала о собаке, – сказала Леночка первое, что пришло на ум, и стала говорить и говорить, чтобы не дать чувству неловкости и растерянности застигнуть себя врасплох. Она была не в своей тарелке и просто не знала, что делать. Приходилось болтать о чем попало. О собаке. – Родители обещали завести щеночка, но потом сделали вид, что забыли и что вообще не до таких глупостей им. А я так хотела собаку! И ходила в гости к маминой знакомой, у нее пес был Буник, лохматый, ростом с лисицу. Потрясный пес, умница такой! Тетя Люба, мамина приятельница, кидает ему кусок засохшей булки, Буник фыркает и презрительно отворачивается, дескать, жуйте это сами. Тогда тетя Люба говорит, указывая на булку: «Буник, смотри, мышка!» Пес подскакивает, хватает булку, подкидывает, ловит, и тут же начинает азартно грызть. Когда его интерес к куску ослабевает, хозяйка подзадоривает собаку: «Ой, какая вкусная мышка, отдай мне! Какая у мышки вкусная спинка, какой вкусный хвостик, дай мне лапку погрызть!» Буник под эти слова с аппетитом кусает «мышку» со всех сторон. Когда «лапки» и «ушки» кончаются, а «мышка» еще не съедена, то хозяйка продолжает обрабатывать собаку словами: «какие у мышки вкусные крылышки, какие вкусные жабры…» и так далее, «мышка» обрастает все более фантастическими органами. Это продолжается до тех пор, пока все хлебные остатки не съедаются. Она очень экономная хозяйка и не любит, чтобы добро пропадало, вот и «зомбирует» собаку. Этот Буник очень боялся других собак, они на него кидались почему-то. И вот пес с хозяйкой выработали особую тактику и стратегию против собак. Когда на прогулке к ним приближалась чужая собака, Буник делал шаг назад и заинтересованно рассматривал что-то за хозяйской спиной (если собака приближалась сзади, то хитрый пес перемещался вперед), а тетя Люба, преградив путь чужой собаке, произносила, кивая на Буньку: «Осторожно, эта лохматая тварь возле меня – очень кусачая. Берегись, загрызет!» После этих слов чужая собака разворачивалась и со всех ног удирала! О, как я хочу собаку, любую, пусть даже она будет кошкой или хомяком!