Маргарита Вигдорова - Мой адрес – Советский Союз. Риткины рассказы

Лена, огромное тебе спасибо за то, что в этот злосчастный день я вдруг решила стать лучше, умнее, красивее! Через много лет, стоя на платформе со своим подрамником в сером чехле – особым признаком студента архитектурного, я ждала электричку и в глубине души мечтала встретить тебя! Представляя наш диалог, я видела удивление и замешательство …

– Леночка, а ты где учишься? А я в Архитектурном! – … Из всего нашего Пушкино в МАРХИ учились только двое – мы с Игорем, сыном главврача больницы, где работала мама. Игоря я знала с самого детства, встречались на новогодних елках у мамы на работе. Однажды мы умудрились так вымазаться, прячась под елкой от страшного Деда Мороза в белом медицинском халате и с ватной бородой, что из белоснежных зайчиков превратились в серых. Как раз тогда я потеряла веру в настоящего Деда, узнав в нем мамину санитарку.

Учились в одной школе, потом на курсах в МАРХИ. Игорь поступил на вечернее отделение, а мне удалось на дневное, правда, со второго захода. В этом, я думаю, тоже есть некоторая заслуга Лены Зарецкой. Она научила меня сражаться, чтобы быть лучшей, и я сражалась. Сражалась с ленью, с нежеланием каждые выходные ездить в Москву к дяде с тетей и рисовать, рисовать под присмотром дяди – архитектора бесконечные гипсовые головы Цезарей и Сократов. А еще два раза в неделю курсы в институте. И так два года. Потом экзамены, и на последнем… двойка, обидная двойка по черчению. И все сначала, только еще больше гипсовых голов, еще меньше друзей, подруг и прочих радостей. Я должна, во что бы то ни стало поступить, и, конечно, только в архитектурный!

Тут в моей жизни появляется знаменитый Бикрицкий. Кто из абитуриентов, непременно желающих поступить, не знал Бикрицкого! Ведь большая их часть брала у него уроки, и не только рисунка и черчения, но еще математики, физики. Вездесущий Бикрицкий работал в Моспроекте, но каким- то загадочным образом был связан с нашим МАРХИ, а именно, с его приемной комиссией. За день до экзамена по рисунку ученики Бикрицкого уже знали, чья гипсовая голова будет стоять в экзаменационном зале. Радостно сообщив, что рисовать будем самую простую голову бородатого Сократа, уверил, что, по меньшей мере, четверками все его ученики уже обеспечены.

Но именно в этот раз в МАРХИ на главных экзаменах, экзаменах по рисунку, произошло неординарное событие, о котором ещё долго впоследствии вспоминали все посвященные в эту тайну. По како – то неведомой нам причине в самый ответственный момент вся кафедра рисунка вдруг уехала то ли на симпозиум, то ли просто в загранпоездку. И вместо нее экзамены принимала кафедра живописи. Вернувшись, наши рисовальщики к своему ужасу обнаружили, что пятерки и четверки получили весьма живописные головы, доведенные, как они сами любили выражаться, "до степени чёрного сапога" будущими студентами, совсем не знакомыми со знаменитой техникой архитектурного рисунка. А те, кто по их мнению, непременно должны учиться в архитектурном, а не в каком-нибудь Суриковском, пролетают, заработав тройки. И вот, получив вместо обещанных пятерок две тройки на основном экзамене, я, конечно, целый день рыдала. Но Бикрицкий вдруг успокоил неожиданным сообщением, что сама приемная комиссия находится в состоянии шока, и что преподавателям дано указание изо всех сил тянуть рисуночных троечников на оставшихся экзаменах. Так и случилось. На следующих физике с математикой я, даже не успев ответить, вдруг услышала неожиданный вопрос – Четверки достаточно? – На всякий случай возражать не стала.

И вот я студентка Московского Архитектурного! Ура! Все получилось! Конечно, можно поспорить, вспомнить главные жизненные принципы, грех гордыни и т.п. Но точно знаю, что лично для меня основным движущим фактором, спасающим от неуверенности в себе и лени, однажды стало желание доказать моей Лене, что я ничуть не хуже, и еще не известно, кто с кем не захочет рядом сидеть! Да, сейчас все это кажется глупым и смешным, но тогда в детстве мне было совсем не до смеха. И снова вспоминаю тот злополучный день, а может быть, наоборот, удачный?..

Тогда, переваривания обиду, я начала действовать. Ах, ты отличница? Значит, я тоже буду! Хорошо учиться особого труда не составляло, ведь к семи годам с помощью бабушки были прочитаны почти все главные книги детские и не совсем. Ах, у тебя кружевной воротничок! Ничего, у меня тоже будет такой, даже лучше! Выпросив у бабушки какую-то кружевную накидку с подушки, самостоятельно выкроила воротник и манжеты, испортив, конечно, большую часть кружева. Но, на следующий день уже явилась в школу с пышными манжетами и громоздким кружевным воротником. Так я начала учиться шить, и потом всю жизнь одевалась в самые модные и красивые платья собственного производства.

Помню , как-то уже в классе восьмом, когда все, даже бабушки преклонного возраста, неизменно носили мини, я сшила длинное, до пола, платье и решила в нем прогуляться по городу. На следующий день маме рассказывает её подруга тётя Ива, тоже врач-хирург из местной больницы, – Иду я вчера домой и вижу – на центральном проспекте народ останавливается, все на кого-то смотрят. А смотрят на девушку в длинном красном платье. Кино что ли снимают?! Подхожу, а это твоя Мара…– Следующим перлом тоже, кажется, в восьмом классе, были кружевные вязаные чулки, сделанные из старого бабушкиного шарфа. Ажурные чулки и колготки только что вошли в моду, но стоили очень дорого, да и достать их было почти невозможно. А у бабушки в шкафу совсем без дела лежал длинный ажурный шарф, связанный как труба, так что оставалось только разрезать его пополам, и чулки готовы! На следующий день на зависть всем школьным модницам появляюсь с ажурным кружевом на ногах, соврав, что чулки привёз дядя из Америки. На старой бабушкиной машинке фирмы Зингер я шила все, на что только способна была фантазия.

Надо сказать, что обвинить магазины в отсутствии текстильных товаров в то время ни в коем случае нельзя. Фабрики шили, магазины работали, но купить было нечего, так как все, что там шилось и продавалось, невозможно было носить! Кто изобрел эти бесформенные мешки, называемые женскими платьями?! Что случилось с нашей швейной промышленностью в шестидесятые годы, остается загадкой. Ведь лет десять назад на улицах еще можно было встретить женщин в нарядных модных платьях, красивых туфлях и даже в шляпках. Куда все подевалось? Возможно, в процессе всеобщей борьбы с мещанскими излишествами под шумок решили, что и женская красота это тоже лишнее. Оставалось одно – шить самим! Только из чего? Кто придумывал эти ужасные рисунки на тканях, ведь гораздо проще сделать обычный модный горох. Но когда был в моде горошек, продавались ткани в цветочек, а когда вошли в моду цветастые платья, наша промышленность упорно выпускала что-нибудь в клетку с полоской. Но, как говорится, голь на выдумку хитра! Отсутствие возможностей стимулирует фантазию! И мы фантазировали…